— Я ухожу, — сообщил воин. — На восходе орден Альбус Сунас обычно призывает прихожан. Я затеряюсь в толпе верующих и постараюсь что-нибудь выведать.

— Где это? — спросил Друан.

— Не в порту. Дальше на север в городе есть большой храм. Я туда и обратно, — объяснил влахак и покинул склад.

Стен надел длинный плащ с капюшоном, который принесла Линорел вместе с остальной одеждой. С натянутым на самые глаза капюшоном он почувствовал себя немного увереннее, а широкий кинжал, спрятанный в складках плаща, действовал успокаивающе. К тому же у него было одно преимущество: Стена сал Дабрана считали мертвым, официально казненным по приказу Цорпада.

«Я вернулся и буду говорить от имени всех мертвых влахаков, которых ты, Цорпад, лишил голоса», — с мрачной улыбкой подумал Стен, направляясь в центр города.

Храм ордена Альбус Сунас представлял собой огромное здание, значительно превосходящее по размеру окружающие дома. Сооруженное на прямоугольном фундаменте трехэтажное здание венчала огромная куполообразная крыша, сверкавшая белым в лучах восходящего солнца. Белыми были и стены, которые даже при близком рассмотрении казались абсолютно чистыми и безупречными. Многие во Влахкисе белили свои дома, но балки оставляли нетронутыми. Храмы же и монастыри ордена Альбус Сунас обычно были поистине снежной белизны, а члены ордена педантично поддерживали их чистоту, поэтому в лучах солнца здания почти сверкали.

Вокруг храма было открытое пространство. Было запрещено строить дома ближе двадцати шагов от базилики, чтобы ничто земное не касалось божественного, чьим представителем был орден Альбус Сунас. Поэтому храм, обнесенный оградой, стоял на рыночной площади обособленно.

В детстве Стен нередко бывал в храмах Альбус Сунас и видел членов этого ордена. Все покоренные масридами народы должны были принять веру завоевателей и отказаться от старых богов и духов земли.

Семья Стена официально придерживалась веры масридов, хотя мать часто рассказывала близнецам легенды о старых богах.

Стен с улыбкой вспомнил о том, как сильно его впечатляли походы в храм в Дабране. Огромный зал с высоким куполом, сквозь окна проникают солнечные лучи, освещая весь зал ярким светом. Гремит голос священника, который, кажется, исходит одновременно со всех сторон. Прихожане повторяют слова молитвы…

Но Стена изгнали из его вотчины, землю отобрали, родителей убили. Священник из Альбус Сунаса на рыночной площади Теремии прочитал проповедь о справедливом порядке и о смирении перед Божественным Светом. Как рассказывали Стену, барон Хази и его подельники привязали Ситея сал Дабрана к столбу и предали огню за преступления, которых он никогда не совершал. Горькие воспоминания тяжким грузом легли на сердце Стена, когда его взгляд упал на темные пятна перед храмом, на покрытую копотью брусчатку, молчаливого свидетеля сотен жертвенных костров, которые полыхали и в Теремии.

Храм в Теремии впечатлял. Стен еще ни разу здесь не был. Здание было в два раза больше храма в Дабране, а его стены высились на несколько десятков шагов. Внутри тоже царил белый цвет, а сотня белых свечей и золотых ламп, которые горели днем и ночью, подчеркивали эту нестерпимую белизну. В центре куполообразного потолка висел огромный золотой диск, который, казалось, не имел никакой опоры и парил в воздухе каким-то волшебным образом. На самом верху имелись отверстия, расположенные столь искусно, что с рассветом храм заливало светом.

Под огромным диском стояли священники ордена Альбус Сунас, которые пели на несколько голосов, звуки заполняли весь зал. Прихожане на коленях, с опущенными головами смиренно склонялись перед Божественным Светом.

Стен быстро вошел и опустился на колени в самом последнем ряду верующих. При этом он не спускал глаз со священников. Их было девять, больше половины масриды, хотя он заметил нескольких влахаков, которых распознал по темным волосам. В соответствии с уставом ордена лица священников были чисто выбриты, а длинные волосы заплетены в косу. Одежды членов ордена были белее снега. Облачение дополняли золотые ленты на поясе и большие золотые диски на груди.

Во время песнопения в зал начали проникать первые лучи солнца, заливая священников поистине неземным сиянием. Их одежды слепили, Стен даже заморгал, а на глазах у него выступили слезы, отчего пришлось на миг отвернуться.

Он тут же вспомнил священника в Орволе, которого растерзал Друан. Сердце влахака бешено заколотилось, возможно, идти в храм было ошибкой, ведь масридский бог силен, а священники творят чудеса, и Божественный Свет, разгневанный из-за смерти своего слуги, накажет Стена. В любой момент с неба мог сойти огонь и уничтожить его. Мятежник был готов вскочить и бежать прочь из храма, однако панический страх перед божественным приговором постепенно прошел и дыхание Стена успокоилось.

Стен осторожно поднял взгляд и принялся изучать священников, хотя ему время от времени приходилось моргать, чтобы защитить глаза от слепящого света. Если не обращать внимания на блеск их одежд и сияние золотых дисков, священники ордена были обычными людьми, которые с поднятыми руками восхваляли своего бога и взывали к его милости по отношению к собравшимся в храме людям. Стен уважал чувства верующих, хотя и не почитал их бога.

Но в храме были также люди, которые добровольно пошли на службу к масридам, которые подавляли свой народ, навязывая ему масридского бога. Сжигание еретиков — так орден Альбус Сунас наказывал почитателей старых богов — было широко распространено. Поэтому многие из так называемых еретиков либо бежали на юг, где все еще правили влахаки и где Альбус Сунас обладал меньшим влиянием, либо скрывались, пытаясь не попасться в лапы могучего ордена.

Альбус Сунас был силен там, где правили масриды. Таким образом, старые боги и старый уклад медленно, но верно отходили в прошлое и заменялись Божественным Светом.

Естественно, при дворе Ионны тоже был священник ордена Альбус Сунас, ведь княгиня не могла позволить себе оскорбить влиятельную организацию, при этом она защищала тех, кто следовал старым обычаям, что, конечно, иногда приводило к конфликтам.

Хвалебная песнь священников медленно затихла, и напряженная тишина охватила толпу собравшихся. И несмотря на то что в храме присутствовали десятки людей, не было слышно ни звука; казалось, будто все вдруг задержали дыхание.

Затем священники вновь возвысили голоса в утренней молитве:

— Узрите Божественный Свет, который дарит нам в своей милости новый день! Ощутите тепло Божественного Света, который окружает нас и изгоняет страх ночи! Познайте милость Божественного Света, который защищает нас от ужасов темноты и изгоняет тьму из наших сердец! Поднимите лица и узрите Божественный Свет!

После этих слов присутствующие все как один подняли глаза к потолку, залитому сверкающим сиянием, пока на их глазах не выступили слезы и не пришлось отворачиваться.

— Тот, кто сам не наполнен божественностью, не может переносить взгляд Божественного Света! Нам, детям земли, которым приходится жить в темноте, не дано смотреть на него! Но, несмотря на наши слабости и ошибки, Божественный Свет посылает нам еще один новый день! — провозглашали священники мощными голосами.

У Стена по спине побежали мурашки. И хотя он не поклонялся этому богу, демонстрация силы и веры внушала благоговение.

Священники благословили толпу прихожан, которая вскоре рассеялась и покинула храм. Осталось несколько человек, чтобы помолиться.

Стен тоже взял одну из белых свечей из подставки, опустился на колени, старательно делая вид, что смотрит на свечу и молится. На самом деле он изучал храм и следил за священниками. Двое из них занялись заменой сгоревших свечей и наполнением маслом потухших ламп. Остальные о чем-то недолго поговорили, после чего скрылись за белым занавесом из тяжелого толстого полотна с золотой вышивкой, висящим в задней части храма, куда могли заходить только члены ордена.