— Поздно вечером вам звонили дважды. В вашем номере никто не поднимал трубку.

— Возможно, я принимала ванну.

— И очень долго, — усмехнулся Дэлзиел.

Женщина отпила из стакана, и теперь ее ослепительная улыбка была адресована Гудинафу.

— Мистер Гудинаф, может быть, вы расскажете мне, что тут происходит?

— Я полагаю, — медленно начал тот, его суховатый шотландский акцент придавал словам взвешенный юридический оттенок, — я полагаю, речь идет о том, мог ли я с целью увеличить шансы Общества защиты животных на получение полумиллиона фунтов или вы, мисс Виндибэнкс, желая повысить ваши шансы на получение семидесяти пяти тысяч фунтов, варварски убить одного из своих собратьев?

— Боже мой! Вы, конечно, шутите? — воскликнула женщина. Но ее глаза, вместо того чтобы широко раскрыться от изумления, наоборот, сузились, словно она обдумывала, что сказать. Не мешкая, она спросила:

— Он так прямо и заявил, мистер Гудинаф?

— Подумываете об адвокате, миссис Виндибэнкс? — улыбнулся Дэлзиел. — Разумно! Я всегда восхищаюсь людьми, которые знают, как быстро получить выгоду. Но вы не станете богаче, гоняясь за бедным полицейским с иском о клевете! Я не прав, мистер Гудинаф, или вы уже все позабыли из юриспруденции?

— Похоже, вы многое обо мне знаете, — произнес шотландец.

— Это только начало. Я хочу знать о людях все. О вас. О миссис Виндибэнкс. О Понтелли, или Хьюби, или кем он там еще был.

— Теперь это выяснить будет совершенно невозможно, — вздохнул Гудинаф.

— Но ведь существует наука! — воскликнул Дэлзиел с уверенностью Архимеда, которому трудно понять, отчего электричество не течет из патрона, если в него не вкручена лампочка.

Миссис Виндибэнкс, слушавшая этот диалог с видом усталого превосходства, вдруг встрепенулась:

— Подождите! Возможно, я смогу помочь вам!

Оба мужчины уставились на нее с нескрываемым удивлением.

— Каким образом? — осведомился Дэлзиел.

— Нельзя ли мне взглянуть на тело?

— Для опознания, вы хотите сказать? Сомневаюсь, моя дорогая, что это нам поможет — за сорок лет лица очень меняются. Вспомните: увидев этого человека на похоронах, вам не пришло в голову, что это Александр вернулся за своим наследством.

Миссис Виндибэнкс улыбнулась.

— Это верно, но я имею в виду не лицо. Видите ли, суперинтендант, я кое-что вспомнила: когда я была маленькой девочкой, я обычно приезжала в Трой-Хаус с родителями, и, если бедняга Александр бывал дома, ему поручалось приглядывать за мной. Ни ему, ни мне это не доставляло особенного удовольствия. Он был на десять лет старше меня…

Она осеклась, как будто ожидая возражений.

«На пять, самое большее — на шесть», — уточнил про себя Дэлзиел.

— Единственно, чему я всегда радовалась, это когда Александр брал меня с собой на реку. Он любил плавать, а я просто плескалась на мелком месте. Дело в том, что он обычно плавал голым. В школе, где он учился, все мальчики купались в бассейне голыми, что очень забавляло, должна сказать, кое-кого из учителей. Ну, не мне их судить! Поверьте, мне очень нравилось наблюдать за Алексом. Он не видел во мне женщину — я была для него маленькой родственницей и обузой, — поэтому вел себя совершенно раскованно. Но однажды, увы, я все испортила.

Она опять отпила сок и кокетливо взглянула на собеседников.

— Вы тоже разделись догола? — предположил Дэлзиел.

— Вы мне мешаете! — протестующе воскликнула она. — Да, я решила, что барахтаться на мели скучно, сняла с себя все и поплыла на глубину, где купался Александр. Мое тело тогда начало развиваться, и это было уже вполне заметно…

Дэлзиел быстро высчитал в уме: «Парню было в то время самое большее семнадцать лет — в армию он пошел в восемнадцать: Из предполагаемых семнадцати вычесть те десять лет, что она назвала, и вы получите маловероятные семь?» А вслух сказал:

— Вы развились в очень раннем возрасте, дорогая, — и подмигнул ей.

— Спасибо! — отозвалась МИССИС Виндибэнкс, будто полицейский сделал ей комплемент. — Как только Александр увидел меня, все изменилось. Из голого пастушка, купающегося в роднике, он превратился в краснеющего, заикающегося школьника, который настолько смутился, что едва не утонул! Он не смог даже быстро одеться. Это было мое первое, но, увы, не последнее разочарование. Мы уже никогда не купались вместе.

— Очень трогательная история. Но к чему вы клоните, радость моя?

— Я хочу сказать, что у него была отметина на теле — что-то вроде родинки на левой ягодице в виде маленького листка. Сначала я подумала, что он сидел на траве и листик прилип к коже. Но когда вода не смыла его, я поняла, что это родимое пятно. Так вот, мистер Дэлзиел, если на вашем несчастном трупе есть такая отметина, я могу с уверенностью заявить: этот человек — Александр Хьюби!

Глава 7

Графф из чертова Гриндейла, пролетев по воздуху, ударился с глухим стуком о стену и рухнул на выложенный плитками пол.

Теперь, когда история его несчастий достигла своего апогея, Джон Хьюби уступил центральное место на сцене ошеломленному инспектору Паско.

Сеймур поднял лежавшее животное и облегченно вздохнул.

— Это чучело!

Пара ранних посетителей у стойки бара одобрительно захохотала.

— Я бы выпил чего-нибудь, если не возражаете, — проговорил Паско.

— Хорошо. Только пойдемте на кухню, подальше от этих олухов! — Джон Хьюби язвительно взглянул на своих клиентов, чтобы те не сомневались, что речь идет именно о них, и направился в комнату позади бара.

Прежде чем последовать за ним, Паско взглянул на Сеймура и глазами дал указание, не слишком, правда, неприятное: поболтать с блондинкой, которая полировала стаканы, вытирая их о блузку, плотно облегавшую ее грудь.

— Я заметил, вы расширяетесь, мистер Хьюби. Должно быть, дела идут хорошо.

— Вы так думаете? Тогда вы мало что понимаете в этом.

— Вы правы, но мне показалось…

— Я расширяюсь именно для того, чтоб дела пошли хорошо! Будь у меня все в порядке, я бы и пальцем о палец не ударил.

«Интересная экономическая теория, — подумал Паско. — Любопытно, кому она принадлежит: Кейнси или Фридману?»

— Это должно обойтись вам в огромную сумму, мистер Хьюби.

— А хоть бы и так? Вам-то что за дело?

— Нет, нет, ровно никакого, — успокоил его Паско.

— Тогда милости просим. Руби!

Подошла женщина, похожая на потрепанное и более объемистое издание девушки за стойкой.

— Принеси нам пару пива! — приказал Хьюби.

— По половинке?

Хьюби взглянул на Паско. Тот понял, что трактирщик своим опытным взглядом оценивает его возможности.

— Две пинты, — уточнил Хьюби. Женщина исчезла.

— Ваша жена? — предположил инспектор.

— Угу.

«Руби Хьюби! — Паско посмаковал это сочетание. — Руби Хьюби!»

— Я знаю о вашем горе и очень вам сочувствую, мистер Хьюби. Но привело меня сюда, как я уже сказал, расследование убийства того человека, который, по нашим сведениям, появился на похоронах вашей тетки и заявил, что является вашим пропавшим кузеном…

— Он не говорил этого, — возразил трактирщик. — Не на похоронах.

— Мне кажется, он произнес тогда слово «мама», — напомнил Паско.

— У моих Лэкси и Джейн есть куча старых кукол, которые говорят «мама»! — насмешливо отозвался Хьюби.

— Что ни говорите, смысл был достаточно ясен.

Хьюби сердито посмотрел на Паско с видом человека, раскаивающегося в том, что произнес слово «пинта».

Где-то пронзительно зазвонил телефон.

— Он недвусмысленно объявил себя Александром Хьюби в офисе Идена Теккерея.

— Теккерея! Что тот может знать? Законченный плут. Он даже не знал Алекса в молодости!

— Но вы-то, конечно, знали?

— Хм… Ну, не очень хорошо. Большую часть времени он проводил в этой чертовой модной школе, но я знал его. И знал достаточно, чтоб суметь распознать, является ли какой-то прохвост, пожаловавший сюда через столько лет, Александром или нет!