С конца 60-х годов в СССР с растущим беспокойством наблюдают за небезуспешными попытками зарубежной публицистики сделать из Власова „национального героя“, борца „за идею освобождения русского народа“. В этой связи в советской печати появились упоминания об изданных на нескольких языках книгах В. Штрик-Штрикфельдта и С. Стеенберга о Власове, публикациях материалов „Архива Освободительного движения России“ в Нью-Йорке. Между тем в СССР власовским движением занимались явно недостаточно. И вот, в довершение всего, в этой и без того уже критической ситуации появился „Архипелаг ГУЛаг“ А. Солженицына, этот „циничный антисоветский пасквиль“, который моментально привлек внимание мировой общественности и был прочитан даже в социалистических странах. Одной из тем этой книги стало власовское движение. И хотя в тот момент Солженицын еще не знал подробно политической программы движения и относился к нему довольно скептически, он рассказал о нем ярко и проникновенно.
...Я хотел страницами этими напомнить, что для мировой истории это явление довольно небывалое: чтобы несколько сот тысяч молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати подняли оружие на свое Отечество в союзе со злейшим его врагом.
Теперь советской пропаганде приходилось бороться еще и с этим защитником Власова! В появившихся в 1973 году мемуарах маршала Василевского содержатся резкие нападки на Солженицына, обвинение его в „лживых и безответственных“ заявлениях, в клевете на Советский Союз. Развернул полемику против Солженицына и генерал-лейтенант П. А. Жилин, директор Института военной истории Министерства обороны СССР, член-корреспондент Академии Наук СССР, автор многочисленных работ по военной истории, в основном связанных с Отечественной войной 1812 года. 21 января 1974 года Жилин напечатал в „Известиях“ большую — на полосу — статью „Как А. Солженицын воспел предательство власовцев“, в которой попытался уничтожить писателя с позиций военной истории. Здесь речь идет уже не только о Власове — задача Жилина шире: на ошибках и неточностях в описании Власова и власовцев доказать недостоверность всей книги Солженицына. Однако, чтобы убедить советскую общественность в моральной и профессиональной неполноценности Власова и поставить под сомнение существование организованного политического и военного сопротивления советской власти, ведущий советский историк прибегает к странным методам. Позволительно, например, спросить, на чем основано его утверждение, будто в зарубежной литературе выработана негативная оценка власовского движения? Ведь даже маршал Василевский ограничивается в этой связи лишь упоминанием о так называемой прогрессивной зарубежной литературе. На каком основании Жилин отказывает Власову в военных способностях? Ведь один тот факт, что Ставка всякий раз бросала его на особо угрожаемые участки фронта (под Киевом, под Москвой, в районе Волхова), свидетельствует о прямо противоположном, и даже маршал Мерецков косвенно отдает должное „профессиональным способностям“ своего бывшего заместителя. И наконец, по какому праву он называет Власова „заурядной марионеткой Гитлера и гитлеровцев, их верноподданным слугой“*, и уверяет, что, будучи агентом немецкой разведки, никакой освободительной борьбы Власов не вел, а занимался исключительно активным шпионажем и диверсиями против СССР? Разглагольствования Жилина о том, что за одно лишь описание Власова Солженицын заслуживает „презрения всех честных людей“, не делают автору чести и вызывают сомнения в научной добросовестности директора Института военной истории Советских Вооруженных Сил.
После провала попыток одолеть власовскую проблему литературными средствами в СССР снова вернулись к методам 1946 года. Слово вновь взяли представители юриспруденции. Через 27 лет после казни Власова и его товарищей советские юристы сочли необходимым впервые открыть общественности подлинные детали тайного процесса 1946 года, дабы показать „истинное лицо предателя“. Кое-какой материал об этом процессе имелся в книге генерал-лейтенанта юстиции Н. Ф. Чистякова „На страже социалистической законности“ (1968), выпущенной к 50-летию советской военной юриспруденции, которая почему-то не выдается иностранцам и с которой запрещено делать микрофильмы. Подробный отчет о процессе 30 июля 1946 года содержится в статье юриста А. В. Тишкова „Предатель перед советским судом“ в журнале „Советское государство и право“, органе Института государства и права Академии Наук СССР (1973, No 2). В том же году появился предназначенный для „командиров и политработников, пропагандистов и агитаторов“ Советской армии сборник статей „Неотвратимое возмездие“. В статье полковника юстиции Е. Самойлова „От белой гвардии к фашизму“ рассказывается о процессе генерала Краснова и казачьих генералов, а генерал-майор юстиции Ф. Титов, бывший начальник юридического отдела советской военной администрации и контрольной комиссии в Германии, в статье „Клятвопреступники“ описывает процесс против генерала Власова и его офицеров.
Эти запоздавшие доказательства преступного характера вла-совского движения должны были послужить противовесом оценке исторических заслуг Власова и Русского освободительного движения на Западе. „Бывшие власовские приспешники“, ускользнувшие в 1945-46 годах от органов СМЕРШа, получили трибуну на Западе, в частности, они много печатались в ведущей американской русскоязычной газете „Новое русское слово“, и это воспринималось в СССР как вызов, на который следовало ответить. В конце б0-х годов развернулась пропагандистская кампания с целью заткнуть рот оставшимся в живых участникам Русского освободительного движения, объединившимся в такие организации, как СБОНР (Союз борьбы за освобождение народов России), Комитет объединенных власовцев, НТС и другие. Советские пропагандисты прибегли к испытанному методу: довольно точно ухватив умонастроение, царившее на Западе, они подвели всех бывших власовцев под рубрику „военных преступников“, отказав им тем самым в каких бы то ни было политических убеждениях и в праве на идейную борьбу против большевизма. Эта новая линия вполне согласовывалась с той исторической ролью, которую беспардонно присвоил себе Советский Союз, объявив все свои аннексии и завоевания после 1939 года, в том числе расширение сферы господства на страны Восточной и Средней Европы, „освободительной миссией“ и „освободительным походом“. Так, известный советский ученый, правовед Н. М. Минасян утверждает в своей книге, что Советский Союз от имени всего человечества выполнил „великую историческую миссию“, спас от фашизма и верной гибели не только народы Европы, но и весь мир, все человечество, культуру и цивилизацию. И поскольку Советский Союз понес в этой „освободительной войне“ самые большие потери, ему принадлежит главная заслуга в спасении человечества. Поэтому ему дано право без снисхождения карать ушедших от суда „нацистских военных преступников“, а заодно их пособников из числа „изменников Родины“, так как их безнаказанность „представляет собой угрозу делу мира и безопасности народов“. А попытки замолвить слово за Власова объявляются в статье С. Николаева „Что кроется за „формулой самооправдания“, напечатанной в газете „Голос Родины“, просто-таки неприличными.
Чтобы доказать, что власовцы — военные преступники, „которые совершили предательство или активно сотрудничали с врагом во время войны“. Советский Союз начал прибегать к резолюциям ООН от 13 февраля 1946 г. и 31 октября 1947 г. Требуя от западных стран наказания или выдачи так называемых военных преступников, под определение которых, по мнению советского правительства, подпадают власовцы. Советский Союз решил сам подать пример. Здесь полезно взглянуть на советские законодательные акты. 17 сентября 1955 г. были амнистированы советские граждане, сотрудничавшие с оккупантами во время войны. Эта амнистия была теперь отменена — по Указу Президиума Верховного Совета от 3 сентября 1965 года все советские граждане, которые во время войны „предали Интересы родины“, подлежали уголовному преследованию. Чтобы яе оставалось ни малейшего сомнения в том, что власовцы попадают в категорию военных преступников, совершивших злодеяния против человечества, советская пропаганда начала целенаправленно обвинять их в самых тяжких преступлениях. Как это делалось, можно проследить на примере статьи Г. Корнеца в „Голосе Родины“, направленной против бывшего оперативного адъютанта Власова и начальника командного отдела штаба РОА полковника Позднякова, заклейменного кличкой „хранителя власовских архивов“и особенно ненавистного советским за публицистическую деятельность в „Новом русском слове“. С той же очернительской целью написана и статья В. Карцева „Портрет предателя без ретуши“ (“Известия“, 29 сентября 1968 г.) о докторе Хайте, бывшем офицере Туркестанского легиона, члене Национального туркестанского единого комитета, издавшем после войны несколько фундаментальных трудов по истории Туркестана.