Однако мой новый костюм как раз и предполагает, что его хозяин именно из таких неприхотливых людей, и потому я собираюсь занять одно место на этом транспорте.
Позавтракать я решаю как можно ближе к месту посадки на судно, и для этого у меня есть несколько веских причин. Во-первых, я не люблю далеко ходить с полным желудком. Во-вторых, никогда не вредно заранее посмотреть на будущих спутников. А в- третьих именно в таких местах обычно удается подслушать самые интересные сплетни. И далеко не все из них оказываются неправдой.
Придя на причал, для начала бронирую себе место на грузовозе, потом вхожу в приветливо распахнутые двери ближайшей харчевни.
Здесь довольно чисто и пахнет очень недурно. Да и народу как раз столько, сколько должно быть в уважаемом гражданами заведении. То, есть, зал почти заполнен. Оглядевшись, вижу несколько свободных столов, и уже выбрав один из них, и почти шагнув в ту сторону, внезапно резко меняю свое намерение.
Потому что замечаю, что за столиком в противоположном углу завтракает очень интересная компания.
Состоящая из молодого темноволосого мужчины, который гнался за моей повозкой, служанки в темном чепце и благородной дамы. В которой, несмотря на довольно элегантное дорожное платье, пышные черные волосы, и тщательно накрашенное лицо, я сразу узнаю своего недавнего конюха.
Как вовремя, оказывается, я сменил личину! Представляю как радовалась миледи, если бы увидела сейчас не представителя лесной инспекции господина Жиля Зовье, а беднягу Зигеля! Крики — лови его, призывы к стражам, свист, топот… и в результате полное разоблачение! Ах, как правильно говорил мой старый наставник, что попадается не тот, кто глупее, а тот, кто не успел вовремя сменить парик.
Подзываю разносчика и, сделав заказ, оглядываюсь, как бы в нерешительности, не зная, где сесть. А затем, кивнув в сторону небогато одетой дамы, прошу узнать, не будет ли она против, если я сяду за её стол. На что разносчик доверительно сообщил, что это их постоянная клиентка и мое соседство даму только порадует.
Ну, ну. В переводе это значит, что я должен буду выслушивать её комментарии и отпускать комплименты, однако другого свободного места, расположенного так же близко к интересующей меня компании, нет. И потому я с энтузиазмом соглашаюсь и начинаю неспешно приближаться к уже заметившей мои маневры женщине.
— Прошу. — Даже не дождавшись моего стандартного вопроса, делает она широкий жест рукой и я очень благодарен за это.
Потому что менять голос умею намного хуже, чем походку и жесты.
Усаживаюсь на тот стул, что стоит спинкой к столу Ортензии и в ожидании заказа лениво озираю завтракающих. На самом деле стараясь поймать каждое слово, доносящееся с соседнего стола. Хотя… говорят там на удивление мало. Усердно и дружно стучат ножами и вилками, шелестят крахмальными салфетками.
Только один раз, в ответ на внезапно прорвавшееся горькое всхлипыванье, мужской голос тихо рыкнул, что убьет гадёныша.
Я только хмыкнул про себя. Надо, же какой у миледи защитник нашелся! Судя по очень неоднозначной реакции, преданный поклонник ее нарисованных глазок! А где ты милый был, когда она ко мне, ну, к Зигелю, как она считала, голому в постель влезла?! И что было бы, если бы я, проснувшись, не удобства пошел искать, а к ней обернулся? И впечатлился небывалой красотой? И тут мне вдруг стало совсем не до веселья. С невероятной ясностью я понял, где именно он был в тот момент.
Пока я втихомолку ехидно хихикал над разъяренным ухажером, мой мозг уже рассмотрел и просчитал всю так и не произошедшую череду спланированных ими событий. Которые, тщательно заранее подготовленные, должны были случиться со мной всего через секунду после того момента, как миледи издала свой жуткий визг.
И как наяву я видел и набежавших слуг, ждавших условного сигнала в соседнем коридоре и заранее приглашенного и подкупленного жреца храма плодородия и самого себя в традиционном белом венчальном венке.
А самое страшное, это то, что в момент заключительной клятвы перед алтарем с новобрачных слетают даже самые надежные личины. И именно я, а вовсе не Зигель, оказался бы женат на этом конопатом чудовище! А вон тот оскорбленный моим обращением с его леди парень и был придумавшим всё это гением, наставившим мне рога еще до свадьбы!
— Вам не нравятся отбивные? — Заметив мой застывший страдальческий взгляд, участливо спросила сотрапезница.
— Нет… нет… как… у вас… мой не понималь, чем запах… этот мяс… — Ломая язык, хрипловато пробормотал я, возвращая своему лицу невозмутимое выражение.
— О, так вы, наверное, с запада! — с воодушевлением поддержала разговор дама. — Я знаю, что у вас не кладут в мясо такие душистые приправы! А у нас теперь моду задают повара-южане, из переселенцев, понабежавших сюда после последних военных событий! И представьте себе, в поле и лесу они работать не желают, а все хотят быть поварами и торговцами…
Она еще долго развивала эту тему, и мне оставалось лишь важно кивать и мычать — угу. Тщетно пытаясь поймать хоть пару слов из нескольких полушепотом брошенных фраз за угловым столом.
Однако они были очень осторожны и мне не повезло. Но я не расстраивался. Везение приходит не каждый день, и значительно лучше, что оно не забыло прийти вчера. Иначе сегодня могло и не понадобится. Наш помешанный на семейных ценностях король, очень недобро относится к разводам. Особенно если для них нет никаких существенных причин!
Плотно подкрепившись, я любезно распрощался с сотрапезницей, поцеловал ей ручку и неторопливо отправился на судно. Раздумывая по пути, почему именно здесь завтракала миледи со своими сообщниками. Вывод напрашивался сам собой, они тоже решили покинуть этот город на грузовозе. Оставалось только решить, как мне-то расценивать это совпадение, как невезенье или наоборот, как удачу? Узнать меня практически невозможно, значит, о невезении разговор пока не идет. С другой стороны, какая мне польза от совместного с ними путешествия, я даже представить не мог. Узнать что-то новое я вряд ли сумею, очень уж они осторожны. Как кошки, тайком сожравшие хозяйскую ветчину.
Но на всякий случай я решил за ними присматривать, и постараться устроиться поблизости. Ясно, что они постараются снова занять укромный уголок, почему бы мне случайно не оказаться у них в соседях?
Посадки на грузовоз пришлось ожидать минут двадцать и за это время на причале успели собраться все желающие плыть на этом судне. Кроме миледи со спутниками и меня, пришло человек десять торговцев из тех самых переселенцев, что так возмущали постоянную клиентку харчевни. Они громко обсуждали миледи и ее служанку на своем языке, не подозревая, что я прекрасно понимаю их разговор. А когда один из них ляпнул пошлость и все захохотали, я заметил, как крепко стиснули пальцы камеристки ручку саквояжа, и сообразил, что девица тоже все поняла.
Впрочем, это было неудивительно. Почти все наши сограждане, спокойно жившие в южных провинциях до осенних волнений, вынуждены были бежать на родину, бросив всё, что нажили за многие годы они сами, их деды и родители. И вместо обеспеченной жизни теперь зарабатывают свой хлеб простыми слугами и кухарками. Значит и камеристка миледи тоже из этих несчастных, решил я, и это сразу расположило меня к ней. Я по мере возможности старался почаще заниматься делами переселенцев, и как мог помогал беженцам обрести себя на забытой родине.
Когда подали трап для пассажиров, шустрый сообщник миледи оказался возле него первым. Придерживая рукой тонкую ручку Ортензии, важно провел её на судно, заботливо оглянувшись, не отстала ли служанка. Нет, она не отстала, потому что ей успел подать руку я.
— Спасибо. — Бросив на меня опасливый взгляд, тихо поблагодарила девушка и легко побежала по неструганым доскам.
— Пожаль. — Вежливо склонил я голову, приподняв шляпу с серебрящихся редкими седыми прядками волос.
И с достоинством прошел следом. Свободное место для ночлега пассажиров было выделено в размещенной на корме дощатой пристройке, явно никакого отношения не имевшей к первоначальному замыслу судостроителя. Наверное, потому пристройка и была до безобразия примитивной. Низкое и тесное общее помещение с двухъярусными кроватями типа гамак. Именно на таких обычно спят матросы и сезонные рабочие южных ферм.