Рассвет, как он и предполагал, принес с собой испытания в священной пещере.

Было холодное, сырое утро, и осенний туман стелился по поляне, когда заспанные люди собрались у тлеющих углей центрального костра. Талек за ночь проголодался и потянулся к остаткам жареного мяса на одном из камней, но Ильха так строго одернула его, что ребенок в люльке у нее за спиной даже заплакал.

– До рождения нового шамана мы не должны есть, – чуть мягче пояснила Гунига и укутала Талека своей накидкой.

Взрослые были заняты тем, что делали факелы из тростника, которые потом зажгли от углей. Под предводительством Льены, разодетой во все свои перья и разукрашенной так, что лицо больше напоминало маску, они вошли в священную пещеру.

Первым заданием Айвена было нарисовать ритуальное изображение самого себя. Вложив ему в руки кисть, Льена показала на ряд фигурок из черточек на верхней части стены. Рядом с ними не было никаких животных, и они как бы нависали над разворачивающимися сценами охоты. К тому же они были странно неподвижны, будто вовсе не участвовали в вихре событий.

– Это ряд наших предков-шаманов, – в виде песни объяснила ему Льена и взмахом бубна показала, что он должен дорисовать там себя.

Нервно улыбаясь, вперед вышел Леппо и подал им горшок с сухой черной краской. Льена и Айвен начали жевать краску, и слюна быстро размочила ее.

– Теперь ты связан с ними, – объявила Льена, когда Айвен несколькими уверенными взмахами кисти нарисовал на стене еще одну фигурку.

Она была похожа на остальные, но отличалась от них тем, что у нее не было груди, а вместо платья были нарисованы две ноги, чтобы показать, что это мужчина.

– Заяви о себе, – запели люди, присоединившись к танцу Льены. – Заяви, что это ты.

На этот раз горшок с краской ему подала Агри. Края горшка были помечены красным. Взяв горсть красного порошка, Айвен приложил одну ладонь чуть пониже рисунка и сдул краску, разлетевшуюся мелкими брызгами по стене.

– Он поставил свою метку в ряду шаманов, – пропела Льена, когда Айвен отступил назад и показал четкий отпечаток ладони. – Он посвятил себя великому танцу.

В ответ на это все подняли факелы над головой. Они дымили и отбрасывали дрожащий свет на лица людей.

– Нареки его, – пели они, как пели когда-то для Джози. – Нареки его в честь духа огня.

Айвен ждал, когда Льена начертит на его лице широкие красные полосы, ведь на церемонии с Джози было именно так. Но Льена вместо этого просто показала на карман его истертых джинсов, где он держал стальной нож.

Только через пару секунд он понял, что должно произойти. И почему. В случае с охотниками, уже отмеченными кровью своей добычи, красной краски, символизировавшей кровь, было достаточно. Ас ним совсем другое дело. Только настоящая кровь – его кровь! – могла навеки связать его со старыми шаманами.

Немного нервничая, он вытащил нож из кармана и открыл его. Он так надеялся избежать этой церемонии. И он уже дважды уклонялся от нее. Однако в данный момент он понимал, что о бегстве не может быть и речи. Сдаться сейчас было совершенно немыслимо, все равно что отвернуться от самого себя. После этого уже ничего не будет, дни станут пустыми и лишенными смысла, без тепла и любви, подаренных ему кланом. И сжав зубы и зажмурив глаза, он поднес руку с ножом к плечу.

Он втайне боялся, что рука откажется его слушаться. Однако нож лишь чуть подрагивал, когда он коснулся лезвием кожи. В голове у него было ясно, никакого намека на панику. «Вот кто я на самом деле, – спокойно думал он, – это я…» – и надавил на нож.

Больше всего он удивился тому, что это оказалось почти совсем не больно – небольшое жжение, и только. И еще – как легко сталь вошла в тело, и кровь брызнула красно-черным фонтаном.

Он повернулся к Льене, когда кровь уже ручьем стекала по руке.

– Твоей собственной кровью нарекаю тебя, – пропела она и, обмакнув пальцы в свежую рану, начертила полосы сначала на его лице, а потом на рисунке. – Отныне ты Реми Лаан, Танцующий В Огне. Это твое духовное имя, и ни на какое другое ты не будешь отзываться.

Она последний раз тряхнула бубном, и все радостно закричали и стали хлопать его по плечу, смеясь и выкрикивая новое имя прямо ему в ухо.

Когда люди вышли из пещеры, солнце уже взошло, туман рассеялся, и было видно, как разноцветные листья дрожат на ветру.

Реми Лаан, с удивлением повторял новое имя Айвен, стоя на холодном осеннем солнце. Реми – произносил он единственное слово. Каким странным и незнакомым казалось оно, и в то же время совершенно правильным. Как будто оно было создано для него много лет назад, в незапамятные времена, и только теперь его достали из чулана. Реми, повторил он снова, выдохнув этот звук. Да, оно очень удачное, подходит ему, полностью отражая суть той личности, которой он теперь стал.

– Ну и как тебе с новым именем? – спросила Джози, нарушив ход его мыслей. – Странно, да?

– И да, и нет, – признался Айвен. – Само имя – оно какое-то и чужое, и знакомое одновременно. Как будто я только что вспомнил его.

– Да, у меня было похожее чувство. Теперь, когда ты называешь меня Джози, меня тянет обернуться и посмотреть, не стоит ли там кто-то еще.

– Твое прежнее «я», ты хочешь сказать? Она кивнула.

– Я думаю, что Джози всегда будет стоять рядом, как второе «я» или как тень. Я, собственно, не возражаю, – добавила она со смешком. – До тех пор, пока она не попытается взять верх, конечно, ей здесь делать нечего.

– Как и Айвену, – отозвался он. – Он – просто знакомый мне человек, вот и все. Он как невидимый друг, который все время ждал возвращения корабля.

Пока они разговаривали, остальные собрались у костра на завтрак.

– Реми! Юта! Идемте кушать, – позвали их. – Забудьте эти свои лунные слова. Они принадлежат воздуху. А вы теперь существа земные.

Они рассмеялись вместе со всеми и заняли свое место у огня, как раз когда с углей снимали свежие лепешки.

– Вот, Реми, надо поесть, – смутившись, сказала Агри, первый раз называя его новым именем.

Он взял у нее из рук лепешку и откусил большой кусок в основном из вежливости. Он был все еще взбудоражен событиями утра и не чувствовал голода. При первой же возможности он потянул Агри к лесу, желая остаться наедине с ней.

Когда они пошли по тропинке к озеру, к ним присоединились Джози и Леппо. Леппо был еще слаб и бледен после болезни.

– Смотрите, я снова как ребенок, – смеясь, сказал он. – Я вынужден держаться возле лагеря, когда остальные уходят в лес на охоту.

– У тебя еще вся жизнь впереди – наохотишься, – ответила Джози.

– Только если ты будешь всегда рядом со мной, – сказал он и взял ее за руку.

– Буду, – тихонько заверила она его.

– А ты? – спросила Агри, поворачиваясь к Айвену. – Ты будешь со мной всегда?

Вопрос был серьезным и требовал серьезного ответа, и он засомневался, подыскивая верное слово, чтобы выразить то, что он думал.

– Ты все еще скучаешь по своему дому на луне? – спросила она, неверно истолковав его молчание.

– Нет, – он решительно покачал головой, – мы будем вместе, как сейчас. Луна больше не отбрасывает на нас тень.

Они почти дошли до озера. Между ними и берегом оставались только заросли кустарника с почти облетевшей листвой. Когда они прошли сквозь них, Айвен вдруг остановился как вкопанный и не сдержал возгласа изумления.

– Реми, в чем дело? – озабоченно спросила Агри. Джози и Леппо тоже остановились, удивившись, что он стоит, не шевелясь и ничего не говоря.

– Что-то случилось? – спросила Джози, перейдя на английский.

Айвен попытался что-то сказать, но не смог. Потом с трудом выдавил:

– Смотри! – и показал на песчаную косу у кромки воды.

Оттуда, где они стояли, было хорошо видно послание, которое он оставил в начале осени, перед тем как отправиться в горы. До этого момента он и не вспоминал о нем. Хотя ветки немного разметало и они были покрыты инеем от холодных ночей, общее очертание SOS проглядывалось довольно отчетливо. Но еще более отчетливо виднелась надпись рядом, выложенная из камней.