Кое-как, прибравшись, выкинув все испорченное и поломанное, она сменила на всякий случай замки и зареклась больше никогда не открывать двери незнакомцам. Денег стало значительно меньше и Галине пришлось устроиться уборщицей в местный магазин.

Жизнь для Гали уже не была столь беззаботной и радостной. Чтобы хоть как-то утешится, Галя начала вновь употреблять алкоголь.

Она уже начала забывать обо всей этой историей, как одна тетка, с которой она познакомилась буквально на днях, начала расспрашивать Галю о ее детях. Та мигом, протрезвев, соврала, что сдала их еще в детстве в интернат и ничего не знает об их судьбе. Поддерживать отношения с этой женщиной, уже расхотелось. Галя на время перестала пить, и все время думала о фигурках. Похоже, та дамочка и не собиралась останавливаться. Чувство совести замучило уже постаревшую женщину: вдруг она добралась и до ее детей?

Фамилия Кран – довольно редкая и найти ее обладателей совсем не сложно. Галя решалась на поход к детям примерно неделю. Все-таки прошло столько лет, да и расстались они не в лучших отношениях. Порывшись на антресолях, она нашла документы о расселении. Там было указан адрес, куда переехали ее дети.

Галя, найдя самую приличную одежду в своем небогатом гардеробе, поехала по указанному адресу. Завидев сына, она сразу узнала его в худом мужчине в очках, она просто не успела подойти. Всю молодость, прокурив как паровоз, к старости она получила большие проблемы с легкими и вообще с дыханием. Решив попытать счастья на следующий день, она повернула домой. И вот на завтра ей повезло, она успела остановить его, прежде чем, он скрылся в подъезде с домофоном. Поделившись с ним своими опасениями, она попросила немного денег на жизнь и, получив их, ушла.

Взаимоотношения между родительницей и детьми не возобновились. Мальвина как-то приезжала к ней и привезла еще сумму денег. Вскоре Галина скончалась. Через пару месяцев истечет срок о вступлении в наследство и Владимир, и его сестра станут обладателями квартиры.

Поэтому найти преступникам, охотящимся за статуэтками, их станет еще проще.

Я бы не сказал, что поверил матери, вполне вероятно, что фигурки отобрали ее собутыльники, а изящная дама могла просто привидится после принятия ею большого количества спиртного. Но после, твоего рассказа, я понимаю, что тот рассказ был вовсе не выдумкой или игрой маминого воспаленного воображения.

– Ничего себе, – промямлила я, – тетенька серьезно взялась за поиски фигурок. Предполагаю, что те двое мужчин, что учинили погром у Галины, те же самые, что разыграли спектакль у Наташи. Странно, что сейчас она привлекла их не напрямую, а через посредника, Нину.

– Мама говорила мне, что женщина хоть и скрывала свою внешность, но по голосу казалось, что ей где-то тридцать, может больше. Голос низкий, как будто прокуренный.

– Получается, я была не права, это не молоденькие девушки…

– В то время, когда мать отдавала той женщине фигурки, наши актрисы еще, наверное, в школу ходили. Хотя, думается, Ксюша смогла бы изобразить тут тетку, но просто не верится, она совершенно не жестока.

– если отвергнуть версию о том, что за фигурками охотится дочь Стрепетовых, то кто, тогда? Кто мог все знать про них?

Кран задумался.

– Это явно не случайный человек. Он знает точное количество фигурок, видимо, любовался ими не раз. Марк погиб, Полина, его любовница тоже, Ирина, жена, попала в психбольницу, Миранда и Михаил сами пострадали от воров. Вот они как раз могли это затеять…Миранда, я так понимаю, она тоже не совсем уравновешенный человек.

– Да, она могла бы, – согласилась я, – но мне кажется, что Михаил на это не пошел бы. У него, наконец, стабилизировалось все на работе, кроме того, в сейфе хранилось золото и другие драгоценности. Хотя, Миранда могла сделать все в тайне от брата.

– В курсе ограбления была еще и ее дочка, но все же молода для той тетки, только если она не гениальная актриса.

Мы с Краном опять затихли, мысль не шла в голову, мы не знали на кого подумать.

– Слушай, а что там с этой Ириной? – вдруг оживился Владимир, – она умерла или находится в психиатрической лечебнице?

– Даже не знаю, не думала об этом. Ты думаешь, это она?

– Вряд ли. Неуверен, что люди выходят из таких мест, где находилась Стрепетова, в адекватном состоянии и способны организовать столько преступлений. Да и в театре нет таких людей.

– Ты знаешь, – мы не заметно перешли на «ты», – я все же съезжу в ту лечебницу, если она еще там, поговорю с ней, или с ее лечащим врачом. Быть может, когда она там лежала, то рассказала о безумных богатствах, которыми обладали ее семья. Описала в полных подробностях венец их золотого собрания – коллекцию фигурок животных. Вполне вероятно, что ей поверили. Когда этот некто вышел из больницы, то мог элементарно навести справки, порасспрашивать соседей. Короче, узнать правду не так сложно, вон, сколько успела разузнать, люди болтливы и с удовольствием посплетничают.

Человек осознал стоимость этих статуэток и решил собрать их все. Даже таким путем, если учесть, что он был в психбольнице, то все это неудивительно, явно туда он попал не за красивые глазки.

– Надо проверить этот вариант. Если у тебя получится добыть такие сведения, то мы сразу поймем кто это.

– ты считаешь, что пока не стоит превращать в жизнь план с голубем?

– Давай ты сначала что-нибудь узнаешь в лечебнице, а потом будем действовать по обстановке. Ведь вполне вероятно, что первая тетка, наемная, как и те мужчины, учинивший развал. За их спинами может стоять кто угодно, в том числе и мужчины. Пока мы рассматривали только представительниц прекрасного пола.

– Да, но медлить нельзя. Будь готов любой момент притащить голубя.

Договорившись на этом, мы разошлись. Кран освободил меня от репетиций, я должна поехать в психиатрическую больницу. Как же узнать, в какую положили Ирину? Я думаю, соседи такой информацией не обладают, зачем им? Явно, они и не собирались навещать Стрепетову.

К папе я не обращусь ни за что, хотя он такую информацию найти за две секунды. Но с ним лучше не обсуждать психбольницы…

Может, позвонить Феде. Он же вроде компьютерный гений и волшебник разнообразных баз, неужели не сможет помочь мне?

Я, уже находясь в своей гримерной, набрала его номер. Он ответил не сразу и вообще от моей просьбы особой радости не испытал.

– Где мне искать такую информацию? – забубнил он, – Ты я думаю, ошиблась телефоном…

– Федя, но кто кроме тебя? Ты даже не побоялся сходить вместе со мной к тем бомжам, а перед такой мелочью пасуешь! Тебе даже не придется покидать свое кресло.

– Ну я даже не знаю…у меня столько работы, может, через пару деньков и попытаюсь узнать, где твоя знакомая лечилась…

– Федор, так не пойдет! Сведения мне нужны прямо сейчас.

– Ну, – растянул Стручков.

– Я могу заехать вечером с бортом с взбитыми сливками. – Начала я соблазнять этого любителя вкусно поесть.

– А..

– И даже купить тебе шоколадок, будешь их, потом на работу брать и съедать пока начальство не видит. У тебя будет всегда хорошее настроение…

– И еще…

– Федя, – крикнув, не выдержала я, – не перегибай палку!

– Ладно, хорошо, я согласен на торт и три шоколадки. Только купи все разные: с молочным шоколадом, со вкусом клубники и с миндалем. Я тебе позвоню через полчаса.

Ну, прямо ребенок. Интересно, он очень расстроится, если вместо миндаля будет, предположим арахис? Ладно, не буду его нервировать, куплю как заказывал, а то в следующий раз от него помощи не дождешься. И так я его в прошлый раз к подвалу завела. Надо исправляться и заглаживать вину.

Выдавшиеся свободные полчаса я провела перед зеркалом, пыталась из того, что есть в наличии придать себе более строгий вид. Надо «повзрослеть» хотя бы на пару годочков, все-таки иду не куда-нибудь, а в психиатрическую лечебницу, надо выглядеть солидней.

Стручков не подвел и спустя ровно тридцать минут (удивительная точность для программистов!) он продиктовал мне нужный адрес.