Прошло две недели, и я полностью восстановилась. Боль, как ни странно, исчезла почти сразу, вернулся здоровый цвет лица и аппетит. Во только сон… Каждый вечер ложась в постель я в страхе ожидала прихода ночи, а с ней и кошмаров. Странные, пугающие видения охватывали сознания, стоило мне закрыть глаза. Сначала я списывала это на результат пережитого волнения, но шло время, а кошмары никуда не уходили, становясь все ярче и необъяснимее. Образы были настолько нереальны, что, проснувшись, я с трудом могла вспомнить, что пережила за ночь.

Но даже кошмары не могли отвлечь странностей в поведении сестры. Я уже знала, что она ведет ночной образ жизни, поэтому ее частые дневные отлучки вызывали во мне тревогу. Она нигде не работала, и не спешила устраиваться куда либо, живя на деньги, полученные от родственников матери. Отступные, так она это называла. К тому же я чувствовала смутное беспокойство, как тогда, в баре. А еще я чувствовала смутное беспокойство как тогда, в баре. Но однажды она не вернулась домой.

Она не отвечала на звонки. Сначала я думала, что Лариса просто занята своими таинственными делами, в которые не спешила меня посвящать, но к вечеру второго дня, взяв себя в руки и начав мыслить здраво, я вооружилась ее телефонной книжкой и стала обзванивать всех подряд. Слушая бесконечные длинные гудки и нажимая дрожащими от волнения пальцами на кнопки, я, наконец, осознала, что так я ничего не выясню. Не сомкнув глаз ни на минуту, утром, прихватив фотографию Ларисы, на которой она улыбалась, глядя в объектив, я отправилась в милицию.

Дежурный, подняв на меня усталый взгляд мутных глаз, без интереса глянув на фото, отказался принять заявление. Он, широко зевнув, посоветовал не мешать личной жизни сестры.

— Но с ней могло случиться все, что угодно! — возмутилась я, — ее могли изнасиловать, похитить, убить, в конце концов

Сорвавшись на визг, я заметила, как дежурный досадливо поморщился. По его лицу было видно, что ему слишком часто приходилось выслушивать подобные слова.

— Ничем не могу помочь, — сказал он, наблюдая за тем, как я стараюсь взять себя в руки, — с момента ее исчезновения не прошло трех суток.

— Трое суток? — крикнула я, — да где это написано? Вам совсем наплевать, что пропал человек? Что какие-то отморозки уже пытались убить ее две недели назад? Да если вам все равно, какого черта вы вообще здесь сидите, геморрой насиживаете? Вы хотите, чтобы я пошла к вашему начальству и устроила там скандал? Поверьте, я смогу!

Не знаю, что добило его сильнее — упоминание о попытке убийства или предположение о профзаболевании, но, сунув мне в руки бланк заявления, дежурный поспешил скрыться с моих глаз.

Я вернулась домой усталая и взбешенная, твердо уверенная в том, что если Лариса не вернется сама, бравая милиция ее вряд ли найдет. Бесцельно послонявшись по пустой квартире, я присела на диван и заплакала. Мне казалось, что я уже никогда не увижу сестру, что последний родной мне человек исчез навсегда. Желание бежать куда глаза глядят и попытаться поискать ее самой боролось с опасением, что Лара может позвонить, а меня не окажется дома. Что же делать? Как мне найти сестру? Звонок, разорвавший тишину комнаты заставил меня вскочить. Схватив трубку, я крикнула:

— Да! Я слушаю! — на том конце провода молчали.

— Лара, это ты? — подавив слезы, уже тише спросила я.

— Регина, — хриплый незнакомый голос, — уходи из дома.

Частые гудки отбоя дали понять, что звонивший прервал разговор. Замерев с зажатой в руках телефонной трубкой, я пыталась понять, что произошло. Кто-то знает, что я в доме у Ларисы, но о чем он хотел мне сказать? Почему я должна уходить из дома?

Краем глаза я уловила, как шевельнулась дверная ручка. Лариса? Я взволнованно сделала несколько шагов. 'Уходи из дома! — раздался в голове вкрадчивый шепот.

Меня захлестнула паника, тело охватила мелкая неприятная дрожь. Кто бы там ни был за дверью, добра он мне не желает, — пронеслась четкая мысль, а на смену ей пришло благоразумное решение 'Бежать!. Схватив рукой первый попавшийся предмет — бутылку коньяка, и расценив, что при сложившихся обстоятельствах она вполне способна заменить мне доску, я огляделась. Пятый этаж, так что окно мне не поможет. Телефон… не успею, слишком поздно. Хотя я, возможно, смогу вызвать милицию, и они вполне успеют приехать на осмотр трупа… Моего.

Подавив крик, я бросилась в комнату сестры. Спрятаться под кровать или залезть в шкаф? Почти не задумываясь, выбрала гардероб и, плотно закрыв дверцу, замерла, зажмурившись от страха. Может быть, он решит, что в доме никого нет, и не станет меня искать?

В ожидании возможного нападения секунды тянулись бесконечными часами. Выдохнув и постаравшись успокоить колотящееся сердце, я, наконец, осмелилась открыть глаза. Зеркальная дверь шкафа с одной стороны оказалась прозрачной с другой, и даже полумрак не мог скрыть замершую напротив меня высокую фигуру мужчины. Невозможно было разглядеть лицо, но я бы могла поклясться, что он улыбался. Он знал, что я здесь!

Невольно отступив к стене, я выставила бутылку перед собой, готовясь ударить как только он попытается открыть дверцу. Вторая рука оперлась о стену. В тот момент мне хотелось слиться с ней, исчезнуть, раствориться. Видимо, кто-то там наверху сжалился надо мной, потому что моя рука наткнулась на затвор. Стараясь не радоваться раньше времени, я слегка потянула засов, и теряя равновесие повалилась спиной в образовавшееся пространство. Звук разбившейся бутылки слился со звоном бьющегося стекла зеркальной двери.

Глеб, затушив сигарету, вышел из машины. В прошлый раз им не повезло, и твари удалось спастись, но теперь он будет действовать сам. Ему удалось выследить, где она живет. Сняв пистолет с предохранителя и спрятав его в карман куртки, он поспешил в подъезд.

V

С какой-то маниакальной настойчивостью, сжимая горлышко разбитой бутылки и стараясь не замечать резкой боли в ладони, я упорно ползла на четвереньках вперед, боясь подняться на ноги и упасть снова. Мне не удалось хорошо рассмотреть место, куда я попала, точнее, упала, больно ударившись спиной и поранив руку. Но шагов преследователя слышно не было и, смахнув с лица спутавшиеся волосы, я двинулась дальше. Не знаю, что заставило Ларису устроить в своей квартире тайный ход, но в этот момент я была ей за это благодарна. Лариса! Нет! Не думать пока об этом! Иначе так легко позволить себе раскиснуть и податься панике. Хотя, что как не панику я сейчас испытываю?

Вдалеке от меня что-то хрустнуло, и я замерла, пытаясь если не увидеть, то хотя бы почувствовать источник звука. Но снова воцарилась тишина, нарушаемая моим прерывистым дыханием. Мне было не просто страшно. Жутко! Здесь, в полной темноте, не имея представления о том, где сейчас нахожусь, и когда смогу выбраться, каждый миг ожидая услышать шум преследования, я почувствовала тошноту и головокружение.

Присев на колени, я вытянула руку, и она уперлась в стену. Отлично, — мелькнула мысль. Прислонившись горящим лбом к холодной стене, я стала медленно дышать, пытать прогнать дурноту. Получалось не важно, голова кружилась по-прежнему, а разноцветные точки, назойливо мелькавшие перед глазами, не спешили исчезать. В таком состоянии, кто бы меня не преследовал я стану слишком легкой добычей. Отбросив уже ненужное горлышко бутылки, я сдернула с себя рубашку, оставшись в чересчур короткой, заляпанной кровью майке и изодранных на коленях джинсах, наскоро перевязала рану.

Стараясь взять себя в руки и опершись о стену, я попробовала встать на обе ноги. К удивлению мне это удалось. Качнувшись но, устояв, я продолжила путь в более привычном для меня положении. Наконец впереди себя я увидела свет, и ринулась к нему, хотя в том состоянии, в котором я пребывала, это было сделать не просто.