Да, внешне времена вроде бы переменились, и простаки с подачи западной пропаганды часто задают вопрос: а существует ли вообще военная или иная опасность для России? У нас, в том числе в кругах весьма влиятельных, существуют на этот счет несколько упрощенные представления. Упорно навязывается тезис о том, что безопасность ныне никто не в состоянии обеспечить ни в одиночку, ни замкнутой группой стран. Ее, мол, можно сохранить и укрепить только на коллективной основе, на всем пространстве государств Совета Безопасности стран Европы (СБСЕ). Появился и не совсем понятный тезис о том, что к стабильности приведет лишь выстраивание новой архитектуры безопасности — опять-таки коллективной, но не блоковой. Для этого в СБСЕ необходимо создать новые институты и структуры коллективной безопасности, обеспечивающие гармонию интересов всех участников, а не избранной группы государств.
Конечно, такие представления имеют право на жизнь, — если брать дальнюю перспективу. Но нельзя позволить себя убаюкивать. Реальная обстановка в России и вокруг нее требует проявления большей взвешенности в отношениях с соседними государствами и бдительности. Уж больно много появилось потенциальных «партнеров» России по СБСЕ, которые предъявляют к нашей стране претензии территориальные, экономические, национально-этнические и прочие. Обострение международной обстановки может привести к жестокой конфронтации. И не следует забывать, что некоторые из тех государств, что предъявляют нам претензии, обладают достаточно мощными вооруженными силами, способными вести широкомасштабные наступательные действия.
Посмотрите на завтрашнюю военно-стратегическую карту Евразии. «Южные республики бывшего СССР» стремятся войти в состав НАТО. На севере России прибалтийские государства уже предприняли для этого конкретные шаги. Военные эксперты НАТО прогнозируют возможность вступления в североатлантический альянс Украины и Казахстана… Все вместе взятое позволило бы взять Россию в плотное кольцо окружения на сухопутье и на море. А что касается членства в НАТО непосредственно России, то, по мнению политологов Запада, «она в НАТО — непрошеный гость». Действительно, в каком качестве мы можем вступить в этот блок? США и другие ядерные государства вряд ли пригласят Россию в группу ядерного планирования НАТО, эту святая святых блока.
Что же произойдет в Европе в случае расширения НАТО?
Государства, вышедшие из Варшавского договора, вступят в другой военный союз. Но если раньше они держали группировки войск на западных границах, ориентируя танки на Запад, то в новом альянсе они будут держать армии на восточных рубежах и ориентировать танки на Восток. В стратегическом плане расширение НАТО приведет к росту возможностей этого военного блока на широком фронте от Балтики до Черного моря, к пересмотру сухопутных и морских театров военных действий. Все это может изменить характер межгосударственных отношений. Граница между Востоком и Западом может вновь стать «передним краем».
Снижается ли в этом случае военная опасность для российского государства? Реальнее всего, что она будет постоянно повышаться. Запад вроде бы отбросил традиционное толкование «угрозы с Востока», однако натовские военные эксперты не рекомендуют руководителям блока совсем отказываться от политики противостояния с Россией, называя ее «потенциально враждебной военной державой». Правда, термин «угроза» заменяется в документах блока на относительно нейтральное понятие «риск». Но снова подчеркивается, что военная мощь России представляет наибольший потенциальный риск. Иными словами, именно она по-прежнему мешает установлению «нового мирового порядка».
Принципиально новым в политике «атлантистов» стало расширение «зоны ответственности» блока: было принято решение о проведении «миротворческих операций» под эгидой СБСЕ, что означает возможность использования войск на гигантских просторах Евразии — от Югославии до Таджикистана. Таким образом, разработана концепция, ориентирующая блок на вмешательство во внутренние дела других стран. А как выглядят на деле «миротворческие операции» с использованием войск НАТО, наглядно можно убедиться на примере бывшей Югославии. Этот пример показывает, что на практике ООН со всеми ее институтами стала послушной служанкой хозяев нового мирового порядка, а блок НАТО уверенно вступил в права мирового жандарма.
РАЗОРУЖЕНИЕ И КОНВЕРСИЯ
Напомню, что уже произошло спешное подписание Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений СНВ-2. После него последовали очередные новые «партнерские» инициативы: ненацеливании друг на друга стратегических ракет, полной ликвидации Украиной всего ядерного оружия и скупке США российского оружейного урана.
В ближайшее же время стало очевидным, что «дружелюбно-партнерские» инициативы американской стороны были вызваны все теми же явно выраженным стремлением США к абсолютному военному превосходству, но не собственным разоружением, а ослаблением возможных соперников. В России эти инициативы безропотно поддержаны тогдашними политическими верхами, и думаю, что без предварительной проработки самой проблемы с военными профессионалами — ведь только им известна обратная ее сторона.
Заключенные соглашения по своим военно-экономическим аспектам сотрудничества были алогичными по форме и антироссийскими по содержанию. Их опасность — в одностороннем разоружении. При осуществлении инициатив Россия практически потеряет в боеготовности свои многозарядные шахтные ракеты, являвшиеся гарантом стабильности и всегда вселявшие уверенность в своих возможностях не оставить агрессора безнаказанным. Таков главный результат их перенацеливания, не говоря уже о том, что вычисление новых и смена старых заданий ракет вызывает огромные расходы.
По заключению военных специалистов, в отличие от нас американская сторона остается в более выгодном положении. Ведь основу ее боевой мощи составляют высокоточные крылатые ракеты и баллистические ракеты подводных лодок. Судя по всему первые не предполагается перенацеливать, а последние перенацеливаются в процессе боевого патрулирования. Лишить же их такой возможности и тем более проконтролировать снятие с морских ракет полетных заданий практически невозможно.
Однако наиболее разорительным для России будет, как ни парадоксально, ее «прорыв» на рынок торговли обогащенным ураном, где всегда господствовали американцы. Не останутся внакладе они и в этот раз. Если Россия получит за 500 тонн проданного США 12 миллиардов, то американцы в итоге положат себе в карман как минимум 300 — такова рентабельность этой «сделки века».
Больше всего поразило специалистов согласие официальной Москвы на долговременность этого контракта. Ведь уже известно, что запасов природного урана, нефти и газа хватит при нынешних темпах мировой добычи лет на пятьдесят. Нет у нас и гарантии освоения термоядерной энергии и плутониевых реакторов. Потеряв после развала СССР две трети ископаемого урана Россия ныне распродает почти весь высвобождающийся оружейный?
Нужны ли России подобные двух-, трехсторонние соглашения, которые даже не ратифицированные уже играют свою пагубную роль, а в дальнейшем могут нанести трудно восполнимый ущерб национальной безопасности и обороноспособности страны, ее экономике в целом? Уверен, что не нужны. Их время ушло вместе с распадом СССР, когда можно и нужно было договариваться с США на «равных». В нынешней ситуации — при существовании лишь одной сверхдержавы — для России существует реальная угроза полной «американизации» и «европеизации» ее природных ресурсов. Опять же — и это далеко не все.
Серьезнейшие угрозы национальной безопасности страны напрямую связаны с конверсией оборонных отраслей промышленности. Решение по этой важнейшей проблеме, как известно, также было принято в спешке, при отсутствии долгосрочной военной доктрины и единой государственной программы конверсии оборонного производства.
Международный опыт свидетельствует, что конверсия военного производства должна представлять комплекс мероприятий долгосрочного характера по оптимизации военных расходов, их перераспределению в интересах экономической реформы, структурной реорганизации отраслей экономики, перестройке научно-технической базы и переориентации ее прикладного использования. Реализация этих мероприятий требует значительных расходов (по некоторым западным оценкам, до 150 млрд. долларов), которые не дают немедленной отдачи и могут принести заметный эффект лишь через 5–6 лет.