— Гордон тоже так говорил, а потом...

— Если бы ты и твой друг тогда послушались, — пере­била Алиса; — с вами бы ничего не случилось.

— Разве ты знаешь, что произошло? — вырвалось у Юлиана.

— Скажи спасибо, что она это знала, — ответил за нее Рогер. — Если бы не она, вас бы уже не было в живых.

Алиса решительным жестом закрыла эту тему:

— Итак, идем к колесу обозрения. По дороге поговорим.

До колеса обозрения было недалеко. Минут пять, огорченно подумал Юлиан. А ему так много нужно было сказать Алисе и о многом расспросить. Наконец, ему просто хотелось подольше побыть рядом с ней.

Но все бесчисленные вопросы застряли в горле комом, и почти половину пути они проделали молча.

— Это правда, что ты... первой очутилась здесь? — наконец спросил он.

— Тебе не кажется, что ты слишком много болтаешь? — напустилась Алиса на Рогера. Потом обернулась к Юлиа­ну: — И да и нет. Я первая прошла сквозь зеркало, это правда. За исключением твоего отца.

— Значит, есть и другие пути? — взволнованно спро­сил Юлиан. В конце концов, он сам явился сюда другим путем.

— Есть, — сказала Алиса. — Но некоторые из них очень опасны. И все-таки немногие из нас пришли сюда сквозь зеркало.

— Да много и не могло прийти, — добавил Рогер. — Ведь зеркало работает только у твоего отца. Он один знает тайну.

Большое магическое зеркало отца по-прежнему стояло в варьете вместе с остальным реквизитом, и оно будет оставаться там до тех пор, пока не решат, что со всем этим делать. Страшно представить, что бы случилось, если путь в этот зловещий мир был бы открыт любому. Зеркало могло стать смертельной ловушкой.

— Но мы с Франком тоже прошли сквозь зеркало, когда были здесь в первый раз.

— Вы прошли сразу за вашим отцом, — сказал Рогер. — Магия еще действовала какое-то время.

— Он только мой отец, — поправил Рогера Юлиан. — Франк мне вовсе не брат, а друг.

Мальчик повернулся к Алисе и успел заметить ее испуганный взгляд. Почему-то она не хотела, чтобы Рогер говорил об отце Юлиана. Может быть, чтобы не трав­мировать его?

— Сколько вас здесь? — спросил Юлиан.

— Достаточно, — уклончиво ответила Алиса. — Иногда кто-то приходит, а кто-то уходит. — Опережая следующий вопрос Юлиана, она добавила: — Но многие были здесь задолго до нас.

— И давно? — спросил Юлиан.

— Этого никто не знает. Время здесь ничего не значит.

— А я могу познакомиться с этими другими? — спро­сил Юлиан.

— Почему же нет? Им было бы очень приятно, — сказал Рогер.

— Зачем? — сердито воскликнула Алиса. — Чтобы он погиб? Или застрял здесь навеки, как его отец и Гордон? Дурак! Неужто ты не понимаешь, что не только подвергаешь опасности его, но и нас лишаешь последнего шанса выбраться отсюда?

Как его отец и Гордон... Конечно же, Алиса говорила не о тех двух мужчинах, которые побили его возле балагана гадалки, а о тех, которые сидели сейчас в жилом вагончике и готовились к далекому путешествию! Ведь они существуют здесь двукратно — один раз как те двое, кого он встретил, а второй раз как странники во времени, прибывшие сюда из конца столетия, чтобы начать новую жизнь. Юлиан помнил слова Гордона, как опасно было бы отцу встретить здесь самого себя!

— Мне надо отлучиться! — сказал он взволнованно.

— Ты с ума сошел! — вырвалось у Рогера. — Если ты, задержишься здесь хоть на одну минуту дольше поло­женного, ты уже никогда не сможешь вернуться!

— Да я и не хочу возвращаться!

Алиса и Рогер что-то испуганно кричали ему вслед, но Юлиан только быстрее припустил, когда Рогер погнался за ним. Неужто они не заметили, какую ошибку допустили в своих рассуждениях? Для него уже не играло роли, сможет он вернуться в свое время или нет. Единственное, чего он хотел, — быть около отца. Да, отец и Гордон не обрадуются его появлению, но не бросят же его?!

— Юлиан, стой! — кричал Рогер. — Ты бежишь к своей гибели! То, что ты задумал, не получится! Слишком поздно!

Мальчик оглянулся и увидел, что Рогер заметно от­стает. Он с удовольствием объяснил бы Рогеру, как сильно тот ошибается, но побоялся потерять свое преимущество.

— Юлиан! Не делай этого! Ты — все, что у нас еще осталось!

Последняя фраза была для Юлиана так же маловра­зумительна, как и многое другое, что говорил Рогер, но не было времени размышлять над ней. Он попробовал затеряться в толпе и несколько раз сворачивал в боковые переулки, пока не убедился, что преследователи остались далеко позади. Но сам заблудился.

Тяжело дыша, Юлиан огляделся по сторонам. Вокруг шумела толпа, публика постепенно Прибывала, обеспе­чивая ему прикрытие. Рогер и остальные бросятся на его розыски, а уж они, конечно, знают здесь все ходы и выходы, но если Юлиан найдет отца, преследователи уже не посмеют сделать что-нибудь против него.

Поплутав немного, он очутился на месте, которое показалось ему знакомым. Если сейчас свернуть в бли­жайший переулок направо, то он доберется до жилого вагончика, в котором найдет отца и Гордона.

Внезапно в голову ему пришла сумасшедшая мысль. Что, если он сейчас свернет за угол и столкнется с самим собой? Но в то же мгновение он сообразил, что это невозможно: потому что этого не было. Ведь он уже был здесь однажды и помнил бы, если бы встретил тогда самого себя.

Он отмел последние сомнения, обогнул угол и увидел жилой вагончик. Но ни себя самого, ни Франка там не обнаружил. Отца и Гордона, правда, тоже.

Дверь была лишь притворена, свет внутри не горел. С бьющимся сердцем он заглянул внутрь. Вагончик был пуст.

Юлиан стал нащупывать выключатель, но его, есте­ственно, не оказалось. Электрическое освещение распро­странится повсюду лишь через десять — двадцать лет.

Он потерянно огляделся. Ну конечно же, ему нужно мчаться на вокзал и сесть в поезд на Амстердам, ведь отец собирался... в Амстердам? Или в Антверпен? Черт возьми, ну почему он слушал так невнимательно?

Но так просто он не отступится. Тем более теперь, когда цель так близка. По крайней мере, он запомнил название того маленького местечка в Англии, где соби­рались обосноваться Гордон и его отец: Кильмарнок. Каким образом он будет пробираться туда —один, без денег, без документов и в эпоху, о которой почти ничего не знает, — Юлиан не думал.

Дорогу к вокзалу, конечно, можно спросить. Но перед этим он должен сделать еще кое-что, хотя время уже поджимало. Ему необходимо выяснить, что здесь случи­лось — или что должно случиться.

Снова разыскать балаганчик мадам Футуры не со­ставляло труда, но он оказался уже закрыт. Юлиан по­стучался и позвал хозяйку, но не получил ответа. Он бросил вороватый взгляд по сторонам и на четвереньках прополз под край палатки.

В следующую секунду на голову ему обрушился удар, и из глаз посыпались искры.

Над ним стояла мадам Футура. Вместо цыганского костюма на ней было черное платье. Из гадалки она превратилась в обыкновенную старую женщину, хоть и решительную, судя по дубинке в руке.

— Попался! — негромко сказала она. — Ворье прокля­тое, вконец обнаглели! Нигде от вас спасу нет!

Она погрозила дубинкой, и Юлиан испуганно втянул голову в плечи.

— Не бейте! — взмолился он. — Я не вор!

— Ну еще бы, какой же ты вор, — с издевкой сказала мадам Футура. — Ты ведь всего лишь хотел укрыться от дождя, а?

— Мне надо с вами поговорить. Я вас звал, но вы не откликались.

— Поговорить? — Мадам Футура рассмеялась. — О чем же нам с тобой говорить? О том, где я прячу мои сбережения?

— О моем отце. Он был здесь совсем недавно. Вы еще предупреждали его о какой-то опасности. Помните?

Лицо мадам Футуры преобразилось. От гнева не ос­талось и следа. Она быстро нагнулась, чтобы поднять Юлиана.

— Твой отец, говоришь? И этот второй тип...

— Это его знакомый, — пояснил Юлиан, намеренно из­бегая слова «друг». Он чувствовал, что мадам Футура испытывает к Гордону не особенно большую симпатию.

— Ты должен удержать своего отца, — продолжала мадам Футура. — Беги за ним и попробуй отговорить его от того, что он задумал. Может быть, тебя он послушает. Хотя боюсь, уже поздно. Ведь я даже не знаю, что он задумал, но это что-то ужасное!