Вскоре после этого, я повстречала действительно хорошего американца. В то время он работал учителем в Бангкоке. Мы провели незабываемый месяц вместе в Чианг Май. Было так здорово узнать больше о своей стране. Я никогда не путешествовала по Таиланду раньше. Спустя месяц, он вернулся к работе и я тоже; но в то время это были самые приятные воспоминания в моей жизни.

Некоторые из мужчин, с которыми встречалась я или мои подружки, просили остаться с ними на несколько недель, несколько месяцев или даже дольше. Если наши клиенты хотят встречаться с разными девочками каждый день, то это тоже их выбор. Мы не виним их за такое решение. С другой стороны, это не принято со стороны мужчины просить девушку пойти с ним после того, как он переспал с ее коллегой по бару днем ранее. Это считается очень оскорбительным и крайне невежливым. Таково правило, что если туристу не понравилась та или иная девочка, то ему следует пойти в другой ГоГо клуб. Две девочки перессорятся из-за того, что первая девочка «теряет лицо» потому что ее не сняли повторно и потому что вторая девочка «крадет» ее потенциального клиента, который мог бы вернуться к ней. Мамасан заинтересована в барфайнах, но она предпочтет, чтобы среди девочек не вспыхивали ссоры из «ревности».

Может быть в США принято касаться головы людей, но в Таиланде вовсе не так. Хотя многие девочки привыкают к этому и принимают их, полагая, что это позволит им заработать барфайн, мы бы предпочли, чтобы туристы не гладили нас по голове. Это буддийская заповедь; мы не ждем, чтобы туристы понимали ее; но мы надеемся, что туристы будут ей следовать. Наверное это первое или второе правило, которое упоминается в каждом путеводители по Таиланду или на вебсайте.

Моя подруга Нан.

Единственная, кому я знала можно доверять. Мы работали вместе и иногда, на пару.

Работая в Патпонге, я познакомилась с привлекательной девочкой моего возраста по имени Нан. Она была моей подругой долгое время. Она стала встречаться с туристами с 13-летнего возраста. Как и у меня, у нее не было детства. Мы обе танцевали на дискотеках и клубах ГоГо и зарабатывали хорошие деньги. Мы снимали комнату на двоих и вели «комфортную жизнь» — учитывая, что мы работали танцовщицами ГоГо бара в Бангкоке и встречались с туристами. У нас всегда было много денег, чтобы делать то, что нам нравилось; гулять где нам хотелось гулять; питаться там где нам нравилось и покупать то, что нам хотелось. У нас были деньги, необходимые чтобы поддерживать «Лицо» в Стране Иллюзий.

Нан не очень хорошо говорила по-английски, но ее внешность работала на нее. Она была выше на голову, стройнее, у нее были светлее волосы и кожа и более изящные черты лица чем у меня. У нее также были более длинные ноги и большая грудь. С другой стороны, я тоже была привлекательной и маленькой и могла говорить по-английски. Я быстро научилась говорить по-английски, потому что это помогало мне заработать много денег, или если говорить цинично, отделять клиентов от их денег, и также еще потому, что я была способной в учебе.

Нан начала работать с фарангами и азиатами, когда ей было 13 лет. Она приехала из бедной деревни как и я, и ей пришлось заботиться о себе самой, потому что семья ей особо не помогала. Она была одной из немногих, кто начала работать в еще более молодом возрасте, чем я.

Впервые я увидела Нан в “King’s Castle”, на дискотеке в Патпонге. Мы обе пришли туда в поисках туристов. Мы разговорились и обнаружили, что говорим на одном и том же диалекте. Мы быстро стали подругами; мы обе были девочками, пытающимися выбраться из нищеты деревень. В Патпонге, мы были маленькими звездами: молодые, красивые и относительно «обеспеченные». Здесь был резкий контраст по сравнению с нашими бедными домами в деревнях. Это то, что привлекало столько молодых девочек сюда и почему так многие оставались здесь.

Нан приехала из Мукдахана. Это город в Исарне, стоящий на реке Меконг у границы с Лаосом с небольшим населением, практически без туристов и какого-либо бизнеса. В ее деревне, как и в моей, не было никаких перспектив в жизни. Так что, как и я и тысячи других молодых девочек, она отправилась в Бангкок в поисках лучшей жизни.

Я всегда ходила с фарангами, когда она иногда ходила с азиатами (японцами или китайцами из Гонконга). Не потому что она плохо говорила по-английски — фаранги берут нас не для того, чтобы вести беседы, но поскольку у нее была более светлая кожа — азиаты охотно брали ее. Ей также нравилось как за ней ухаживают азиатские мужчины, а мне нравилось, как за мной ухаживают фаранги. Вообще-то, я никогда не ходила с азиатами, даже если бы они платили мне больше. У меня были свои предпочтения, а у нее — свои.

Освобождение из рабства.

Свои же родители продают их в рабство, а потом Сомпоп Джантрака дает другую жизнь армии сексуальных рабынь в Таиланде.

Роберт Хорн

Журнал Тайм

Сомпоп Джантрака знает своих врагов. Они появились днем, в машине позади школы и дома, где он живет в северном тайском городке Мае Сай. После заката, когда Сомпоп шел домой, они следовали за ним, даже не пытаясь прятаться. После того как он запер входную дверь, они стали звонить на телефон. В трубке звучали угрозы. Убирайся из города или мы будем избивать твой персонал. Сожжем твою школу. Убирайся, пока мы не убили тебя. Но Сомпоп, дважды номинировавшийся на Нобелевскую премию мира, отказался бежать. «Сомпоп готов стоять до последнего», — сказал Кристофер Осборн, американский режиссер, однажды работавший с ним. «Он пожертвует деньгами, положением, даже своими друзьями — чтобы помочь детям».

В борьбе против сексуального рабства в Юго-Восточной Азии, немногие люди внесли подобный вклад. С момента основания Программы Образования Дочерей больше десяти лет назад, 44-летний Сомпоп спас тысячи девушек от участи быть проданными в бордели Таиланда. Располагая небольшими ресурсами, он и несколько его добровольцев-помощников, помогают детям из группы риска. Он убеждает, просит, умоляет родителей, чтобы их дети посещали его школу бесплатно. Поступив в нее, девочкам дают профессиональную подготовку, потом помогают найти работу или поступить в колледж. Если они находятся в опасности, он дает им жилье. В школе, которая держится на сделанных пожертвованиях, дается юридическая помощь, есть библиотека. «Больно видеть девочек, которых держат в борделях, — говорит Сомпоп. — Если вы спасете одного ребенка, вы спасете будущие поколения».

Сомпоп в детстве не мечтал стать героем. Уличный мальчишка из развалившего дома в южном тайском городе Сураттани, он бороздил аллеи, выпрашивая денег. Потом он повстречался с американским добровольцем Корпуса Мира по имени Ребекка Ферин, подарившей ему: шанс получить образование и чувство, что он может что-то изменить в своей жизни. В 1998 он заканчивает университет и занимается изучением причин проституции в Таиланде, прибывает в Мае Сай, опрашивает девушек, вовлеченных в секс-индустрию. Они умоляли его о помощи. Сомпоп взял 1600 $, заработанных на своем рабочем месте, и заплатил семьям 19 девушек, чтобы они оставались дома и могли посещать школу.

Он много сделал и нажил себе врагов. Он обнаружил, что помимо владельцев борделей и сутенеров есть большое количество людей — достаточно респектабельных — имеющих свой скрытый интерес в существовании секс-индустрии. Он назвал их частью «кровавого круга»; в некоторых общинах родители, главы поселков, водители такси, тургиды, банкиры и представители полиции все вовлечены в него. Сомпоп уверен, что кое-кто из преследующих его входит в пограничную службу.

Сомпоп говорит, что проблема сексуального рабство стала настоящим бичом, бедствием, накрывшим Бирму, Лаос, Камбоджу и китайскую провинцию Юннан. Почти половина его студентов родом из прилегающих стран. Но несмотря на все трудности — и угрозы — с которыми он сталкивается, Сомпоп продолжает ходить в свой офис и общаться с Пенсри Нубанг. Став сейчас менеджером программы помощи, она была первой из 19 девочек, которых спас Сомпоп. «Он подарил мне мечту о лучшей жизни», — говорит Пенсри. — «и шанс чтобы она исполнилась». Более того, все усилия Сомпопа направлены на то, чтобы убедить, что будущее полное надежд и достоинства не является чем-то недосягаемым для тех, кто попытается его достичь.