Гермунд покачал головой.

У самого края поля Властительница со свитой и одинокая фигурка старика встретились. Крестьянин потянулся к Властительнице, и прекрасная женщина, склонившись, протянула ему букет. Дьюранд неожиданно понял, что в руках у Властительницы были вовсе не цветы, а сноп пшеничных колосьев, посеребрённых светом луны. Старик с достоинством принял скоп колосьев, нежно, словно спящего ребёнка прижав его груди.

— Дева Весны, — прошептал Гермунд. — Похоже, властительница Боуэра без ума от древних обрядов. Полная луна. Ритуал, посвящённый сбору урожая. Последнее зерно. Это же культ Девы Весны. Как будто сейчас месяц жатвы.

Шёпот скальда был единственным голосом, раздававшимся в тишине. Дьюранд не смел проронить ни звука.

Крестьяне на противоположном краю поля опустились на колени. По спине Дьюранда пробежал холодок. Все замерло. Только девять женщин шли вдоль поля, плавно и неспешно, словно они плыли над вспаханной землёй.

— Дева Весны почти ровесница тех ребят, что ты повстречал в терновнике, — голос скальда в гробовой тишине звучал дико, казался святотатством. — Все живое умирало. Сын Зари и Властитель Преисподней решили погубить все живое. Щупальца хлада опутали мир, и Око Небес померкло. И тогда пришла Мать. Она поместила на небосвод луну, заставила вновь вращаться замершее колесо жизни, разделила человеческий род на мужчин и женщин. Но остался страх. То, что она сотворила, оказалось недостаточным. Мир продолжал погружаться во тьму и холод, где пребывал бы до скончания времён.

— Гермунд, — прошептал Дьюранд.

Скальд нахмурился, но все же продолжил:

— Дева Весны была первой женщиной, пришедшей в наш мир. Или одной из первых. Она скорбела о тех живых существах, что сгинули, не дождавшись её. Она рыдала, и все живое слышало её плач.

Дьюранду показалось, что он понимает, отчего обряд, который разворачивался перед ними, проходил в молчании. Тишина была данью памяти тому плачу.

Деревенский глава поклонился Властительнице, и она кивнула ему в ответ. Жилистые пальцы с нежностью погладили колосья, лежавшие на сгибе руки, и зачерпнули пригоршню зёрен. Старик нагнулся и широким жестом швырнул первые семена озимых на распаханное поле. Сев начался.

Дьюранд заметил, что некоторые из рыцарей зажмурили глаза. Крестьянин шёл вдоль поля, методично разбрасывая зёрна, и наконец, когда он дошёл до его края, от снопа колосьев в его руках ничего не осталось. Он повернулся к Властительнице, которая медленно кивнула, после чего вместе со свитой отправилась назад в сторону замка. Процессия в молчании прошла мимо выстроившихся в ряд вооружённых мужчин.

Гермунд качал головой, глядя, как женщины одна за другой исчезают во мраке распахнутого зева замковых врат:

— Месяц жатвы. Полная луна, входящая в новую фазу. Неудивительно, что Повелители выбрали именно этот день.

Ровные ряды рыцарей распались. Конзар, явно не желая ступать на тропу, по которой только что прошла Властительница со свитой, окинул отряд взглядом.

— Все как и прежде, — проговорил он. Его ледяной взгляд сначала упал на Дьюранда, потом на Гермунда.

— Он пришёл из леса, — пояснил Дьюранд.

— Меня зовут Гермунд. Я скальд.

Эти слова, казалось, развеселили Конзара.

— Ну что ж, тогда тебе придётся спеть обо мне песню.

Скальд озадаченно посмотрел на капитана, моргнул и с неожиданным беспокойством произнёс:

— Да, конечно, я припоминаю эту балладу.

Дьюранд про себя отметил, что Гермунда надо будет хорошенько обо всем расспросить. Судя по всему, скальд знал о какой-то тайне Конзара.

Капитан кивнул и, повернувшись к ним спиной, обратился к отряду Ламорика.

— Напоминаю всем, — прозвучал уставший голос Конзара, — всем, если кто забыл, и на заметку каждому, кто не знал. Тем, кто завтра выйдет биться на ристалище, спать запрещается. Так здесь заведено.

Подобное правило было сущей нелепицей и безумием, однако Дьюранд заметил, что не он один энергично кивает. Они находились в землях, где правила и законы простых смертных ничего не значили.

Настроение у расходившихся рыцарей было самым разным. Керлак потирал лоб, то ли в замешательстве, то ли испытывая облегчение. Берхард улыбался, смешно подняв брови домиком. Гутред бросил на Дьюранда мрачный взгляд. Бейден оскалился продемонстрировав всем пару оставшихся зубов, а барон Кассонель молчаливо пробирался сквозь толпу, двигаясь с грацией и осторожностью хищного зверя, выслеживающего добычу.

Несмотря на то, что Боуэр казался островком, отделённым от остального мироздания непреодолимой преградой, на этом островке оказались и враги Дьюранда. Дьюранд прикинул шансы на успешный побег, но тут же вспомнил о Сейвине и его кровоточащем копьё. Спасенья ждать было неоткуда.

— Значит, ты служишь оруженосцем? — уточнил Гермунд.

— Что ты знаешь об этом месте, Гермунд? — ответил Дьюранд вопросом на вопрос.

— Ну-у-у… — протянул скальд. — Не так уж и много. Проклятье скальдов — всех баллад не выучишь, даже если будешь зубрить их без малого четырнадцать лет.

— И все же, Гермунд.

— Есть древняя легенда об Утраченном Гесперанде. О герцоге и его супруге.

— Герцоге?

— И, конечно же, о Сейвине.

Дьюранд замер, схватив рванувшегося Гермунда за грудки. Кругом одни загадки и тайны. В надежде, что сейчас он получит ответ хотя бы на один вопрос, Дьюранд не рассчитал сил и чуть не поднял маленького скальда над землёй.

— Во имя Небесных Сил, — просипел, выпучив глаза, скальд.

Дьюранд понял, что они привлекают внимание. Он отпустил Гермунда и, когда неодобрение в глазах проходящих мимо рыцарей сменилось равнодушием, Дьюранд склонился и прошептал на ухо скальду одно единственное имя:

— Сейвин.

— Да, Дьюранд, Сейвин.

— Расскажи мне о нем, — расталкивая людей, сидящих у костров и клонящих в дремоте головы, Дьюранд потащил Гермунда к стенам замка.

— Прошу тебя Гермунд, расскажи мне о нем.

На серебряный диск луны наползло облако, померк леденящий свет, заливавший замок и стражников на башнях. Ветер зашумел в ветвях деревьев, пригнув высокую траву.

— Расскажи мне о нем, — снова повторил Дьюранд.

— Это, быть может, всего лишь легенда. В результате того, что произошло, на Гесперанд легло проклятие. Здесь были замешаны Великие Силы.

Листья шелестели на ветру.

— Эта история случилась во времена Великого Царства, уже после того, как столицу перенесли к Зимнему морю, — Гермунд сощурился от порывов безжалостного ветра. — Время было лихое, — переплыв Гремящее море, вернулись Сыны Гештара. Их армии обрушились на земли, оставляя за собой огни пожаров.

Ветер, словно дыхание гигантского зверя, явившегося из адской бездны, задувал разожжённые в лагере костры. Среди шатров и палаток, суетясь, бегали люди.

— Продолжай, Гермунд.

— В те времена Великим царством правил Аллестан. Он узнал о высадке Сынов Гештара, о городах Оберна, павших под натиском вражеских армий, о гибели своих вассалов, о разграбленных храмах. И тогда он собрал войско со всего Великого Царства. Пришли корабли из Партанора, легионы из Вуранны, Кальдуры. Пришли полки даже из Древнего Эрреста.

Гермунд остановился, чтобы перевести дыхание:

— Здесь в Гесперанде, в самом сердце Эрреста, правил герцог Эоркан. Он не пошёл на войну. Народ уговорил герцога остаться, люди не желали лишаться защиты. Одним словом, были тысячи самых разных причин. В замке у герцога была стража. Одного из воинов той стражи звали Сейвин. У него был брат. Он отправился на юг!

Несмотря на ревущую бурю, Дьюранд старался ничего не упустить из сбивчивого рассказа скальда.

— Нам надо где-нибудь укрыться! — закричал Гермунд, но Дьюранд хотел знать, чем заканчивается легенда. Сам Гесперанд пытался прервать рассказ скальда.

— Что было дальше? — взревел Дьюранд, перекрывая голосом свист ветра.

— О Господи, — покачал головой Гермунд. — Сейвин с братом были очень близки. Они вырезали копья из ствола одного и того же ясеня и, взрезав ладони, на крови поклялись в дружбе и верности.