«О, Господи, чего же еще я не помню?»

Ее машина стояла здесь, ключи в сумке. Была ли она за рулем, направляясь куда-то прошлой ночью? Могла ли она вести автомобиль на обратном пути, страдая от последствий перенесенной, практически, казни на электрическом стуле? Никаких следов крови в ее машине, но… Три мили до моста, если брать в расчет, что она была на материке. Конечно, не прошла же она их пешком?

«Что бы ни произошло, это случилось не здесь, не на острове — я так полагаю. Но почему я так считаю?»

Потому что алтарь, если это — то, для чего его использовали, был на материке. Потому что измученное и искромсанное тело мужчины нашли там же. И потому, что она никак не могла поверить, что второе, никак не связанное с тем, применение насилия могло произойти в этом маленьком районе в ту же ночь.

Рационально. Здраво. Возможно, верно.

Возможно.

— Райли?

«О, черт. Я даже притворяться теперь не могу?»

— Хммм? — пробормотала она.

— Почему ты до сих пор не спишь?

Он носом водил по задней части ее шеи.

— Я думал, ты уснешь мгновенно.

— Я просто размышляю.

— О чем? Об убийстве?

— Да.

Она не солгала. Вовсе нет.

— Это — то, с чем мы сталкиваемся по роду своей работы.

Не поворачивая ее лицом к себе, Эш сгреб ее в свои объятья.

— Я смогу уговорить тебя забыть об этом до завтра, или к этому мне тоже следует привыкнуть?

Что она могла рассказать ему? Как много она могла рассказать?

Насколько ему можно было доверять?

Райли ощущала непривычное отчаяние, и это чувство ей не нравилось.

Особенно когда оно заставило ее выпалить:

— Я — другая. Когда веду расследование.

— Значит дело не только в использовании большего количества энергии? — сказал он минуту спустя.

— Нет. Это тоже, но… Я практически живу работой. Я помешана на ней.

Она постаралась добавить равнодушия в свой голос

— Мой босс говорит, это-то отчасти и делает меня хорошим детективом. Другие люди… дали понять, что я могу быть очень сдержанной или со мной трудно вступить в связь, когда я работаю над делом.

— Предупрежден — значит вооружен?

— Ты имеешь право знать.

Его руки сжались вокруг нее.

— Райли, я понимаю, как наша работа может захватить нас. Ты знаешь, как далеко моя работа завела меня. Я вернулся обратно в дом моего детства, где быть окружным прокурором — всего лишь штатная работа. Ты не можешь позволить работе поглотить себя.

Райли хотела вспомнить его историю, действительно хотела. У нее было чувство, что это было жизненно важной частью той головоломки, в которой она сейчас находилась. Но она смогла сказать лишь следующее:

— Мужчина мертв, Эш. Разве меня не должно это волновать? Разве тебе не следует беспокоиться из-за этого?

— Я просто говорю, что ты ничем не поможешь ни расследованию, ни себе, если немного не отдохнешь.

— Ты прав, конечно.

Его руки вновь сжались вокруг нее, и когда он пробормотал, в его голосе было что-то успокаивающее, что нельзя было передать словами:

— Завтра — достаточно скорый срок, чтобы начать погружаться в это. Засыпай, Райли.

Он не ответил на ее вопросы, и это волновало ее куда больше, нежели она хотела признать даже самой себе. А тем временем, ее тело расслаблялось рядом с ним, сейчас по настоящему, и она вновь почувствовала сонливость.

На нее определено накатывало истощение. И более того, даже когда ее разрозненные мысли начали разбегаться, последнее, навязчивое понимание последовало за ней в сон.

Несмотря на все, даже на ее собственные сомнения, здесь, в объятиях этого мужчины она чувствовала себя… в безопасности.

И для женщины, которая уже очень давно поняла, что безопасность, в лучшем случае, иллюзия, это было пугающе.

Гордон произнес необычным для него суровым тоном:

— Да, я бы сказал, что это следы от тазера. И к тому же, он был перезаряжен во второй раз.

Райли пригладила свои волосы так, чтобы они прикрыли ожоги, и повернулась к нему лицом.

— Я и сама была практически уверена. Мне просто хотелось услышать еще одно мнение.

— Ты доложила об этом Бишопу?

— Пока нет.

— Черт побери, Райли.

— Я знаю, знаю. Но я также в курсе, что скажет Бишоп, и не хочу, чтобы меня отозвали. Я не могу просто все бросить и убежать, Гордон. Не теперь. Слушай, если тот, кто напал на меня, хотел бы меня убить, я бы уже была мертва.

— Ты не знаешь этого. Более вероятно, что он оставил тебя умирать и твой слабый мозг, в котором все перемешалось, не дал тебе умереть, несмотря ни на что.

Это было хорошее объяснение, и даже более чем вероятное. Как и у всех экстрасенсов в команде, ее мозг обладал электрической активностью выше нормы, которая проявлялась в тот или иной момент, поэтому вполне может быть, что мозг не отреагировал на повторный удар так, как того ожидал атакующий.

— Возможно.

Она помедлила, а затем призналась:

— Вчера мне пришел на ум кошмарный сценарий, в котором мой парень ударил меня током, потом привез меня домой и положил на кровать, рассчитывая, что я проснусь и не буду помнить ничего о случившемся.

— То есть, проснувшись и осознав, что ты полностью покрыта кровью, тебе бы не пришла в голову мысль, что что-то произошло?

— Я подумала об этой стороне дела только сегодня утром.

После того, как выпила около трех чашек кофе и съела прекрасный завтрак — знаки внимания, оказанные Эшом.

Гордон внимательно посмотрел на нее.

— Ты действительно работаешь не на всю мощность — на тот случай, если ты не знала.

— Мужчины, почему вам всегда надо использовать метафоры, связанные с автомобилем? — спросила она, хотя сама использовала подобное, когда описывала свое состояние Бишопу.

— Не меняй темы разговора.

Райли вздохнула.

— Я все расскажу Бишопу, когда буду докладывать сегодня вечером. Не могу найти оправдание для того, чтобы молчать о случившемся, тем более, когда в деле фигурирует мертвый мужчина. И буду лишь надеяться, что смогу убедить его оставить меня здесь. Но, а пока я поеду в полицейское управление, где, надеюсь, смогу взглянуть на показания, фотографии и отчет о вскрытии.

— Что ты ожидаешь увидеть?

— Не знаю. Возможно, ничего нового — того, чего я не смогла понять на месте преступления. А может, я что-то упустила.

Гордон нахмурился.

— Думается мне, что твои сверхъестественные чувства все еще отсутствуют?

Она кивнула.

— И сегодня я вижу в этом больше смысла, нежели представлялось мне вчера. Сейчас я, по крайней мере, знаю, что со мной случилось. Но, несмотря на это, я практически уверена, Бишоп скажет, что никто из команды раньше не получал удар электричества прямо в основание черепа. Я не помню, что читала о чем-то подобном в материалах по расследованиям, которые проводила наша команда. А я думаю, там было бы подобное. Подчеркнуто. Выделено. И рядом стояла бы сноска.

— Да, я понял. А это значит…

— А это значит — здесь я на неизведанной территории, и по большей части сама по себе. Черт его знает, что перемешалось или замкнулось в моей голове. И каковы могут быть последствия.

— Не хочешь объяснить мне еще раз, почему ты не сходишь к врачу?

— Потому что доктор ничего не сможет сделать, за исключением тестов, возможно. Потому что я в рабочем состоянии. Сегодня у меня нет даже головной боли, или, по крайней мере, она не настолько сильна. Что бы ни сделал этот удар с моими мозгами… скажем так — я сомневаюсь, что у врача есть маленькая волшебная таблетка, способная привести меня в порядок.

— Может ли это быть постоянным? Потеря памяти и ущерб, причиненный твоим чувствам?

— Может.

Райли сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Черт, такой исход более вероятен, нежели противоположный. Если удар током может послужить спусковым механизмом для экстрасенсорных способностей, а мы знаем, что он может, тогда, разумно предположить, что подобный удар может так же легко замкнуть или даже разрушить их.