В конце апреля тридцать восьмого года учебная истребительная эскадрилья убыла в летние лагеря Выгода, что в сорока километрах от Одессы.

В лагерях скучать курсантам не приходилось. Владимир налетал за лето еще двадцать часов на спарке УТИ-4 и истребителе И-16, совершив еще почти полторы сотни посадок… Правда, летчик-инструктор у них был уже другой. Иосиф Хотелев в мае месяце попрощался со своими курсантами и уехал, как поговаривали, сражаться в Испанию. Вместе с ним уехало еще несколько опытных летчиков-инструкторов и командиров звеньев учебных эскадрилий. Но на их место сразу были назначены другие. И курсанты, по правде говоря, разницы практически не ощутили. Они шлифовали навыки простого и высшего пилотажа. Учились выходить из штопора, делать петли, перевороты и боевые развороты. Тренировались в ориентировке, отрабатывали элементы воздушного боя и стрельбы по наземным целям.

Кроме того, Владимир много прыгал с парашютом, с тихим отчаянием, подсчитывая часы и минуты, которые мог еще провести рядом с любимой, и которые утекали, как песок сквозь пальцы. Число прыжков у него приближалось к сотне, и он сам уже давно исполнял обязанности инструктора, занимаясь с другими курсантами.

К ноябрю и он, и его товарищи окончили курс летной подготовки на И-16 и в палатках летних лагерей ждали приказа о присвоении воинского звания и назначении к новому месту службы. А в Одессе уже проходил новый набор курсантов.

Во второй половине декабря им, наконец, выдали документы об окончании авиашколы, присвоили воинские звания младших лейтенантов, экипировали в заветную форму и отправили в части для дальнейшего прохождения службы.

Владимир получил назначение в Забайкальский военный округ. Поп остался в авиашколе летчиком-инструктором. Алексей Маковкин и Николай Дьяконов тоже получили назначение на Дальний Восток, но по пути вышли в Воронеже, чтобы провести там положенный после окончания школы отпуск.

А Владимир поехал дальше.

Нет, он мог, конечно, остаться в Воронеже, как, например, Николай. Но в отличие от друга снова встречаться с Лехиной сестрой не решился. Он подумал, что лучше уж приехать в полк и окунуться в служебные дела, чтобы позабыть Наталью не в объятиях другой, а просто, потому что между ними будет пять тысяч верст…

И вот теперь бесстрашный сталинский сокол и парашютист младший лейтенант Пономарев, промолчав, как рыба, полтора года, и так и не признавшись любимой девушке в своих чувствах, лежал на верхней полке поезда дальнего следования, скрипел зубами и ругал себя то ли за трусость, то ли за тупость… То ли за то и за другое одновременно…

2. В далекий край товарищ улетает…

Транссибирская магистраль, январь 1939 г.

…'Здравствуйте, Наташа! Вас, наверное, удивит это письмо. А, может, и не удивит. Простите меня, пожалуйста, за то, что я до самого отъезда так и не решился поговорить с Вами. Дело в том, что я Вас очень, очень люблю!..'

Владимир ворочался на полке в вагоне, мысленно в сотый раз, перечитывая свое письмо. Запоздалое признание в любви, которое сегодня, перед тем как сесть в поезд, бросил в почтовый ящик…

– Эй, младшой! Хорош ворочаться! Слазь с печи! Давай до нас! – позвал его снизу сосед по купе, плотный чернявый морской летчик. Судя по большому куску сала, разложенному на газете и готовому для нарезки, природный хохол. – Давай, давай, вливайся в коллектив! – повторил он, увидев, что Владимир уселся на своей полке, поджав одну ногу.

– Давай, хлопец, не журись! Мы своих не клюем! – весело поддержал его второй моряк, такой же плотный и темноволосый, с залысинами у широкого лба. Он достал из кошелки бутылку водки и жизнерадостно улыбнулся. – Дальний Восток потому и называется дальним, что ехать туда полторы недели! Так что, давай знакомиться! Петр Галушка, летчик-торпедоносец, морская авиация! – он протянул спрыгнувшему вниз Владимиру широкую мозолистую ладонь. – Бывший донецкий шахтер. А это – мой боевой командир!

– Старший лейтенант Павел Якушенко, – представился чернявый. – ВВС Тихоокеанского флота.

– А это наше молодое пополнение. – Галушка махнул головой, показывая на сидевшего у окошка худощавого и белобрысого паренька с одной средней и одной узкой золотыми нашивками на рукаве темно-синего флотского кителя.

Тот застенчиво улыбнулся и протянул Владимиру руку:

– Лейтенант Полищук… Николай… Можно просто, Коля.

– Коля у нас прямо с пылу с жару!.. Только что окончил Ейское военно-морское авиационное училище имени товарища Сталина! И, как говорится, с корабля на бал… То есть, с бала на корабль! А, впрочем, это две стороны одной медали! – Галушка чиркнул ножом по сургучу и ловко откупорил поллитровку.

– Владимир Пономарев… Летчик-истребитель… Окончил Одесскую авиашколу… – по очереди пожал протянутые руки Владимир.

– Докуда следуешь? – бережно шинковал сало Павел.

– Чита.

– Понятно, – улыбнулся Галушка, и разлил всем поровну. – Ну, за сталинских соколов! И морских, и сухопутных!.. За альбатросов и орлов!..

– За знакомство! – Владимир выпил, поставил стакан и взял протянутый Павлом шматок искрящегося солью сала, аккуратно уложенный на ломоть черного хлеба. Понюхал и только потом неторопливо откусил. Владимир отчего-то считал, что именно так должны пить настоящие асы.

– Молодец! – усмехнулся Галушка, и одним залпом опустошил свой стакан.

Остальные выпили следом.

– Значит, тоже выпускник? – спросил Якушенко.

– Ну, да! – ответил Владимир. – В декабре звание присвоили.

– Я смотрю, ты много прыгал! – Якушенко махнул ножом в сторону значка парашютиста с цифрой '100'.

– Да, вышло так. Парашютный кружок был при школе…

– А я не люблю прыгать, – сказал Петр Галушка. – Летать люблю, а прыгать – нет! Летчик летать должен, а не прыгать! Правильно я говорю, командир?

– Всяко бывает… Сам-то – откуда? – поинтересовался Павел у Владимира.

– Новосибирск.

– Сибиряк, значит. А мы с Петро из Луганска… То бишь Ворошиловграда… А ты, Коля? – Якушенко разлил по стаканам остатки водки.

– С Урала. Из Оренбурга, – ответил тот.

– А как в морскую авиацию-то попал? У вас же там, в Оренбурге, своя летная школа есть, сухопутная? – удивился Галушка.

– Направили по комсомольской путевке. А я и не возражал. Море – это красиво. Я, ведь, раньше моря никогда не видел. А тут – пожалуйста, смотри, сколько хочешь, – улыбнулся Николай.

– Ну, за тех, кто в море! – Галушка поднял свой стакан, и подмигнул Владимиру и Николаю. – И за тех, кто над!

Старшие лейтенанты Павел Якушенко и Петр Галушка служили в одной эскадрилье четвертого минно-торпедного авиаполка двадцать девятой тяжелобомбардировочной авиабригады военно-воздушных сил Тихоокеанского флота. Якушенко был замкомэска, а Галушка командовал звеном. Однополчане возвращались в родную часть после учебно-тренировочных сборов летчиков-торпедоносцев на базе Ейского военно-морского авиаучилища.

В Ейске они отрабатывали приемы высотного и обычного торпедометания, в том числе и ночного, по лунной дорожке. Летали и в простых, и в сложных метеоусловиях…

Занятия проводил капитан Токарев, комэска сорок третьей эскадрильи и лучший торпедоносец ВВС Черноморского флота.

Горячий поклонник торпедного оружия и новой тактики поражения морских целей, Николай Токарев очень много занимался этими вопросами. С каждым полетом, усложняя для себя и для своих летчиков условия торпедометания, он искал и находил новые приемы сближения с противником, способы определения упреждений, наиболее выгодные дистанции для поражения движущихся и маневрирующих кораблей, тщательно изучал штурманскую работу на торпедоносцах.

Токарев окончил Качинскую авиашколу, но потом долгое время служил летчиком-инструктором в военной школе морских летчиков и летнабов в Ейске. Был командиром звена, а затем командиром авиаотряда. Подготовил более двухсот морских летчиков. За успехи в обучении молодых пилотов торпедометанию в феврале минувшего года был награжден орденом 'Знак Почета'.