Во-вторых, можно видеть и заметную симметрию (вертикально и горизонтально) в расположении двух самых больших теней в этом полушарии (и явное отсутствие случайных “кратеров от столкновений”) с явным “искривлением” к тени слева (выше). Это явно указывает на то, что левая “искривленная тень”, по существу, не является тенью края от кратера, а создается одинаково искривленными “вертикальными опорами” на граненом полушарии “бриллианта”, находящемся прямо перед камерой приближающегося зонда. “Опора” тянется сверху вниз от “плоскости пояска” к стеклобою на вершине бриллианта (см. схему граненого бриллианта выше).

По существу, судя по расположению и геометрии обеих теней и светлых областей между ними (определенных известным углом освещения к Солнцу — 34º), представляется, что в новом полушарии имеются три “массивных опоры”, выстроенных под углами 60º, - слева, в центре и справа (ниже).

И вновь, такие явные симметрии НЕ являются признаком любых “естественных” объектов. Однако большая часть коллектива ЕКА полностью игнорирует свое же необычное геометрическое свидетельство, пытаясь продать прессе идею о том, что Штейнс — это еще один пример типичного астероида Солнечной системы.

* * *

Возможно, самым загадочным (и потенциально раскрывающим) аспектом этого объекта — 2867 Штейнс — является потрясающая асимметрия полушарий, наблюдаемая при простом сравнении нескольких ранее сделанных изображений, во время и после самого близкого подхода (ниже). Полушарие, повернутое к Розетте при приближении (ниже, изображение 1), характеризуется крайне отражающей поверхностью (“высокое альбедо”), правая сторона дальше к востоку (изображения 2, 3 и 4) представляет намного более тусклый и намного более знакомый вид кратеров.

Задолго до того, как Розетта приблизилась к Штейнсу достаточно для того, чтобы распознать его как “объект”, одна из бортовых камер неоднократно передавала точный вид астероида (ниже) на фоне звезд, регистрируя “кривую света”, пока Штейнс совершал полный оборот каждые 6,05 часа перед приближающимся зондом.

Зарегистрированная кривая света (ниже, слева), помимо определения периода вращения Штейнса, использовалась и для конструирования математической модели того, как могли выглядеть изображения крупным планом (сделанные неделями позже, во время реального пролета) (внизу, справа). Как можно видеть, основываясь на компьютерной манипуляции кривой света, буквально вращающейся точки света, “ модели оказались удивительно точными!

Кривая света воспроизводится и в нашем раннем наблюдении изображений, безоговорочно подтверждая, что одно полушарие все более и более замечательного объекта отражает значительно больше, чем другое. Данные кривой света (выше, слева) демонстрируют следующее: поскольку Штейнс вращается в пространстве, количественная разница в отражении между двумя противоположными полушариями достигает 50 %.

Среднее визуальное альбедо Штейнса составляет 35 % — верхний предел яркости для “астероида” (среднее альбедо астероида лежит в пределах от 1 % до 20 %). Таким образом, экстремальное отражение Штейнса (и поражающая разница в отражении полушарий) предлагает дополнительные намеки на то, чем может быть Штейнс на самом деле…

* * *

Еще более важный пример заметной дихотомии полушарий — это сравнение “уменьшающейся яркости” цветного снимка, сделанного приближающейся NAC (внизу, слева) с изображением, противоположного полушария, снятого WAC (внизу, справа). Последний снимок уместно уменьшен в разрешении, чтобы пропорционально увязываться с левым изображением.

Сравнение явно акцентирует тот факт, что, хотя яркое западное полушарие Штейнса (сверху, слева) имеет “высокоорганизованный”, структурированный вид, дальнее, более тусклое восточное полушарие (сверху, справа), как отмечалось выше, имеет намного более знакомый вид кратеров.

Тогда вновь возникает важный вопрос: “Почему такая существенная разница?”

Для сравнения (снизу, слева — вверху и внизу) мы взяли два изображения, сделанные WAC, и проследили “линию дихотомии” между двумя абсолютно разными полушариями, поскольку ракурс менялся между двумя последовательными изображениями (снизу, справа — вверху и внизу). Представляется, что поверхность слева и ниже красной линии (запад и юг) отражает значительно больше, чем поверхность справа и над красной линией (восток и север), и на ней меньше кратеров (даже после того, как мы приглушили большую часть яркости для выделения деталей). Последняя представляет собой поверхность, серьезно побитую метеоритами, пострадавшую от многих столкновений, больших и маленьких, следы которых бросаются в глаза.

Независимые наблюдения кратеров, приведенные в последующих сообщениях, сделанных членами команды Розетты об аномально большом количестве кратеров на таком крошечном астероиде, достаточно красноречивы…

“… изображения, переданные зондом, демонстрируют астероид, обладающий формой бриллианта и напоминающий угрозу в известной компьютерной игре с астероидами до того, как становится гладкой глубоко изрытая поверхность. Это обеспечивает ученых более современными взглядами на астероиды. Можно видеть, что поверхность покрыта огромными кратерами до 1,2 км диаметром, и это на астероиде диаметром всего 5 км. Это намного более высокая концентрация кратеров, чем ожидалось бы для такого маленького объекта.

“Имеется и цепь из семи кратеров, которую мы не ожидали увидеть на таком маленьком теле, — сказал профессор Уве Келлер, главный исследователь ЕКА, стоящего за миссией Розетты. — Обычно мы видим подобные кратеры на спутниках, подобных нашему. Следует посмотреть, почему они там появились, но Штейнс явно обладает сложной историей столкновений”.

Самый большой кратер на поверхности Штейнса, явно доминирующий на северном “полюсе” (внизу, красная стрелка), настолько большой (приблизительно 1,6 км в поперечнике) по сравнению с 5-километровым диаметром самого Штейнса, что, согласно Space.com, ученые потрясены тем, что астероид вообще пережил столкновение.

Кроме основного, потенциально возникшего в результате катастрофы кратера (на официально обработанном ЕКА изображении, выше), на изображении можно видеть и левую/правую “дихотомию” бриллианта, обсужденную раньше. Потрясающий контраст между “поверхностью с крайне высоким альбедо” слева (передняя часть Штейнса при приближении Розетты) и сильно изрезанной кратерами намного менее отражающей поверхностью справа (на этом изображении) исчерпывающе очевиден.

И вновь, такая удивительная разница в отражении между полушариями, отстоящими друг от друга “лишь на 90º” на таком крошечном объекте просто необъяснима посредством обычных “эффектов углового — фазового рассеивания”, которыми пользуются при анализе таких объектов Солнечной системы (поверхность, меняющая отражение из-за изменения угла наблюдения между поверхностью Штейнса, зондом и Солнцем). Поскольку в данном случае общий угол, стянутый 5-километровым астероидом, как видно с зонда Розетта, по существу оставался неизменным, расхождение на максимуме составляло всего 2º.