– Тебе не пришло в голову, что это могло всплыть, не так ли, глупая девчонка? Французы очень практичный народ. И кто же был этот мужчина?

– Никто... случайный человек... пожалуйста, я только не хотела, чтобы Дэвид об этом знал.

Эрхардер рассмеялся.

– Первое из сказанного вами, во что я готов поверить. Итак, это был случайный человек, но достаточно важный, чтобы оставить ему записку?

– Да. Я... мы договорились встретиться в моей комнате, но потом появился Дэвид, и это, естественно, все изменило. Я... я собиралась рассказать ему, моему другу, но потом меня позвали, поэтому я оставила записку. Я не хотела, чтобы он ждал.

– Ты все лжешь. Где ты встретила этого мужчину?

– В ресторане. Я встретила его в ресторане, когда мы впервые приехали. Пожалуйста. Я не понимаю.

«Они действительно знают, что это был Себастьян», – подумала она сквозь шум в голове.

– Его имя, мисс Соамс?

– Что?

– Имя вашего любовника. Ну же!

– О, да, конечно... Жорж, его зовут Жорж.

– У него есть фамилия?

– Не могу вспомнить никак: дю Морье, что-то в этом роде...

Стук в голове нарастал все сильнее, как будто волны с грохотом разбивались о скалы, уносясь прочь.

– Ха! – засмеялся Эрхардер. – Рассел, ваша избранница – грязная девка и обманщица, вы согласны?

Лицо Дэвида побледнело от гнева.

– Оставьте ее, Шуманн. Вы получили от нее все, что хотели, разве этого недостаточно?

– О, нет, мой дорогой друг, далеко не все. Она знает гораздо больше, чем говорит, не правда ли, мой ангел?

– Я не знаю ничего, абсолютно ничего, – прошептала Кейт, бессильно закрывая глаза. Неотразимый удар вновь обрушился на нее и струйка крови потекла из уголка рта, но она этого уже не чувствовала, погрузившись в благословенное забытье.

– Месье Барбье, позвольте узнать: нельзя ли мне поговорить с вами, – Стефания озабоченно смотрела на консьержа.

– А что случилось, мадемуазель? Я очень занят, как вы можете видеть.

Единственно, что она видела, это то, что он абсолютно ничего не делал.

– Да, мсье, это очень важно. Это касается моей подруги, я думаю, нам нужно поговорить наедине. Если вы не возражаете, мы можем подняться в мою комнату. Там есть кое-что, что я хотела бы показать вам.

Любопытство мелькнуло в глазах консьержа.

– Да, пожалуй, я смогу ненадолго удалиться отсюда, мадемуазель.

Он вышел из-за конторки и поднялся вслед за ней.

– Я так встревожена, мсье, даже после того, что вы мне сказали, а теперь еще и это.

Она открыла дверь, и Барбье вошел следом, закрыв за собой дверь.

– Теперь, мадемуазель, что вы хотели мне показать? – спросил он нетерпеливо.

– Вот это, – сказал Себастьян, вырастая перед ним и нацеливая «беретту» в его грудь. – Пожалуйста, мсье, не желаете ли вы присесть? – спросил он невозмутимо.

– Но... но я не понимаю? Что за недоразумение, мсье?

– Недоразумение? – переспросил Себастьян, вяло улыбнувшись. – Я бы не стал называть это недоразумением, поскольку речь идет о вашей жизни. Вы, французы, знатоки в сердечных делах, не правда ли? Мы с мадемуазель Соамс помолвлены. Вы меня начинаете понимать.

– Ах, да, мсье, – сказал консьерж, чуть обмякнув. – Вы – тот ревнивый мужчина, с которым она провела прошлую ночь, и надеетесь, что я подскажу вам, куда она ушла?

– Ах, нет, мсье. Я знаю, что вы мне скажете, куда она делась.

– Но откуда мне знать это? – пожал он плечами на чисто французский манер.

– Потому, что уверен, вы лично увезли ее, Барбье. Скажите, мне и в самом деле необходимо разбить вам коленную чашечку, прежде чем вы расскажете, что с ней сделал Рассел?

Глазки консьержа округлились:

– Вы сумасшедший, мсье!

– Возможно, – сказал Себастьян. – Но рассуждения на предмет моего душевного здравия едва ли помогут вашей коленной чашечке. Стефи! Думаю, тебе пора удалиться.

Стефания покачала головой и тихо удалилась, плотно закрыв за собой дверь. Себастьян закрыл ее на замок, не спуская глаз с консьержа. Легкая испарина показалась на физиономии Барбье.

– Теперь, мсье, я думаю, вы заговорите по-другому, – он судорожно сглотнул.

– Я не знаю, мсье, клянусь вам! Себастьян прицелился в его правую ногу.

– Постойте! – воскликнул Барбье. – Хорошо, я скажу вам. Я знаю кое-что из того, что вы хотите узнать. Пожалуйста, уберите пистолет.

Он умоляюще простер перед собой трясущиеся руки, как бы заслоняясь от пули. Себастьян нахмурился.

– Итак, Барбье, вы, оказывается, способны быть благоразумным человеком. Где она?

– В пяти километрах отсюда, в деревне, что к северу. Там у моей тетушки дом, он там единственный – белый, с голубыми ставнями, на холме.

Консьерж облизнул пересохшие губы.

– Понятно, а кто еще присутствует в доме вашей тетушки?

– Трое человек, не считая тети и мсье Рассела.

– Как зовут остальных?

– Не знаю, мсье, я не знаю. Они немцы, нездешние. Я никогда не видел их до этого.

– Опишите их.

– Их двое, один темноволосый, другой – блондин, оба средних лет. Затем пожилой седой мужчина со светло-голубыми глазами, – Барбье с трудом выдавливал из себя слова.

Глаза Себастьяна сощурились.

– У этого пожилого нет шрама на шее?

– Зачем это, мсье? – спросил привратник несколько удивленно. Он перестал улавливать смысловую нить вопросов. Зачем ревнивому любовнику такая информация?

– Очень хорошо, мсье Барбье. И к этому человеку вы сегодня утром бегали, чтобы передать содержание беседы с мадемуазель Мэтиссон?

Консьерж покраснел:

– Нет, я...

Себастьян немедленно вскинул пистолет.

– Какая наглость! Вы так хорошо вели себя только что!

– Да, – прошептал он, – я сделал это.

– Надеюсь, мадемуазель Соамс была в это время еще в порядке?

– Да, мсье. Она была оставлена наедине с мсье Расселом, но я уверен, что все было в порядке.

Теперь Барбье точно знал, что лучше все выложить этому ревнивому любовнику, все равно с ним ничего не поделаешь.

– И что же вы рассказали вашим славным друзьям?

– Я сообщил им о записке, оставленной ею, и... что прошлой ночью у нее в постели был любовник.

– За одно это я бы тебя искалечил до неузнаваемости, – бесстрастно сказал Себастьян. – Но есть еще одна вещь, самая важная. Как вы убедили Кейт... мадемуазель Соамс... сесть в вашу машину?

– Нет, это была не моя машина, это был черный «рено», принадлежавший мужчине с темными волосами. Я сообщил ей о происшествии и предложил отвезти в Периго. Мне за это заплатили.

– И вот она оказалась в машине? – голос Себастьяна стал еле слышен.

– Мсье Рассел ударил ее по голове рукояткой своего пистолета.

– Понятно, – сказал Себастьян. – Вероятно, такого же?

Он поднял дуло «беретты» и резко опустил его вниз. Барбье рухнул на пол.

– Это первый в оплату твоего счета за Кейт, – сказал Себастьян и начал связывать лежащего шнуром от гардин.

Шваб брызнул в лицо Кейт холодной водой, и она пришла в себя, обнаружив, что все еще привязана к стулу. Свет проникал через окно, но лучи стали косыми, и она подумала, что дело, должно быть, движется к вечеру.

– Вы спали слишком долго. У мистера Шуманна накопилось к вам много вопросов, кроме того, он хочет вам кое-что сказать. Просыпайтесь!

Кейт посмотрела на Шваба и сказала тихо, не спеша, сквозь разбитые губы:

– Вы такой же сутенер, как и ваш шеф.

Шваб вытаращился на нее на долю секунды, после чего новый удар обрушился.

– А ты глупая девчонка, на которую всем наплевать.

Она подумала, как оя страшен в своей безмятежности, – белокурый, с белесыми бровями, развитыми челюстями, настоящий ариец, выведенный по гитлеровской селекционной программе. Она пожала плечами.

Вновь вошел Эрхардер, но на этот раз в сопровождении Брехта. «Дэвид, по-видимому, сочтен слишком щепетильным», – с усмешкой подумала она.

– Мистер Шуманн! Как любезно с вашей стороны навестить меня. Правда, вам придется извинить меня за мое состояние.