— Где она живет сейчас?

— Кажется, она сказала, что живет на Дэвис-стрит. Работает на Пикадилли, в фирме, торгующей алмазами. С какой стати это тебя интересует? Я давно не поддерживаю с ней контакта — практически с того уикэнда в Бариане.

— Тогда что заставило ее позвонить тебе сегодня?

— А Бог ее знает... Послушай, Джон, в чем дело? Что ты пытаешься…

— Ничего,— сказал Джон.— Забудь все, Макс,— это не имеет значения. Послушай, мы сможем увидеться в ближайшие дни? Мы так давно не встречались; десять лет — срок, достаточный для того, чтобы похоронить под ним все взаимные обиды. Пообедай со мной завтра в девять вечера в «Гавайях». Расскажешь о том, чем ты занимался эти десять лет... Ты женат? Или по-прежнему отстаиваешь свою свободу?  

— Нет,— медленно произнес Алекзандер.— Я не был женат.

— Тогда пообедаем завтра вдвоем. Без женщин. Дни моего вдовства сочтены, я снова начинаю ценить холостяцкие пирушки. Ты читал о моей скорой женитьбе? В этом году я познакомился в Торонто с английской девушкой и решил, что мне надоели домработницы, наемные и бесплатные, что я устал от американок и канадок... Ты должен познакомиться с Сарой, когда она приедет в Англию.

— Да,— сказал Алекзандер.— Я охотно это сделаю. Она похожа на Софию?

Телефонная будка наполнилась белым туманом ярости.

— Да,— быстро ответил Джон.— Внешне — очень. Если ты захочешь отменить наш обед, Макс, позвони мне завтра в отель. Если не застанешь меня, оставь сообщение.

Повесив трубку, он на мгновение прислонился к двери, прижал щеку к стеклу. Он ощутил, как энергия покидает его, испытал душевное истощение.

Он по-прежнему совсем не продвинулся в поисках Мэриджон... Однако вполне возможно, что в отель звонила Ева. Во всяком случае, он знал только ее адрес и фамилию. Сорвав трубку, он начал набирать номер справочной службы.

Ева была в бешенстве. Она не могла припомнить, когда мужчина, обещавший провести с ней вечер, подводил ее, и уж тем более вовсе не явился на свидание. Разговор с Максом Алекзандером усилил ее гнев и разочарование, хотя обещал быть забавным; бросив трубку в середине беседы, Макс оставил Еву в подавленном состоянии.

Да пошел он к черту, этот Макс Алекзандер. Да пошли все мужчины к черту. Будь проклято все и вся.

Телефонный звонок раздался, когда Ева потягивала содержимое третьего бокала, размышляя, кому ей следует позвонить, чтобы спастись от пустоты длинного вечера.

Она быстро сняла трубку, едва не пролив спиртное.

— Алло?

— Ева?

Мужской голос, жесткий, напряженный. Она подалась вперед, забыв о бокале.

— Говорите,— с интересом сказала она.— Кто это?

Молчание. Спустя мгновение обладатель жесткого голоса произнес:

— Ева, это Джон Тауэрс.

Бокал дрогнул в ее руке и упал на ковер, жидкость разлилась на нем маленькой лужицей. Ева могла лишь сидеть на краешке кресла и смотреть, как расплывается пятно.

— О, здравствуй, Джон,— услышала она свой на удивление спокойный голос.— Я прочитала о твоем приезде в Лондон. Как ты нашел меня?

— Я только что говорил с Максом Алекзандером.

В ее голове замелькали обрывочные, нечеткие мысли. Заинтригованная и растерянная, она ждала его следующего хода; голос Джона внезапно пробудил в ней удивительно яркое воспоминание магнетизме его личности.

— Ты занята? — вдруг спросил он.— Я могу тебя увидеть?

— Неплохая идея,— выговорила она, обретя наконец дар речи

— Большое спасибо.

— Как насчет сегодня?

— Хорошо... да, можно сегодня.

— Можешь встретиться со мной в отеле «Мэйфэр» через пятнадцать минут?

— Нет проблем. Он находится в двух шагах от моего дома.

— Буду ждать в вестибюле,— сказал он.— Не спрашивай портье, в каком номере я расположился,— он не скажет.

Голос в трубке пропал; из нее зазвучали бесстрастные гудки.

Повесив трубку, Джон покинул станцию метро, поднялся на Трафальгарскую площадь и направился к Пикадилли. Он начал тревожиться за Сару. Возможно, ему удастся благодаря Еве разобраться с ситуацией за десять дней, оставшихся до прибытия Сары; в противном случае он найдет предлог и попросит ее задержаться. Что бы ни произошло, Сара не должна знать о событиях, происшедших десять лет назад в Бариане. Он подумал о Саре, о ее ясных, простых взглядах на жизнь и трогательной вере в него, которой он так дорожил. Она никогда, никогда не сумела бы многое понять, и эта неспособность могла погубить Сару; знание разрушило бы основу ее безопасного, стабильного мира, в случае гибели которого ничто не убережет девушку от бушующего пламени реальности.

Он прошел по Пикадилли до Беркли-стрит среди толпы пешеходов и рева автомобилей. Его снова охватило ощущение одиночества, силившееся из-за волнения. В Канаде все было бы иначе. Там он мог с головой уйти в работу, сесть за пианино и играть, пока не ой дет это настроение, но здесь он располагал лишь обычными способами развеяться. Ему вовсе не хотелось напиваться, и он презирал бы себя, если бы решился переспать с какой-нибудь женщиной за несколько дней до свадьбы. Конечно, это ничего бы не значило, но все равно впоследствии он стыдился бы этого поступка, испытывал бы чувство вины, сделав нечто, способное причинить боль Саре, если бы она узнала. Сара не поняла бы того, что близость с незнакомой женщиной абсолютно ничего не значит; если бы она обнаружила его измену, ее глаза наполнились бы растерянностью, болью, страданием...

Мысль о том, что Сара может испытать боль по его вине, показалась ему невыносимой. Но одиночество тоже было невыносимым.

Если бы он мог разыскать Мэриджон! Наверняка есть какой-то способ. Он поместит объявление в газете. Несомненно, кто-то знает, где она находится...

Его мысли совершали причудливый танец; возле Ритца он свернулся на Беркли-стрит. Пройдя еще десять шагов, Джон остановился; в его душе было беспокойство и смутное ощущение беды. Он медленно пошел дальше и через пару минут оказался в офисе отеля.

Идя к портье за ключом, Джон почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Потом, уже держа ключ в руке, он резко обернулся, чтобы разглядеть людей, находившихся в вестибюле. В этот момент высокая блондинка с несколько надменным выражением лица погасила сигарету о пепельницу и с еле заметной сдержанной улыбкой посмотрела на Джона.

Он сразу узнал ее. У него была отличная память на лица. Внезапно он снова оказался в Бариане, услышал томный голос Софии: «Интересно, кого Макс привезет на этот раз?» И через час Макс примчался в роскошном открытом «бентли» с этой элегантной эффектной блондинкой на переднем сиденье.

Джон сунул ключ от номера в карман и направился через вестибюль к женщине.

— Ну-ну,— кокетливо произнесла она,— сколько лет!

— Да, срок немалый.

Он невозмутимо стоял перед ней, засунув руки в карманы; пальцы его правой руки поигрывали ключом. Наконец он произнес:

— После моего сегодняшнего разговора с Максом я понял, что мне следует связаться с тобой.

Она недоуменно приподняла брови. Грамотный ход, подумал он. 

— Почему из того, что я позвонила Максу и сообщила ему о твоем приезде, автоматически следует, что ты должен был увидеться со мной? — сказала она.

В фойе было многолюдно; в паре метров от Джона и Евы расположилась какая-то компания.

— Если мы собираемся поговорить,— заметил Джон,— лучше подняться ко мне. Здесь слишком много ушей.

Она по-прежнему сохраняла слегка растерянный вид, но к растерянности теперь добавилась еле заметная осторожная радость, словно события приняли неожиданный, но приятный оборот.

— Хорошо,— Ева встала; ее улыбка осталась настороженной, но все же потеплела.— Веди меня.

Они пересекли широкий вестибюль и подошли к лифту; в ее походке появилась новая грация, которой не было прежде. Губы под помадой были тонкими, ресницы, обрамлявшие красивые глаза — ненатурально длинными и черными; густые светлые волосы поднимались наверх плавной волной. Войдя в лифт, он получил возможность более пристально рассмотреть ее, но она заметила его внимательный взгляд, и он быстро отвернулся.