На него попытались напасть через день после того, как он минул заставу. Скорее всего грабителей кто-то на этой же заставе и предупредил.

С казавшимся им внезапным криком, пять человек бросились из густого ельника наперерез северянину.

— Умри, порождение свиньи! — заорал бегущий, самым первым.

Гиперборей, не особо торопясь, вытянул лук и, оттянув тетиву двумя пальцами, по-турански, выпустил стрелу.

Стрела вошла в голову первому бандиту, отбросив его назад. Сомниум успел ранить еще одного человека, и спрыгнул на снег.

— Кто следующий, собаки?

Вопя от ярости, вожак попытался вспороть Сомниума здоровенным палашом. Гиперборей легко уклонился и отбил неумелый удар алебардой другого бандита.

«Ну и вояки» подумал Сомниум, такие только купцов и могут резать.

Короткий, но мощный замах моргенштерна пришелся в живот бандита с алебардой, с багрово — красных шипов моргенштерна стекала кровь. Отбив удар короткого гандерского меча, гиперборей ударом по затылку вогнал шипы своего оружия в череп раненного. Проведя нехитрую серию ударов и поймав на обманном выпаде, из схватки выбыл еще один презренный грабитель, левая часть головы у него была снесена начисто. Раненный наконец догадался что зазубренный наконечник стрелы так просто не вытянуть и обломив древко засевшей в плече стрелы накинулся на северянина, подняв высоко обычный плотницкий топор. Нехитрый удар Сомниум без труда отбил, приняв лезвие топора на стальную рукоять. И пока раненый поднимал топор, для очередного замаха, рукоятью булавы гиперборей ударил ему по черепу, проламывая его.

Остался только главарь, но его нужно было сначала допросить, а потому оставить в живых…

Коротким движением стряхнув с оружия кровавые ошметки Сомниум напал на главаря, и тот, получив прямой удар в грудь рукоятью моргенштерна упал в снег.

Привязав лишенного сознания главаря к невысокому дубку, гиперборей несколько раз пнул ногой бандита. Тот с трудом пришел в себя.

— Давно на этой дороге сидишь? — спросил Сомниум.

— Третий месяц пошел…

— Кого за последние три дня видел?

— Два дня назад всадник был, — нехотя начал связанный.

— Ты с подробностями рассказывай, а то твои мозги будут даже на верхушке во-он той ели…

— Так я говорю, всадник был, с парой мечей за спиной, мы его решили не трогать…Вчера вечером был какой-то всадник, с двумя мечам за спиной… — зачастил главарь.

— Кто еще был?

— Купец с охраной в восемь человек и больше никого! Честно! У меня семья — шестеро детей.…Пощади!

— Шестеро говоришь?

— Да-да шестеро, господин!..

Выхватив кинжал, Сомниум вогнал его чуть ниже шеи и одним движением распорол бандита до пояса. Затем ухватил длинными пальцами скользкие внутренности и вырвал их из нутра разбойника. И тут же отбросил пучок розоватых кишок за спину. Скользкая груда внутренностей глухо чавкнула падая на наст. Наклонившись к лицу бьющего в судорогах главаря, гиперборей поймал угасающий взгляд несостоявшегося бандита:

— О чем ты думал, когда нападал? Вот и пусть все шестеро подыхают, раз ты, мразь так и не научился отличать купца от воина.

Солнце только начинало медленно садиться, цепляясь за верхушки высоких сосен, как глаз Сомниума уловил движение впереди. Усталой походкой шел человек в облачении жреца Митры, лошади не было, из оружия только толстый посох. Через плечо был перекинут здоровый мешок.

Сомниум довольно оскалился и повернул лошадь с дороги. Вытащил лук и натянул тетиву на него. Гиперборей подобрался незамеченным к жрецу на двести ярдов. Тот производил шума больше, чем десяток зеленых новобранцев, громко дышал и топал ножищами, явно не соизмеряя силы с дорогой. Наконец он не выдержал и оперся на ствол дерева, отдышатся.

Момент был подходящий, и упускать его было нельзя. Сомниум перехватил поудобнее рукоять своего лука и выпустил стрелу. Стрела описала пологую дугу, и вонзилась в спину путнику. Жрец с криком боли обернулся. Как раз вовремя чтобы получить вторую стрелу в плечо.

Северянин не спеша, подъехал к раненному слуге Митры.

— Это тебе подарок из Гипербореи, мразь.

— Со мной сила Митры, нечестивый ублюдок!

— Ну да, ну да, — гиперборей засмеялся. Это я уже слышал от тех жрецов, с которых снимали кожу в Халоге.

— Белоглазые ублюдки, Митра покарает вас всех! — жрец плюнул кровью в сторону гиперборея.

— Да неужели?! — Сомниум засмеялся. Поживем — увидим. А теперь ответь мне, о, служитель своего гнусного бога, не способного защитить себя, куда это ты так спешил?

— Ничего я тебе не скажу…

— Хорошо подумал? Я ведь могу твои раны перевязать и пытать до самого утра. Пытку холодом видел? Могу устроить…

В глазах жреца Митры мелькнул страх.

— Наступит день, и ты ответишь за свои деяния, собака.

— Да-да. Ну что же, будешь на Серых Равнинах, кланяйся Нергалу.

Сомниум пришпорил лошадь, моргенштерн описал дугу и врезался в голову жреца Митры, ломая череп. Тело в жреческой робе несколько минут побилось в судорогах и затихло, лишь иногда дергалась нога. Северянин спешился, вытянул стрелы из трупа и развязал мешок. Несколько головок сыра, черный хлеб, связка сушеных грибов. Трофейная еда тут же перекочевала на круп лошади.

— Митраисткие ублюдки, — проворчал гиперборей, продолжая путь. Если он что-то и ненавидел больше, чем вонючие специи и детей, так это только жрецов Митры. И, в общем было за что. Для Сомниума митрианство обычно представлялось в виде паутины, а жрецы — в виде жирных и самодовольных пауков, тянущих свои нити лжи, двуличия и мерзости даже в самые отдаленные страны. Даже в Пустоши Пиктов регулярно отправлялись служители Митры, дабы привить дикарям уважение к Солнцеликому. Причем как рассказывали знающие люди, зачастую отправлялись в путь босиком и безоружными, надеясь непонятно на что. Особого толка этого пока не возымело, с завидной регулярностью пикты жрецов убивали, а возможно и ели. Причем если жрецы шли даже к пиктам, то вопрос о более цивилизованных землях даже не стоял.

Уж на что Пограничье — дыра, но даже здесь можно было встретить жрецов Митры. Большинство населения предпочитало верить в местное божество, олицетворением которого был Царственный бык, зверь совершенно громадных размеров. Но разве это могло остановить фанатиков, готовых умереть ради того, чтобы даже кучка немытых дикарей-пиктов уверовали в Митру.

«Наверняка поблизости община митраистов, туда и рассчитывал добраться затемно этот жрец» — размышлял гиперборей. «Ну, попадись они мне только…»

Дорога гиперборея как раз и вывела на небольшой приземистый храм, окруженный частоколом. Вероятно, он больше предназначался от зверья, а вот от лихих людей вряд ли поможет. С другой стороны им тут и поживиться особо нечем, потому может и не трогают. А, учитывая то, что жрецы Митры искусные лекари, так им за лечение может перепадать время от времени несколько монет или нога оленя или несколько тушек зайцев.

Сомниум отъехал на полмили, насыпал овса лошади, и накрыл ее теплой попоной. Сам же с булавой в руках направился к источнику митраизма в этой глухомани.

Накинув капюшон из шерстяной ткани на голову, гиперборей решительным шагом подошел к грубой калитке и замолотил кулаком в латной перчатке по стылым бревнам.

— Помогите!

И снова забарабанил по калитке.

— Кто там? — раздался, наконец, голос по ту сторону частокола.

— Усталый путник, я замерз, мне нужна помощь!

Сказать это без смеха гиперборею было тяжелее всего. В случае крайней нужды он мог спать прямо на снегу, и даже не чихнуть после этого. Что там говорить о помощи, если помощь Сомниума обычно заканчивалась прямым ударом моргенштерна в голову.

Послышалась возня с промерзшим засовом, и жрец открыл калитку, держа факел над головой.