В 30 милях от Порт-Артура находится группа островов, которые китайцы называли Мяо-дао. Острова имели стратегическое значение, и контр-адмирал Дубасов решил занять их. 16 ноября 1898 г. крейсер «Дмитрий Донской» высадил на островах небольшой десант, и населению островов были розданы прокламации о присоединении островов к арендуемой Россией территории. Однако министр иностранных дел граф Муравьев испугался и уговорил Николая II отдать приказ об уходе русских сил с островов Мяо-дао. Взамен русские дипломаты заключили с китайцами отдельное соглашение по этим островам, согласно которому Китай обещал не передавать их другим странам и не позволять иностранным кораблям базироваться на них.
Это было очередной наивностью наших дипломатов. За несколько дней до начала русско-японской войны японцы захватили острова, а затем стали использовать их в качестве военно-морской базы для блокады Порт-Артура.
19 марта вышел приказ Николая II: «Государь Император объявляет Высочайшую благодарность Командующему эскадрою в Тихом океане, Контр-Адмиралу Дубасову и Монаршее благоволение — всем чинам вверенной ему эскадры и сухопутного отряда за отличное исполнение возложенных на них поручений по занятию Порт-Артура и Талиенвана».
Через четыре дня «Монаршее благоволение» было объявлено командирам эскадренных броненосцев «Сисой Великий» и «Наварин» и крейсера 1 ранга «Россия» капитанам 1 ранга Парегаго, Иенишу и Доможирову. В декабре 1898 года Дубасов и Реунов были награждены орденами Святой Анны 1 степени. 14 сентября 1899 г. император пожаловал «За труды по занятию портов Квантунского полуострова Артур и Талиенван» ордена офицерам штаба начальника Тихоокеанской эскадры, кораблей «Сисой Великий», «Наварин», «Россия», «Рюрик», «Память Азова», «Адмирал Корнилов», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Забияка», «Всадник», «Гремящий», «Отважный», «Кореец», «Манджур», «Сивуч» и пароходов Добровольного флота «Ярославль», «Саратов», «Екатеринославль», «Владимир», «Петербург» и «Воронеж». Награждение орденами за занятие Порт-Артура производилось до июня 1900 г.
На занятие Порт-Артура Англия ответила традиционным британским шантажом — послала мощную эскадру в Желтое море. Эта эскадра превосходила по силе русскую, но у наших адмиралов на сей раз оказались крепкие нервы, и они попросту игнорировали англичан. Отважиться на войну против России без союзников Англия бы никак не осмелилась.
Поскольку владычице морей не удалось отстоять китайский суверенитет над Порт-Артуром, она решила отнять у Поднебесной империи порт Вэйхайвэй с окрестностями. 25 марта 1898 г. Англия потребовала от китайского правительства уступки Вэйхайвэя на северном побережье Шаньдуна, дабы иметь собственную базу на подступах к Пекину. Заодно английское правительство заявило претензии на увеличение своих владений на полуострове Цзюлун (Коулун) на материке напротив Гонконга. Аренда Цзюлуна была оформлена англо-китайским договором от 9 июня, а аренда Вэйхайвэя — 1 июля 1898 г.
Одновременно британская дипломатия добилась расширения прав английского судоходства по рекам Китая. Так, к примеру, она получила соглашение о признании бассейна реки Янцзы, богатейшей части Китая, сферой влияния Англии.
Не осталась без куша и Франция. 7 марта 1898 г. она потребовала для себя «угольную станцию» (фактически военно-морскую базу!) в Южном Китае, концессию на железную дорогу от границы Вьетнама до города Юньнань-фу и некоторые другие преимущества. 9—10 апреля 1898 г. состоялся обмен нотами, который зафиксировал согласие китайского правительства на французские требования. При этом в качестве «угольной станции» Франции уступили на началах аренды порт Гуанчжоувань в провинции Гуанси.
Итак, Китай грабили все, кому не лень. Опомнились и итальянцы. 17 февраля 1899 г. итальянский посланник предъявил Китаю требование об уступке Италии бухты Санмынь и о признании всей провинции Чжэ-цзянь в сфере итальянского влияния. Это влияние должно было сказаться, во-первых, в проведении железной дороги от бухты Санмынь к реке Янцзы, а во-вторых, в подчинении итальянскому контролю всей торговли шелком в Чжэ-цзянь. Притязания были довольно существенными, так как эта торговля являлась одной из основных статей дохода китайского государственного казначейства.
Итальянская нота переполнила чашу терпения китайского правительства. Получив итальянскую ноту и доклад по ней премьер-министра, вдовствующая императрица Цыси (1835–1908, годы правления 1861–1908) бросила их на пол. Нота была возвращена обратно при частном письме премьер-министра, в котором говорилось, что последний не имеет права и не будет входить в обсуждение подобного предложения, так как оно превышает его компетенцию. Возвращение официально присланной ноты было принято итальянским правительством за оскорбление.
В последних числах февраля 1899 г. Италия предъявила Китаю ультиматум и назначила своему посланнику в Китае Мартино для ответа четырехдневный срок. Когда 2 марта этот срок истек, а ответа не было, Мартино заявил, что он будет ждать еще 24 часа. Но прошло и 3 марта, прошло еще несколько дней, а Китай молчал.
Тем временем выяснилось, что Италия может послать в Китай эскадру всего лишь из пяти судов и высадить десант численностью не более пятисот человек, да и за дальностью расстояния и печальным состоянием своих финансов Италия совершенно лишена возможности вести с Китаем продолжительную войну. Взвесив все шансы, итальянское правительство решило уступить. Козлом отпущения стал посланник Мартино, который был отозван из Пекина.
Эта дипломатическая победа существенно подняла престиж Цыси в глазах народа. Во всем Китае росла ненависть к «белым дьяволам».
ГЛАВА 10
УЧАСТИЕ РОССИИ В ИНТЕРВЕНЦИИ В КИТАЕ
Русско-китайская война 1900 года имеет две интересные особенности. Во-первых, она почти неизвестна отечественному читателю, поскольку большевики и «демократы» не любили афишировать ее. Во-вторых, эта война является уникальной в том плане, что ее инициаторами были не русские и не китайцы. Кашу заварили западноевропейские империалисты, а расхлебывать ее пришлось русским и китайцам.
Европейские империалистические государства не только захватили китайские порты и требовали концессии на строительство железных дорог, разработку полезных ископаемых и т. д. Они хотели духовно покорить китайский народ.
В Китай с середины XIX века устремились тысячи христианских проповедников, большинство их составляли католики. И это были не тихие пастыри, проповедующие добро и справедливость. Миссионеры относились к китайским чиновникам и высшей знати как к дикарям. В книге «Европа и Китай» (СПб., 1881) Ф.Ф. Мартенс писал: «Католические миссионеры защищали всякого крещеного туземца против законных требований отечественного правительства, они не признавали власти китайского правительства по отношению к его подданным христианам, они, наконец, часто с явным презрением относились к этому правительству и к органам местной администрации». В спорах с местной администрацией миссионеры грозили обращением к государствам, их пославшим, и приходом европейских войск.
Миссионеры забыли, что две тысячи лет назад именно Англию и Францию населяли дикие племена, а Китай был огромной империей с высоким уровнем цивилизации. Зато это очень хорошо помнили китайцы.
Еще в 1869 г. принц Гун, провожая английского посланника Алока, сказал: «Сделайте милость, увезите с собой опиум и миссионеров». Посланник уехал, но опиум и миссионеры остались.
Следует заметить, что все вышесказанное относится лишь к западным державам. К 1900 г. в Китае имелось всего пять православных церквей, а православных китайцев насчитывалось не более пятисот человек. Количество католиков и протестантов было намного больше. В Китае работали до тысячи европейских миссионеров и имелось несколько тысяч христианских храмов, только китайцев-католиков было, по разным данным, от пятисот тысяч до миллиона человек, а китайцев-протестантов — несколько десятков тысяч.