Так окончился печальный для русских поход 1506 г., напомнивший казанцам победы Улу Мухаммеда под Белевом и Суздалем. Выгоды ситуации для казанцев, действовавших у себя дома, в знакомой им местности, и опиравшихся на хорошо укрепленную крепость, делали задачу русского войска трудно выполнимой и требовавшей самой тщательной подготовки. Между тем, русские оказались далеко не подготовленными. Армия шла в поход неохотно: осенью солдаты отказались выступать из Мурома, и осенняя кампания не состоялась; русское командование оказалось не на высоте своего положения и, выказав поразительно неумелый образ действия, в значительной степени облегчило задачу казанцам. Казанцы сами перешли от обороны к наступлению и нанесли неприятельскому войску сокрушительный удар. Однако, казанцы не использовали победы своей до конца, так как правительство отказалось от дальнейшего наступления. Русские ожидали немедленного вторжения казанцев в Россию, но оно не состоялось, и кампания 3506 г. оказалась исчерпанной.

Военные действия не возобновились и в следующем году. В марте месяце последовали мирные переговоры, и в Москву был отправлен посол Абдулла, который заявил, что казанское правительство готово восстановить мирные отношения между обоими государствами. Русское[67] правительство потребовало освобождения М. А. Кляпика и других членов посольства, задержанных в Казани на время войны. Новое посольство бакши Бозека заявило о согласии освободить их по заключении мира. Русское правительство немедленно подписало мирный договор на условиях восстановления прежних договоров — "мир по старине и дружбу, как было с великим князем Иваном Васильевичем".[57] По заключении мира члены посольства и все лица, задержанные в Казани в 1505 г. во время погрома, были освобождениы и возвратились на родину. — "И того же лета царь Магнет Аминь посла великого князя Михаила Кляпика отпустил да и людей великого князя, коих имал и грабил в Казани".[58] В Казани осталось большое количество военнопленных, взятых в боях под Казанью в 1506 году.

Что заставило Мухаммеда-Эмина вновь возвратиться к исходному положению и возобновить союз с русским правительством? Почему воинственные замыслы, которыми он был охвачен в 1505 г., через год внезапно утихли? Мы знаем, что хан не являлся фанатиком; воспитанный и долго живший в России, он не питал к русским какой-либо вражды, — это доказывают как первое его царствование, так и дальнейшие годы. Вспышка антирусской политики обуславливалась у него не постоянными взглядами, а желанием удовлетворить восточную партию и тем предохранить себя от вторичного низложения. Обстоятельства внутри России были к тому благоприятны, и хан сделал попытку освободиться от русской опеки. Для толпы нельзя было придумать лучшего средства удовлетворить фанатизм, как устроить погром. Поход против Нижнего был организован не очень серьезно, и первая неудача заставила казанцев возвратиться обратно. Две блестящих победы в 1506 году дали полнейшее удовлетворение национальному самолюбию. Хан мог не опасаться упреков в измене родному народу: кто бы осмелился бросить ему обвинение после этих событий? Победы были блестящи и продолжать войну казалось излишним. Поэтому в 1506 году наступление на Нижний не было повторено. В следующем же году можно было ожидать серьезного наступления со стороны русских и готовиться к расплате, так как нельзя было надеяться, что русские вновь повторят свои военные промахи и ошибки. Теперь хан уже рисковал лишиться престола не по требованию восточной партии, [68] а под давлением иностранцев, и ему в перспективе грозило не просто изгнание в русский удел, а ссылка на север в качестве арестанта. Поэтому Мухаммед-Эмин решил вернуться к своей прежней дружелюбной политике, и казанское правительство нашло целесообразным, отказавшись от воинственных замыслов, предупредить войну мирными переговорами. Русское правительство, получившее тяжелый урок, также не рискнуло вновь попытать счастья в войне и поспешило с заключением мира.

Так закончилась кровопролитная для русских война 1505-07 годов, не изменившая положения обоих сторон, которые вернулись к исходному состоянию своих отношений. Эта война, затеянная самими казанцами, окружила Мухаммеда-Эмина ореолом победителя, укрепила его на престоле, прославила казанское войско и обогатила граждан добычей. Русские понесли огромный материальный и немалый моральный ущерб.

Вечный мир с Россией. Хан Шах-Али. Оправившись от поражений, русское правительство прежде всего укрепило границу и в 1508-1510-х годах предприняло постройку каменной крепости в Нижнем Новгороде. Последующие годы правления Мухаммеда-Эмина протекали спокойно и мирно. Происходили оживленные дипломатические сношения с крымским и московским правительствами. Эти сношения свидетельствовали о прочных политических и коммерческих связях. После заключения формального мира между Москвой и Казанью русское правительство путем переговоров добилось в январе 1508 года освобождения из Казани русских военнопленных, взятых в 1506 году.[59] Возвращение Мухаммед-Эмина к руссофильской политике повлекло за собой возобновление союзных договоров и привело к полному торжеству русской партии. В феврале 1512 г. сеид Шах-Хуссейн совершил поездку из Казани в Москву и в столице русского государства подписал от имени казанского правительства договор об установлении вечного мира между обоими государствами, — "мир вечный взяли с великим князем и любовь неподвижиму, доколе бог даст".[60] В 1516 году сеид Шах-Хуссейн вторично ездил в Москву с важным дипломатическим поручением.

Царица Нур-Салтан, мать Мухаммед-Эмина, жившая в Бахчисарае, в 1510 году — "не имея детей от Менгли-Гирея и тоскуя по сыновьям от первых браков",[61] [69] совершила большое заграничное путешествие из Бахчисарая в Москву и Казань, чтобы навестить своих сыновей Абдул-Латыфа, жившего в России, и Мухаммеда-Эмина, царствовавшего в Казани. В поездку ее сопровождал младший сын хана Менгли-Гирея — царевич Сагиб-Гирей. Царица прибыла в Москву 21 июля 1510 года и была торжественно встречена государем с боярами; в Москве она пробыла месяц, повидалась с Абдул-Латыфом и 20 августа выехала в Казань. В Казани царица прожила 9¹/₂ месяцев и отправилась в обратный путь в июне 1511 года. На обратном пути она прогостила в Москве у Абдул-Латыфа 5¹/₂ месяцев и возвратилась в Крым по зимнему пути; русская свита провожала ее до границы. Долговременное пребывание царицы в Москве сопровождалось дипломатическими переговорами между крымским, московским и казанским правительствами и завершилось заключением вечного мира между Казанским ханством и Россиею.

После ссылки Абдул-Латыфа в 1502 году на Белоозеро крымское правительство неоднократно возбуждало перед русским вопрос об освобождении его из-под ареста; хан Менгли требовал отпустить Абдул-Латыфа в Крым, но московское правительство не согласилось на это требование. Лишь через 6 лет после ссылки, в январе 1508 г. русское правительство освободило Абдул-Латыфа из-под ареста ("из нятства") и дало ему в управление город Юрьев Польский, причем великий князь "в братство и в любовь его себе учинил".[62] Освобождение произошло "печалованием Минли-Гирея царя Крымского" и по соблюдении целого ряда формальностей, например, хан Менгли-Гирей, царица Нур-Салтан и старший сын хана Менгли-Гирея царевич Мухаммед должны были дать поручительство в том, что Абдул-Латыф не изменит великому князю. Крымское правительство настаивало на том, чтобы Абдул-Латыф получил в управление г. Коширу, но московские бояре на это не согласились и ему была дана не Кошира, а Юрьев. По мнению С. М. Соловьева "поместить Абдыллетифа так близко к степи — значило передать Украину в жертву крымцам или, по крайней мере, дать Летифу возможность уйти из Московского государства".[63] С этой догадкой нельзя согласиться, так как впоследствии Абдул-Латыфу Кошира была все же дана, да и с крымцами в то время были у русских самые лучшие отношения, так что нечего было им опасаться набегов на[70] заокские города. Очевидно, русское правительство руководилось иными, менее серьезными соображениями.