— Эб!

— Ключ, сестра. — Он снова вытянул вперед руку.

— Ты ошибаешься, Эб.

— Ключ!

Она отдала ему ключ, потом посмотрела, как он яростно рванул поводья, ударил лошадь правой шпорой и галопом помчался к дому.

Она снова сидела на берегу безмятежного ручья, сознавая тщетность всех своих упований. Эбенизер недолюбливал ее. Почему? Она не знала, но подозревала, что ее беды доставляли ему удовольствие. От отца Эбенизер унаследовал не только злобность, но и жестокость. Она помнила, как однажды, когда Эбенизеру было десять, она застала его в саду с раскрытым «Мартирологом» Кларка. На рисунке было изображено, как папистские священники вырезают внутренности у мученика-протестанта. Она закричала от негодования, потому что Эбенизер привязал к яблоне маленького котенка, на котором опробовал пытку, вспарывая ножом маленький мягкий животик. Она оттащила его от залитого кровью дерева, от вопящего котенка, а Эбенизер плевал в нее, царапался и злобно кричал, что он уже убил таким способом девять тварей. Ее заставили собственными руками прикончить котенка, перерезав тоненькое горлышко, и она помнила, как смеялся братец.

А теперь Эбенизер был заодно с Сэмьюэлом Скэммеллом. Они собирались поделить ее приданое, причем ее никто не спрашивал.

В Уэрлаттоне делать ей было нечего. Надо во что бы то ни стало выбраться отсюда. Для начала как минимум выяснить, куда ведет ручей, и пусть сбежать было невозможно, оставаться здесь тоже нельзя.

Грустная, она поднялась и медленно побрела назад к дому в лучах полуденного солнца.

Она вошла со стороны бокового коридора, ведущего к кабинету отца. С луга сильно пахло свежескошенной травой, а солнце было таким ярким, что, оказавшись в темном коридоре, она какое-то время ничего не видела. Не видела она и человека, стоявшего в дверях отцовской комнаты.

— Черт побери! Кто ты?

Ее схватили за плечо, толкнули к стене, и она разглядела мужчину, скалившегося ей.

— Боже милостивый! Молоденькая девушка-пуританка. Ну, ну! — Пальцем он поднял ей подбородок. — Вполне спелый фруктик.

— Сэр! — раздался голос Сэмьюэла Скэммелла, торопливо выходившего из кабинета. — Сэр! Это мисс Слайз, моя невеста.

Мужчина ее отпустил. Он был крупный, такой же, как отец. Уродливое, покрытое шрамами, какой-то грубой выделки лицо, сломанный нос. На боку висел меч, за пояс был заткнут пистолет. Он переводил взгляд с Кэмпион на Скэммелла.

— Она ваша?

— Воистину, сэр! — Скэммелл волновался. Мужчина напугал его.

— Ничего штучка. Она — ответ на молитву пуританина, это уж точно. Надеюсь, вы понимаете, как вам чертовски повезло. Это у нее?

— Нет! — Скэммелл покачал головой. — Воистину нет! Мужчина разглядывал Кэмпион.

— Потом поговорим, мисс. Не убегайте.

Она побежала. Она его до смерти боялась, боялась его запаха, боялась исходившей от него угрозы насилия. Она пошла на конюшню, где все прогрелось от солнца, уселась на ступеньку для посадки на лошадь и подозвала котят. Они мурлыкали на руке, позволяя пощупать свой теплый мех и острые когти. Она моргала, смахивая слезы. Хотелось скрыться, убраться куда-нибудь подальше отсюда, но идти было некуда.

У входа во двор послышались шаги, она взглянула налево и увидела того самого незнакомца, должно быть проследившего за ней. Он стремительно ринулся навстречу, меч загремел, задев за желоб для воды, и не успела Кэмпион шевельнуться, как он снова схватил ее за плечо и притиснул к стене. Изо рта шел отвратительный запах. Солдатская кожаная куртка была засалена. Он ухмыльнулся, обнажив гнилые, в пятнах зубы.

— Ну вот, мисс, я проделал далекий путь из Лондона, так что вы должны быть со мной милы, не так ли?

— Сэр? — Она была в ужасе.

— Где она?

— Что, сэр?

Она вырывалась, но была беспомощна против его железной хватки.

— Черт побери, женщина! Не дразни меня! — закричал он, больно сжимая ей плечо. Потом снова улыбнулся. — Прелестная маленькая пуританочка, да? И зазря достанется этому мочевому пузырю.

Он продолжал скалиться, тем временем его правое колено двинулось вверх между ее ног, он поднял его еще выше, всунув ей между бедрами, а свободной рукой потянулся к подолу юбки.

— Осторожно, мистер!

Предостерегающий голос раздался справа. Тобиас Хорснелл, конюший, стоял в дверях, небрежно держа в руке мушкетон, из которого пристреливали больных животных.

— По-моему, это нехорошо, мистер. Отпустите ее.

— Кто ты?

— Это я должен у вас спросить. — Похоже, наглец не произвел на Хорснелла никакого впечатления. Он повел оружием. — Уберите от нее руки. В чем дело?

Мужчина попятился, отпустил девушку и отряхнул руки, будто запачкался об нее:

— У нее есть кое-что нужное мне.

Хорснелл посмотрел на Кэмпион. Это был худой человек с жилистыми, дочерна загорелыми руками. Во время домашних молитв он бывал, молчалив, хотя принадлежал к числу немногих обучившихся грамоте слуг, и Кэмпион видела, как, шевеля губами, он усердно повторяет про себя слова Библии.

— Это правда, мисс Доркас?

— Нет. Я даже не знаю, что ему нужно.

— Так что же вам нужно, мистер?

— Печать.

Визитер, казалось, прикидывал, хватит ли у него времени, чтобы выхватить из-за пояса пистолет, но Тобиас Хорснелл держал свой мушкетон наготове и продолжал бесстрастным тоном:

— Мисс Доркас, печать у вас?

— Нет.

— Ну вот, мистер. Вот вам и ответ. Думаю, вы должны уйти.

Мушкетон придал дополнительный вес вежливому совету, и Хорснелл держал незнакомца под прицелом, пока тот не убрался. Только тогда он опустил дуло и улыбнулся.

— Он не был заряжен, но Господь хранит нас. Надеюсь, вы сказали правду, мисс Доркас.

— Да.

— Хорошо. Слава Богу. Это был безбожник, мисс Доркас, за этими стенами в подобных ему недостатка нет.

При этих словах она помрачнела. Она редко говорила с Тобиасом Хорснеллом, потому что, кроме как на молитвах, он старался в доме не появляться, и все же он, видимо, догадывался о ее намерении сбежать. Иначе, зачем бы ему подчеркивать опасности, подстерегающие ее за пределами Уэрлаттона. Она поправила воротник платья.

— Спасибо.

— Благодарите своего Господа, мисс. В трудную минуту Он будет рядом. — Он остановился, чтобы приласкать котенка. — Я бы мог кое-что порассказать вам о Его милости, мисс Доркас.

— И о Его наказаниях, мистер Хорснелл?

Такой вопрос она бы никогда не осмелилась задать отцу, да отец никогда бы и не ответил ей, как этот конюх. Он пожал плечами и проговорил так же небрежно, как будто дело касалось масла для копыт или лопат для навоза.

— Бог нас любит, вот и все, что мне ведомо. В горе ли, в радости ли, Он нас любит, мисс Доркас. Молитесь, мисс, и Он отзовется.

А ответ она уже знала, только была слишком слепа и не видела его. Она знала, что предпринять. Ей нужно сделать то, что не удалось ни гостю, ни ее брату, ни Сэмьюэлу Скэммеллу. Она должна найти печать. И тогда, может быть, откроется путь к свободе.

— Помолитесь за меня, мистер Хорснелл.

Тот отозвался спокойно:

— Я этим занимаюсь вот уже двадцать лет, мисс Доркас. Думаю, что и теперь, не перестану.

Она найдет печать.

Глава 5

Кэмпион принялась за дело в тот же вечер, заявив, что займется беспорядком, оставленным незваным гостем в кабинете отца. Мужчина ушел, обронив напоследок, что повидается с Айзеком Бладом, хотя на рекомендательном письме, открывшем ему дорогу в Уэрлаттон, стояла подпись адвоката. Незнакомец поразил Эбенизера и Скэммелла своей неистовостью, яростью в поисках печати, но исчез он так же внезапно и таинственно, как и возник. Казалось, печати просто не существует.

Скэммелл был доволен, что Кэмпион, по-видимому, выходит из длившегося неделю состояния подавленности. Он отпер дверь в кабинет и предложил помочь. Она покачала головой.

— У вас ключ от моей комнаты?

Он протянул ей ключ. Поверх ее плеча он глянул на погром, учиненный в помещении.