Петр помотал головой, отгоняя ненужные мысли, и осмотрел приборную доску. Все было в норме. Его взгляд наткнулся на фотографию «Вайнемяйнена», прикрепленную прямо под радиополукомпасом.

Броненосец береговой обороны «Вайнемяйнен», в просторечии Ваня-Маня, по сравнению с самурайскими сверхдредноутами выглядел задохликом. Водоизмещение в десять раз меньше, вооружение в пятнадцать раз слабее, бронирование - чисто символическое, скорость - черепашья. По сути дела, это был каботажный дизель-электрический ледокол. Хотя и тяжеловооруженный. И местами даже бронированный.

Но, во-первых, у «ледокола» был экипаж, состоящий из дисциплинированных и отлично натасканных военных моряков. Во-вторых, восемь ста миллиметровых орудий при наличии системы централизованного управления зенитным огнем и тренированных расчетов были весьма серьезным аргументом! А что касается меньшего водоизмещения, то с точки зрения бомбардировщика оно являлось не плюсом, а минусом! Потому что в малоразмерную цель попасть сложнее. Особенно, если эта цель утыкана зенитками и палит в тебя из всех стволов! А ты на боевом курсе! И не имеешь права на противозенитный маневр!

Вдобавок ко всему, Ваня-Маня имел абсолютно симметричный силуэт и специальный камуфляж - намалеванные белой краской буруны на носу и на корме. Из-за которого было очень трудно определить, куда он двигается, вперед или назад.

Хорошо, хоть сегодня броненосец стоит на якоре, и штурману не придется колдовать над прицелом, пытаясь угадать величину упреждения. Шансов попасть с горизонтального полета в такую маленькую цель (длина - девяносто три, а ширина - семнадцать метров) и так было мало.

Согласно расчетам, для уничтожения одного броненосца требовалось семьдесят два ДБ-3 с полной бомбовой нагрузкой. Так что, в принципе утопить Ваню-Маню было можно. Но лишь ударив одновременно обоими полками.

А на этот раз одновременно не вышло, подумал Галушка. Так что, скорее всего, придется лететь снова. И не раз. А много, много, много раз! Потому что у Вани-Мани еще и братец имеется. Иля-Маня.

На траверзе острова Эре комполка покачал крыльями и повернул на север. До цели осталось десять минут лету. Под крылом тянулись шхеры. Бесчисленные серо-буро-зеленые островки и каменистые рифы, окаймленные узкой белой полоской прибоя. В одной из извилистых проток между ними, где-то здесь, притаились два броненосца. Которые возможно уже взяли советские бомбардировщики на прицел. Потому что ни о какой внезапности речь идти не могла. После налета пятидесяти СБ.

На флагманском самолете распахнулись створки бомболюков. Значит, командир увидел цель! Галушка всмотрелся вперед. Точно! Вот они, родимые! Оба рядом, оба вместе. ДБ вздрогнул, и в кабину из открытых бомболюков дунуло морозным воздухом.

Неожиданно, прямо по курсу, распустилось черное облако разрыва. И еще. И еще! Несколько секунд спустя эти кляксы пестрели уже повсюду. И справа, и слева! Бомбардировщик трясло как на кочках. Зенитки били точно! Даже слишком!

Внезапно справа вспыхнул огненный шар! Самолет Петра швырнуло в сторону. Он стиснул зубы, но удержался в строю.

Погиб экипаж военкома полка. Зенитный снаряд попал прямо в бомбовый отсек. ДБ разлетелся на куски и упал в море.

- На боевом! - прозвучала команда штурмана. - Так держать!

Галушка сосредоточился на приборах, стараясь не обращать внимания на зенитный огонь.

- Сброс! - доложил штурман.

Петр ощутил, как подвсплыл самолет, освободившись от смертоносного груза.

- Есть попадание, товарищ командир! - закричал борт-стрелок. - Бомбы легли очень близко! Попали, точно говорю, попали!

Фотоконтроль покажет, подумал Галушка. Если попали. И скрестил пальцы. Чтобы не сглазить. Потому что попасть очень хотелось. Чтобы отомстить за батальонного комиссара Иванова и его экипаж! И еще за два бомбардировщика со снижением ушедших в сторону берега, разматывая черные дымные хвосты…

Вечером, когда проявили снимки, выяснилось, что одному из броненосцев они действительно угодили фугаской в корму. И серьезно его повредили, а может, даже вывели из строя. А остальные бомбы упали на расстоянии от двадцати до семидесяти метров от бортов.

Впоследствии оба полка еще несколько раз летали на бомбежку броненосцев. И вместе, и порознь. И даже поэскадрильно, когда опять испортилась погода. Потеряв при этом пять самолетов сбитыми и столько же по не боевым причинам. Но добиться попаданий больше не удалось. К счастью, их вскоре перенацелили на уничтожение береговых батарей в районе Хельсинки…

А пока флотская авиация сражалась с броненосцами, линейные корабли и эсминцы воевали с береговыми батареями в районе Виипури.

Приказ командующего эскадрой флагмана второго ранга Несвицкого был предельно ясен. С началом боевых действий третьему дивизиону эскадренных миноносцев произвести предварительное разведывательное траление в районе маневрирования номер один, а также обеспечить охранение линейных кораблей. Линкорам «Марат» и «Октябрьская революция» - держать в молчании батарею Сааренпя на острове Бьорке после ее подавления военно-воздушными силами.

Рано утром тридцатого ноября из Главной базы флота вышли шесть тральщиков и в сопровождении эсминцев «Володарский» и «Энгельс» направились для проведения траления Сейскарского плеса. Однако главной задачей отряда было спровоцировать финнов на открытие огня и тем самым выдать позиции своей береговой батареи.

По данным агентурной разведки эта батарея состояла из шести десятидюймовых морских орудий и располагалась в южной части острова, примерно в километре от берега, в густом лесу на обращенном к морю скате. Все орудия были размещены в отдельных двориках на расстоянии до трехсот метров одно от другого. А командный пункт находился в тылу батареи и представлял собой железобетонную вышку высотой около двадцати метров. Позиции орудий были очень тщательно замаскированы и, несмотря на длительные целенаправленные поиски с воздуха, так и не найдены.

Прибыв в назначенный район, тральщики сразу же приступили к выполнению боевой задачи. А эсминцы, поставив быстроходные параванные охранители, подошли к острову Бьорке на расстояние восьмидесяти кабельтовых и обстреляли предполагаемое место расположения вражеской батареи.

К этому времени, над местом боя уже появился самолет-корректировщик МБР-2, который прикрывала эскадрилья «чаек». Но работы для него пока не было. Потому что финны на огонь эсминцев отвечать не хотели. Ни в какую.

В семь утра на линкоре «Октябрьская революция» под руководством Первого заместителя наркома ВМФ флагмана второго ранга Исакова состоялось совещание комсостава, на котором присутствовал комфлота, а также члены военного совета, начштаба флота, флагманские специалисты, командиры и военкомы кораблей.

Исаков сообщил о начале войны с Финляндией. Впрочем, все об этом уже знали. Трибуц озвучил оперативный план боевых действий КБФ, изложенный в приказе военного совета флота от двадцать третьего ноября. Который и так был хорошо известен всем присутствующим. Выступление члена военного совета флота бригадного комиссара Яковенко было ярким и эмоциональным. Как оно и положено. Затем Пантелеев зачитал приказ штаба флота о проведении операции по поддержке левого фланга двадцать первой стрелковой дивизии Первой Отдельной Краснознаменной армии. Который, вообще-то, был доведен до всех, кому следовало, еще сутки назад. В конце совещания командующий эскадрой Несвицкий поставил боевые задачи каждому кораблю, военком эскадры бригадный комиссар Раскин конкретизировал методы партийно-политической работы, а начальник штаба капитан первого ранга Челпанов раздал командирам пакеты с оперативной информацией о противнике.

После совещания на верхней палубе состоялся торжественный митинг. Первым выступил замнаркома, затем комфлота и члены военного совета. И далее, по списку. Последнее слово осталось за командиром «Октябрьской революции» капитаном второго ранга Вдовиченко. Который просто приказал приготовить корабль к бою.