В корабле земляне устроились в низеньких, знакомых им креслах. На столе стояли кувшинчики с питьем и розовые горошинки в крохотных блюдечках.
-Примите, пожалуйста, таблетки, сейчас мы стартуем, - Мазиль уже стоял возле люка, ведущего в пилотскую кабину.
Кубик и Славик проглотили горошинки и застегнули на поясе широкие ремни.
-Твои друзья сейчас уснут, - сказал Мазиль Пите, - так что ты можешь спуститься к экипажу.
На этот раз Питя послушался, тем более, что его друзья уже разлеглись в креслах..
-До скорого, Славик, пока, дядя Витя! - Малыш спрыгнул с подлокотника и вместе с командиром исчез в люке в полу "пассажирского" отсека Со спящим Славиком ему було неинтересно.
Глаза землян закрылись сами собой, головы все сильнее притягивало к изголовьям, но уши все равно слышали знакомые звуки старта корабля. Потом тела отяжелели так, что невозможно было пошевелить ни ногой, ни рукой, в глазах, как в цирке, стали кружиться разноцветные обручи, постепенно удаляясь, уменьшаясь, превращаясь в разноцветный мяч, шарик, точку, яркую, как искра... Вот и она погасла и наступила темнота.
Корабль несся среди звезд, вбирая в себя ненадолго слабый свет то одной, то другой звезды, все дальше оставляя Кукурбиту, где роботы-созидатели восстанавливали вместе с ее жителями разрушенные города, оставляя и Нырех, где неизвестно что происходило.
Пробуждение
Славику снилось, что они с художником лежат на егоровском лугу, разговаривают, глядя в высокое синее небо, и вдруг ему на живот вспрыгивает лягушка. Славик вздрагивает, хочет прогнать лягушку с живота, но рука почему-то не подчиняется.
-Дядя Витя, - просит он, - сбросьте ее, пожалуйста.
-Кыш! - говорит художник. - Кыш, зеленая!
Но лягуха только перебирает задними лапками, устраиваясь поудобнее, отчего Славика раскачивает, словно он лежит не на земле, а на воде, а лягушка и не собирается покидать его живот.
А тут еще ветер принес одуванчиковую пушинку и она щекочет кончик носа, и снова нет сил поднять руку... Славик с трудом открыл глаза. Над ним было не синее небо, а матово светящийся купол потолка, на груди же сидела не лягушка, а егозил, стараясь его разбудить, Питя! Вдобавок он вытащил из кармана Славика носовой платок и кончиком щекотал его нос.
Славик сел, подхватил уже послушными руками малыша и обернулся к Кубику. Тот ворочался в кресле, но глаза пока еще не открывал.
-Прилетели! - крикнул Питя. - Знаешь, где мы?
-Где?
-Как и тогда - у самого окна Кубика. Сейчас откроют входной люк.
Художник сел, с недоумением оглядел все вокруг - ему, наверное, тоже снилось что-то земное. Увидел Славика в кресле через столик, Питю у него в руках и все понял.
-Где мы? - спросил он. И глянул на часы. Часы стояли.
-У вас дома., - сказал Питя. - Приглашай в гости!
Входной люк открылся, и все трое увидели падающий снег, словно с того момента, когда в корабль был втащен бесчувственный Кубик, не прошло и получаса.
Корабль чуть покачивался - как лодка на несильной волне. Начал выдвигаться транспортер. Вот он уперся в стену под подоконником. Кубик сперва встал на него, сделал даже шаг, потом все же опустился на колени - шутка ли, одиннадцатый этаж! Прополз к самому окну...
-Оно не заперто! - вспомнил Славик.
Художник толкнул раму, она открылась, транспортер вдвинул Кубика в комнату, как Евдокимовна вдвигает хлеб в свою печь. Вслед за художником въехали Славик с Питей в руках и коробка с подарками. Они снова были дома!
-Вы давайте на крышу, - крикнул кому-то из экипажа Питя, - а я чуть побуду здесь
Корабль втянул в себя транспортер и послушно исчез. Художник затворил окно, через которое в комнату вливался морозный воздух Земли.
В комнате было полутемно из-за падающего на город снега, и Кубик включил свет. Осмотрелся. Все было, как в тот день, когда они полетели на другую планету, только на всем лежал слой пыли.
Художник подошел к письменному столу, где пыль была особенно видна, и написал пальцем по ее слою крупными буквами одно только слово - КУКУРБИТА.
-Неужели это было? - спросил он у самого себя. Глянул на серебристый рукав, на ногу, такие же серебристые ботинки, на коробку из светло-коричневого назнакомого материала. - Было, - сказал полуудивленно. - Значит, было: Кукурибита, Нырех, роботы, Бар-Кос... Не выдумал же я все это...
-Слав, - попросил Питя, - я хочу поближе к окну.
Славик поставил маленького друга на подоконник у самого стекла и Питя стал смотреть на падающий снег, на крупные снежинки, которые, медленно покачивая пушистыми боками, опускались с неба. Города было видно мало - только самые ближние крыши и далекую отсюда, с одиннадцатого этажа, белую улицу с быстрыми машинами с зажженными фарами и еле заметными прохожими на тротуарах, маленькими, как Питя.
-А у нас на Кукурбите никогда не бывает зимы, - сказал малыш, прилипнув носом к стеклу, - а это, оказывается, так красиво! - Он повернулся к Славику. - Учиться в такие дни мы бы ни за что не стали!
Он снова прильнул к стеклу. Внизу, по тротуару, бежала стайка мальчишек и пуляла друг в друга снежками.
-Вот бы мне туда! - позавидовл Питя. - Я бы тоже...
Славик приоткрыл окно, вытянул руку и набрал полную горсть пушистого снега с подоконника. Дал Пите. Тот схзватился за снег, отдернул руку.
-Холодный!
После все-таки скатал крохотную снежку - чуть больше горошины - и, высунувшись (Славик держал его за левую руку), бросил снежку в бегущих как раз под ними мальчишек. Подождал немного, следя за падающей чуть быстрее снега белой горошиной, повернулся к другу и крикнул радостно:
-Попал! Попал! Ты видел? - Личико его сияло.
-Ох! - вдруг тоже крикнул Славик. - Он закрыл окно, оставив Питю на подоконнике, и бросился к телефону. Быстро набрал номер, стал слушать гудки, притоптывая ногой. Наконец трубка ответила папиным голосом:
-Да?
-Пама! - завопил Славик. - Мапа! - поправился он. - Папа, это я!
-Славка!!! - на всю Кубикову комнату заорала трубка, словно это была не трубка, а усилитель. - Славка, ты где?!
-Я только что прилетел! Я здесь, здесь, у Кубика, - где мама?!
Но в трубке уже слышались мамины рыдания.
-Ну, начинается, - поморщился Питя. - Все точно, как у нас. Мне пора. - Он высунулся в щель в окне и крикнул наверх: - Спускайтесь! Летим домой!
Через какие-то три минуты окно полностью потемнело, это спустился летательный аппарат. В нем открылся люк, из люка начал выползать транспортер. Кубик распахнул окно.
Славику было уже сказано, что родители через пять минут будут на месте (адрес, конечно, они знали), астронавт положил трубку и вздохнул. Ему сейчас предстояла - как в Егоровке, только почище - бурная встреча с папой и мамой.
Питя ступил на въехавший транспортер, где его поджидал Садим. Оба земляиина подошли к нему.
-Састливого пути, - сказали они почти хором.
-Пока, Слава, пока дядя Витя, - прилежно ответил малыш и даже чуть поклонился.
-Мы еще увидимся? - дрогнувшим голосом спросил Славик.
-Хоть бы вы к нам по своей воле прилетели, - сказал с упреком Питя. - А то все мы да мы к вам.
-Наши корабли пока так далеко не летают, - ответил художник.
-Пора бы уже. Ну, значит, придется опять нам лететь, - было отвечено со вздохом. - Когда у нас все будет в порядке и если неряхи (какое прекрасное словечко!) не вздумают снова понаделать роботов-разрушителей. В общем...
Но тут раздался и звонок, и стук в дверь. Наверно, папина машина неслась по городу с космической скоростью.
-Ну, все! - сказал Питя. - Меня здесь больше нет. Пока. Передай предкам мой привет! Поехали! - крикнул он, повернушись к люку.
В дверь рвались нетерпеливые звонки. Славик побежал открывать.
Когда он и родители в обнимку с ним вошли в комнату, где в серебристом костюме астронавта стоял Кубик, окно снаружи больше ничто не закрывало, кроме густо падающего снега.