Ольгерд не получал известий о движении московского войска. Дмитрий и Боброк знали о каждом дневном переходе Ольгерда. До Козельска не дошли, круто повернули на Угру и получили известие, что Ольгерд стал у града Любутска, там к нему присоединилась тверская дружина князя Михаила.

Московское войско сделало еще доворот, остановилось под Любутском.

Ольгерд получил сообщение, что московское войско встало от него в дневном переходе. Рыцари рвались в бой, Михала трясла лихорадка нетерпения.

Ольгерд ворчал на него:

— Я тебе отдаю на поток обидчика, не Москву! В Москве ставлю на великое княжение зятя моего любезного Владимира, сына князя Андрея, умершего до вокняжения! Я исправлю несправедливость моровой язвы!

— Дмитрий мой пленник! — вскипая, молвил Михаил.

— Было бы лучше, чтобы он не был пленником. Мне говорили, что он смел и сражается в одних рядах с воинами...

Ольгерд раздумывал, раздумьями не делился с советчиками. Сказанное вслух уже не тайна. Он считал, что московский князь сам устремился навстречу гибели. Но всегда ли простейшее в ратном деле самое надежное? Битва — стихия. В этой стихии бывают случайности, кои невозможно рассчитать. Разъезды донесли, что главная сила Дмитрия в пеших. Соблазнительно покинуть Дмитрия и быстро устремиться на Москву. Сделать так, как противник не предполагает. Так и сделал бы, если бы не одел Дмитрий камнем московские стены. Не начинать же осаду, имея его за спиной! Устремиться к Москве, но к Москве не подходить? Пожечь села и городишки и повернуть на Дмитрия. Ударить на него, когда он в движении, когда растянется его пешая рать.

Войско снималось тихо. Не гасили костров, чтобы чужой взгляд из ночи не увидел, что войско уходит. Далекий обход совершать некогда, Ольгерд наметил движение мимо московского войска в темное время. И сейчас же, совсем малое время спустя, как снялись, загорелись на холмах костры, обозначая движение Ольгерда.

— Откуда у Дмитрия столько дозорных?— спросил Ольгерд у Михаила.

— Орда приучила!

Лишь только огни сигнальных костров докатились до стана московского войска, обозначив ход Ольгерда, Боброк тоже поднял войско и пошел наперерез Ольгерду.

Ольгерд приказал трубить сбор войску, меняя походный порядок на боевой строй. Трубили медные трубы и в московском войске. Конь взлетел на холм, в далекой низине Ольгерд увидел, как строятся московиты. Ольгерд дал знак, чтобы его сторожевой полк занял холм, чтобы с высоты под гору ударить на пешую московскую рать.

Пешая рать московского князя раскинулась на широком поле и оперлась левым крылом о неширокую речку Рессета. Правое ее крыло взяла под защиту конная дружина. Того и нужно Ольгерду, боя конных он жаждал. Он двинул рыцарей в лицо пешему строю. Считал, что московская конница пойдет навстречу заслонять пеших воинов от удара рыцарей. Рыцари спускались с холма, русским всадникам придется скакать в гору. Надрывались литовские трубы, сигналя сбор рыцарей в клинья. За спиной пешей русской рати били бубны. Пеший строй под ритмичные звуки бубнов шел навстречу рыцарям.

Это ново для Ольгерда. Он готов был подумать, что Дмитрий обезумел. Но Дмитрия литовский князь не принимал всерьез, где ему в двадцать лет научиться водить полки? Или перевелись московские воеводы? Ольгерд сжимал в руке шестопер. Вот сейчас он его поднимет, и рыцарские клинья перейдут с шага на рысь, готовые пронзить тонкую ленточку московской пешей рати. Ольгерд медлил, не веря в невозможную удачу, по старой привычке приписывая врагу разум, а не безумство. Решил поглядеть, что дальше предпримет Дмитрий.

А вот он и сам. На холме над рекой взвился черный стяг московского князя с изображением Нерукотворного Спаса. Около стяга небольшая кучка всадников в сияющих доспехах. Бог с ним, с князем, Ольгерд смотрел на пеших воинов и дивился. Будто какой-то скрытый механизм разорвал сплошной строй, из сплошной массы образовались правильные прямоугольники, раскидывая шире и шире строй, уступами углубляя его.

Ольгерд не верил своим глазам, можно было подумать, что перед ним развертывался римский легион. Двинулась шагом московская конница, охватывая рыцарей с фланга. Не перед лицом пешей рати быть схватке. Опрокинутые русские всадники не побегут, мешая строй своей пехоты. Они на себя вызывают удар рыцарских клиньев, так чтобы бой развернулся флангом к пешим. Ольгерд едва заметно отвел шестопер назад. Его трубы дали приказ рыцарям повернуть лицом навстречу московским всадникам.

Рыцарские клинья повернулись флангом к пешей рати, лицом навстречу к московской коннице. Московские всадники перевели коней на рысь. До этой минуты все шло, как угадано Ольгердом. Но странен строй русских всадников. Он вытягивается не вширь, а косым крылом. Используя превосходство в легкости вооружения, русские убыстряли бег коней и заносили острие крыла между пешей ратью, растягиваясь в тонкую линию, совсем слабую нитку, которая рыцарям даже и не препятствие. Но прежде чем проткнуть эту линию, рыцарям надо еще раз развернуться.

Трубы протрубили поворот лицом к косому крылу. Вот тут и неожиданность, вот оно, неугаданное! Русские всадники попадали с коней. Кони, увлекаемые коноводами, мчались мимо рыцарского строя. Падали всадники наземь, будто кто разметил заранее, как им падать. Первые становились на колено, второй ряд выстраивался стоя. Копья воткнуты в землю. В руках у воинов настороженные самострелы. Не самострелами же удержать рыцарей! Рыцари ощетинились тяжелыми и длинными копьями. Сейчас сомнут русских стрелков, и начнется избиение.

Ольгерд привстал на стременах, чтобы видеть мгновение сшибки. Донесся до его холма звук, похожий на удар молота о наковальню, глухой, тяжкий, как вздох земли. Ольгерд следил за линией московских стрелков. Он видел, они попятились. Первый ряд ушел за второй и третий ряды. Почти без задержки раздался второй удар молота, за ним третий. Стрельцы пятились навстречу пешему полку москвичей. Только теперь Ольгерд сообразил, что стрелки из самострелов бьют залпами.

В ряду рыцарей полная неразбериха. Сломался их строй, мечутся кони, бьются в агонии на земле. Поле огласилось диким ржанием раненых лошадей и стопами раненых.

Рыцари умели воевать. Они тут же вновь соединились в строй, московские стрелки остановились. Опять один за другим три залпа. Глаз уловил даже полет стрел, стрелы летели густым частоколом, опрокидывая всадников. Ольгерд не терпел, чтобы ему мешали во время боя его воеводы, ни один не смел подойти без зова. Князь Михаил осмелился.

— Ударю?— спросил он.

— Ударь! — выдохнул в гневе Ольгерд.

Ольгерду очень кстати бросок тверичей, ибо видел, что рыцари несут ужасные потери и вот-вот произойдет несчастье: они повернут спину противнику.

Трубили трубы, давая знать рыцарям, что надо остановиться и спешиться.

Дмитрий, Боброк, Владимир и московские воеводы имели возможность полюбоваться на выучку литовских воинов.

Рыцари спешились, сомкнули строй. Первые ряды встали на колено, закрываясь высокими щитами. Щит к щиту: непроницаемая стена. Встал второй ряд щитов, над первым рядом сомкнули копья рыцари второго ряда. Третий ряд положил копья на плечи второго ряда и тоже сомкнул щиты. В ряды рыцарей просачивались кнехты, вооруженные арбалетами. К этой защитной гряде трубы звали конных рыцарей, выстроенных клиньями.

Теперь Ольгерд ждал, когда пешая рать московского князя ударит в рыцарский строй обороны. Одного не предусмотрел Ольгерд — длины копий у русских пеших воинов, не рассчитал, что удар массы пеших, когда задние ряды давят на передние, опрокинет неопрокидываемый строй рыцарей для обычной пехоты.

Он ждал рукопашной, он ждал, что, приблизившись к рыцарям, русские воины рассеются для боя, они не рассеялись. Пеший строй смыкался на ходу, вбирая в себя стрелков. Раскинутый в ширину всего поля, русский полк сжимался, на рыцарскую цепь обороны надвигалась «стена» глубиной в девять рядов, закрытая содрогающейся при каждом шаге, сверкающей дугой тяжелых и длинных копий. «Стена! Так это же классическая фаланга с более глубоким построением!»