Поездка Дионисия была успешной. Ему обещали ответ из Константинополя недели через три. Надежда на помощь Чикалы сделала заговорщиков еще более активными. Томмазо, Дионисий и Маврицио, разъезжая по Калабрии, повсюду вербовали сторонников. В конце июня Дионисий в сопровождении своего друга Джузеппе Битонто и его двоюродного брата Чезаре Пизано снова направился в Мессину. Чтобы не вызвать подозрений, они объявили целью своей поездки закупку перца и матрасов для монастыря. В Мессине их ждало письмо из Константинополя. Чикала согласился оказать калабрийцам полную поддержку. О точной дате, когда он сможет прибыть со своим флотом к берегам Калабрии, Чикала обещал сообщить позже, прислав быстроходную фелюгу в то место, о котором договорились Ринальди и Амурат.

В Мессине Дионисий встретился с Джузеппе Капоа и посвятил его в планы заговора. Капоа взялся собрать всех фуорушити, действующих в районе Реджо.

О Феличе Гальярдо Кампанелла впервые услышал от Битонто. Двадцатидвухлетний Феличе был храбрым и вспыльчивым. Повздорив с одним из своих родственников, он всадил в него заряд из аркебуза и угодил в тюрьму. Феличе был связан с большим отрядом фуорушити. Поэтому Кампанелла предложил Битонто поехать в Кастельветере и поговорить с ним.

Успешно выполнив поручение, Битонто уже возвращался в Стило, когда вдруг узнал, что Пизана, который тоже ездил из деревни в деревню и склонял своих друзей принять участие в заговоре, схвачен слугами князя Роччелла. Битонто встревожился не на шутку. Измена? К счастью, оказалось, что арест произошел по другой причине. Пизано, человек темпераментный, не мог довольствоваться медлительностью своего осла и вскочил на первую попавшуюся лошадь. На беду она принадлежала князю. Тот снарядил погоню. Пизано был пойман и как конокрад водворен в тюрьму. Этого еще только не хватало! Кампанеллу рассердил опрометчивый поступок Пизано. Но нужно было что-то предпринимать. Пизано сидел в одной тюрьме с Гальярдо. Кампанелла решил вместе с Дионисием и Битонто ехать в Кастельветере. Даже если все его красноречие будет бесполезным и князь откажется освободить Пизано, то он хотя бы познакомится с Гальярдо и выяснит, нельзя ли устроить побег.

Они направились прямо в крепость. Начальник тюрьмы, много слышавший о Кампанелле, разрешил свидание. В одной камере с Пизано, помимо Гальярдо, сидело еще четверо. В их присутствии разговаривать с Гальярдо о делах Томмазо не стал. Друзья ободрили Пизано как могли. Они сделают все возможное, чтобы он поскорее очутился на свободе. Но пусть он, со своей стороны, не теряет времени зря. И в тюрьме можно продолжать борьбу! Пусть он внимательно приглядится к своим товарищам по камере и, убедившись, что они надежные люди, воспламенит их идеями заговора.

Визит к князю Роччелла желанных результатов не дал. Он обещал освободить Пизано, но его искренность была сомнительной. Вероятней всего, Пизано придется посидеть под замком, пока не начнется восстание и друзья не взломают двери темниц.

Подготовка восстания шла хорошо. Каждый день Томмазо получал шифрованные письма из различных мест. В них сообщалось, кто еще примкнул к заговору, где устраиваются склады оружия, какие денежные средства собраны. Ненависть к испанцам объединяла выходцев из различных слоев населения. Среди заговорщиков были монахи и крестьяне, мелкие торговцы, дворяне, ремесленники. Кампанелла, не зная усталости, ездил из одного городка в другой, подбирал людей, выяснял соотношение сил, разрабатывал планы будущих военных операций. Дионисий и Маврицио тоже проводили значительную часть времени в седле. Пиццони хвалился большим успехом: один из самых отважных фуорушити Калабрии, Клавдио Криспо, отдал себя и своих людей в полное распоряжение Кампанеллы.

В городе Кастель д'Арена Томмазо вручили письмо, которое наполнило его сердце радостью. Быстроходная разведывательная галера, прибыв в условленное место, передала Маврицио окончательный ответ Чикалы. Сильный турецкий флот будет у берегов Калабрии в середине сентября.

Кампанелла и Дионисий были всецело поглощены подготовкой восстания, когда неожиданно узнали, что по приказу генерала доминиканского ордена в Калабрию прибыл наделенный широкими полномочиями Марко Марчианизе со своим помощником. Они будут инспектировать монастыри и наводить в них порядок. Их приезд был крайне некстати. От Марко Марчианизе нельзя было ждать ничего хорошего, а особенно Дионисию и его друзьям. Марчианизе был тем самым самодуром и притеснителем, с которым он воевал в Неаполе не на жизнь, а на смерть. Естественно, что его враги быстро найдут общий язык с инспектором. Надо было принять необходимые меры предосторожности. На майском капитуле доминиканцев Дионисий благодаря проискам Полистины не был утвержден приором монастыря Никастро и получил назначение в местечко Таверна. Он спешно туда поехал, чтобы подготовиться к прибытию ревизоров.

В трапезной на скамье, где он обычно сидел, Дионисий увидел маленького рыжего монаха. Тот вел себя заносчиво и нагло. Дионисий раздраженно велел ему освободить место. Они обменялись несколькими резкими фразами. Невзрачный монашек оказался помощником инспектора Марчианизе. Его звали фра Корнелио. Он был человеком мелочным, злопамятным, мстительным.

Они встретились в горной деревушке Даволи, в доме приходского священника. Кампанелла никогда не видел Маврицио в таком приподнятом настроении. Да и было с чего радоваться! Чикала дал согласие в середине сентября прибыть к берегам Калабрии с сильным флотом. Он обещал землякам полную поддержку как на море, так и на суше. Маврицио торжествующе показал Кампанелле написанную по-турецки грамоту.

Условия договора были точно определены. Чикала не претендовал на установление своего господства в Калабрии. Он обязался, что не допустит подхода испанских подкреплений и поможет, высадив десант, уничтожить их гарнизоны. Захваченные крепости Чикала должен был передать в руки восставших. Между турками и калабрийцами установятся дружеские отношения, обе стороны будут всемерно способствовать развитию взаимовыгодной торговли. Чикала сообщал о численности боевых кораблей, которые будут участвовать в походе, о месте и времени предполагающейся высадки.

Достигнутый успех превзошел все самые радужные надежды. Теперь срочно нужно было уточнить планы отдельных военных операций. С этой целью в Даволи съехалась большая группа заговорщиков. Основной удар испанцам следовало нанести в Катанцаро. По настоянию Маврицио особое внимание было обращено на этот город.

План захвата Катанцаро был тщательно разработан. В ночь, когда флот Чикалы подойдет к берегу, Маврицио ди Ринальди во главе трех или четырех сотен отборных смельчаков незаметно подкрадется к городу. А в это время Франца и Кордова со своими ударными группами, составленными из катанцарцев, нападут на стражу и распахнут ворота перед отрядами Ринальди. Испанцы не успеют накинуть «а плечи мундиров, как все будет кончено. Одновременно восстание начнется и в других городах. Маркантонио со своим отрядом овладеет Кастель д'Арена. Томмазо и Дионисий, осуществляющие общее руководство, захватят власть в Стило и его окрестностях. Никто не сомневался в победе. Кампанелла с жаром говорил о том, как в Катанцаро будет провозглашена свобода, как будут взломаны тюрьмы и перебиты чиновники, измывавшиеся над народом.

Стоял чудесный августовский день. В каштановой роще, за околицей Даволи, где Кампанелла и его товарищи обсуждали последние подробности в планах восстания, без умолку радостно пели птицы.

Энергия Дионисия Понцио была неисчерпаемой. Он ездил из города в город, вербовал сторонников, доставал оружие. Он махнул рукой на Марчианизе и фра Корнелио — победоносное восстание сметет и их.

В Катанцаро он развил лихорадочную деятельность. Его речи о насилиях, чинимых испанцами, о тирании короля и невыносимости налогов повсюду находили горячий отклик.

В своем стремлении любыми средствами увеличить число заговорщиков Дионисий не знал никакой меры. Чтобы привлечь на свою сторону даже людей, ревностно преданных религии, он стал широко пользоваться приемом, заимствованным у Кампанеллы: говорил о пророчествах и предстоящих переменах, уверял, что сам папа благословляет восстание. Калабрийцы установят святую республику, где будет одно стадо и один пастырь. Упоенный растущим числом заговорщиков, он не замечал опасности, которая в этом таилась. Среди тех, кто знал о планах восстания, было много сомнительных людей.