Гаруны продолжали выслеживать мой добротный корабль, а я топил их галеры и моряков, пожелавших стать на моем пути. Когда в море сходятся два капитана, схватка идет не на жизнь, а на смерть. У меня не было другого выхода, и я знал, что скоро и меня ждет такая участь — сгинуть в морских пучинах. Мы всегда приносили богатые дары Морю, но и оно изменчиво и может отвернуться от тех, кто устраивает бойню в его просторах. Год назад сам морийский государь назвал меня пиратом под влиянием настойчивых требований послов Ал-Гаруна. Мой корабль ушел на восток, и я возил товары из Эрлинии и Черноморья в Аватар, забыв о родине.
В Эрлинии в портовых городах-государствах у меня было много друзей. Как-то раз в Лавале я прогуливался в торговом районе, присматривая товар. Мой старый приятель купец Антеус показал мне тогда молодого черноморца, наследного царевича. Он брел в окружении слуг меж лавок и остановился возле продавца старинных книг. Царевич был ещё очень юн, но его властный голос разносился по всей торговой площади, заставляя слуг мгновенно повиноваться. Антеус сказал, что царевич приехал в Лаваль участвовать в ежегодном соревновании в беге. Младший сын царя Релия остановился в доме жреца, знакомого Антеуса. Он скрывал свое имя и изъявил желание участвовать в турнире наравне со всеми. Купец предположил, что скорее всего Веллинг даже не подозревал, чем занимается юный наследник, оправленный в Эрлинию для изучения искусств. На следующий день я наблюдал, как стартовала толпа молодых бегунов, восславляя Гисса, бога войны. Черноморский царевич, как и все, был одет в короткую тунику и легкие сандалии. Участники должны были пробежать пять лиг до соседнего маленького городка, находящегося во владениях Лаваля. Там их встречала толпа зевак. Я не дождался окончания соревнования, но после узнал от Антеуса, что царевич пришел первым. Он был награжден лавровым венцом и десятью золотыми монетами, которые бросил в толпу зрителей.
— Это было так давно, — прервал рассказ Ортек. — До отца дошли слухи об этом, и он приказал мне возвращаться в столицу Черноморья Асоль. Он сказал, что быстро бегать я смогу и при дворе, а вот поучиться у жрецов и магов мне больше не представится возможность, раз я выбрал долю обычного посыльного. Потом все-таки гнев его поостыл, и я был отправлен в Гистаполь к оружейному мастеру для обучения свойствам металлов.
— Весной этого года, — продолжил Оквинде, — мой корабль попал в страшную бурю. Мы зашли в небольшой порт в Эрлинии, но починиться удалось не до конца. Тем не менее, я закупил товар и поплыл в Аватар. Море предупреждало о несчастье — волны были спокойны, ветер затих. Гребцов я не нанимал в большом количестве, поэтому мы застряли посреди воды. Тут и появились гарунские галеры. Три корабля, которые шли на большой скорости. В воздухе то и дело раздавался свист плетей, опускавшихся на спины сотен гребцов. Пришлось принимать бой. Галеры окружили мой корабль и обстреливали горящими ядрами. Вспыхнул пожар, который быстро охватил всю палубу. В бегстве люди прыгали в воду. Там же оказался и я, когда рухнула горящая мачта, и судно пошло ко дну. Гаруны не столь жестоки, как был я. Они не оставили людей, цеплявшихся за обугленные доски, в воде. Люди для них очень прибыльный товар. Нас выловили и выстроили на палубе. Оказалось, что галеры эти принадлежали наместнику Ал-Гаруна в Мидгаре, Ал-Вирону. Он находился на одном из кораблей. Гарун был очень доволен охотой и захваченной добычей. Я спросил его, что ожидает моих людей, которые, к сожалению, не все остались в живых.
— То, что должно случиться с каждым морийцем, — усмехнулся Вирон. — Служение Ал-Гаруну на протяжении всей жизни. А как это будет происходить, определит торг. Мои люди продадут вас на Озере, то золото, что я выручу за твоих здоровяков, покроет хотя бы часть урона, нанесенного твоим разбоем, Одноглазый.
Гаруна интересовали лишь деньги. Продать морийцев он собирался в глубине Межгорья, где в рабство захватывали всех, кто не имел покровителей и защитников. И тогда я предложил наместнику свою цену — в десять раз больше, чем он планировал заработать на рабах. Вирон отнесся к предложению поначалу подозрительно:
— У тебя не осталось и одного золотого, пират. Все твои сундуки отправились на дно, хотя мои люди успели кое-что спасти. Откуда ты возьмешь золото?
— За пять лет я накопил достаточно богатства, чтобы оно не помещалось на одном корабле, — ответил я. — Если ты отпустишь меня на землю, я обещаю выкупить своих людей по цене, которую ты назначишь.
Как ни странно, Ал-Вирон поверил моему слову. Он приказал доставить меня в Морию своему торговому судну. Встречу мне назначил на лето на Одиноком Озере, а цену заломил такую, что у моей команды поникли головы от безысходности.
— Помни, Одноглазый, — сказал наместник на прощание, — если ты не приедешь до осени, я распродам всех твоих людей хозяевам рудников на юге Ал-Мира, где они будут работать рядом с черными дикарями, питающимися человеческим мясом.
Времени у меня было мало. На родной морийской земле я собрал все сокровища, нанял проверенных людей и отправился в Легалию. Там я отыскал опытных наемников, которые за большие деньги согласились провести меня на Озеро. Тогда я впервые в жизни испытывал страх, притом ежедневный. Я боялся, что утром не открою глаз, зарубленный слугами, решившими присвоить себе все богатства, и не смогу тем самым сдержать своего слова перед друзьями. Но мне повстречались честные люди. Мой проводник сказал мне:
— Даже нам, отъявленным ворам и грабителям, страшно обладать твоими сокровищами, ибо, если за них убить человека, скоро боги подставят и тебя под нож такого же негодяя, алчущего наживы.
В середине лета я прибыл на Озеро. Я осыпал золотом местных работорговцев, скупив не только своих матросов, но и других рабов. Подметил я у продажного столба и молодого человека, похожего на юного черноморского царевича, которого видел в Лавале. Заплатив за пленных, я дал им всем свободу. Рудокопы небольшим отрядом пошли на восток. Вероятно, за ними тут же началась новая погоня и охота, но я оставил им оружие для защиты, а своих же людей я отправил назад в Легалию с провожатыми. Мой путь лежал на юг. Я должен был отблагодарить Ал-Вирона и заплатить выкуп за себя. Вот тогда за мной и увязался молодой черноморец, который вскоре вынудил меня принести ему клятву верности.
Оквинде замолчал. Лисса и Дуглас уставились на Ортека, ожидая от него продолжения истории, раз Вин закончил свою.
— Я сделал это в пылу отчаяния, — возразил, наконец, Ортек. — После я вернул тебе твои слова.
— Я привык не нарушать данного однажды обещания, — усмехнулся Оквинде, потрепав младшего друга по коротким волосам. — При нашей встрече, когда мои люди выкупили его уже из плена, я поприветствовал парня по-царски, как он того заслуживал. Он сильно удивился этому, а ещё более изумился, когда я сказал ему, что он свободен.
— Рабах держал меня в темном подвале, — пояснил Ортек. — Через несколько дней мне удалось бежать, когда рабов вели с базара назад в подземелье. Я скрылся с одним алмирцем, темнокожим молодым парнем, которого привезли с юга империи. Мы увели лошадей и верхом помчались на север. Я знал, что бросаю Двину в плену, но я думал, что доберусь до Минора, и там порошу помощи у морийских солдат. Тогда ещё у меня было совершенно иное представление о Мории, родине моего отца. Мы провели в пути три дня, а каменная пустыня вокруг все не кончалась. Вокруг не было ни еды, ни воды. Гарун быстро слабел, и вскоре он умер — просто свалился с лошади, которая уже ступала шагом, истощенная жаждой и голодом. Вскоре пала моя лошадь, и я остался один среди камней и сухой земли. Меня подобрал гарунский караван, шедший от Рудных гор. Командир приказал забросить меня в повозку с припасами, так как я не мог самостоятельно идти. Отряд состоял из тридцати вооруженных всадников. В хвосте шли около двадцати крепких рудокопов, подгоняемых плетьми. Караван остановился возле небольшого источника, очень редкого в тех краях. Стоянка затянулась на неделю. За это время гаруны напали на ещё одно селение рудокопов у подножия гор и привезли местных женщин, мужчин и детей.