Я сбросил напряжение, расслабился, но было уже поздно.

— Хо-хо, мне отдает честь сапер Крайес. Вот это да! Чем обязан? — не без иронии прозвучал вопрос Вилли.

— Хотел только посмотреть, как ты отреагируешь, — попытался я отшутиться.

— Ну и как? Доволен?

— Нет, ты отвечаешь на приветствие непрофессионально. Почти не поднимаешь руку.

— Старина, заказывай напитки покрепче, — дружелюбно ответил Вилли, — и тогда будешь отдавать честь даже пожарным кранам. Ставлю бутылку. Согласен?

Со зрением у меня не все в порядке. Это мое слабое место. Вилли узнал об этом, когда мы проходили медицинское обследование.

— Позволю себе представиться, — сказал он тогда. — Вилли Бартельс, двадцати пяти лет, женат, двое детей, электрик…

На очередное воскресенье я попросился в увольнение. Дома был последний раз на пасху, тогда-то обо всем и договорился со своим тренером Тони.

И вот настал воскресный день. Утром, после завтрака, можно было ехать. При этом варианте я мог быть к восьми часам уже дома. Игра начиналась в одиннадцать. Так что на часок успел бы и прикорнуть.

Дома отлично позавтракал. Хорошо было бы получать такой завтрак каждый день в части! Тем временем мать приготовила мне постель.

— Ох, вот это набрался! И шагу не сделать! — Я повалился на кровать.

Проснулся оттого, что кто-то щекотал мне пальцы ног.

— Что за шутки! — возмутился я и поджал ноги. Щекотка не прекратилась.

— Черт возьми, Бонгартц, перестань, а то врежу! — пригрозил я, однако моя угроза не возымела действия.

В бешенстве выпрыгнул я из кровати, готовый наброситься на Бонгартца. Но передо мной стояла Петра.

— Откуда ты? — удивился я.

— Привет. Даже не предполагала, что ты можешь быть таким сердитым. — Петра поцеловала меня в губы.

— Чему только не научишься в армии, — попробовал я отшутиться.

— Надеюсь, научишься и обнимать при свидании свою подружку!

— Ах, прости. Совсем забыл! — Я крепко обнял Петру и поцеловал ее в затылок.

— Чудесно, что ты решил сводить меня на матч.

— Дело долга — тебе предстоит сегодня подбадривать левого среднего Крайеса.

— Команда из Аахена возглавляет таблицу, говоришь?

— Пока. Она ведет с основными соперниками 32:8, 31:9, 30:10. Но теперь соотношение 29:11. Если нашим удастся обыграть аахенцев со счетом 4:0, а «Ренания» на своем поле выиграет, то мы почти победили. Шесть игр сыграно. Есть шанс на чемпионское место.

— Согласна, — промурлыкала Петра. — Представляю, Дерваль со своей скамейки следит за твоей игрой, а через неделю тебя включают в национальную сборную.

— Естественно, — подыграл я ей. — И пусть Штилике упаковывает чемоданы и убирается к чертовой матери.

Я поднял Петру на руки и принялся целовать.

— Настоящие члены национальной сборной должны перед игрой подкрепляться.

— Но не так, — ухмыльнулась Петра. — Для настоящих членов национальной сборной существует абсолютный запрет на любовные игры перед спортивной игрой. Прости, уже половина одиннадцатого. Нам пора.

— Как, уже? — пытался я протестовать, рассовывая по карманам сигареты, зажигалку и прочую мелочь.

На мое счастье, на матче не было Дерваля, ибо двигался я как вареная курица. Естественно: почти никаких тренировок, сокращенный сон, излишне сытная армейская пища.

Час спустя после начала матча тренер снял меня с игры:

— Не пей так много, пока ты в бундесвере. А то совсем перестанешь передвигать ноги. Мне не нужна в центре поля пивная бочка!

Сказать по чести, другие были не лучше меня. Проиграв со счетом 1:5, мы направились в душевые. А потом засели в кабачке «Под мостом», нашем фирменном, где языки развязались.

— Как сыграла «Ренания»?

— Выиграла, — трагическим голосом оповестил Тони. — Все решил одиннадцатиметровый на последней минуте.

— Проклятие! А как с таблицей?

— Мы скатились на пятое место, — проинформировал Тони. — Отстали на пять очков от аахенцев. О первом месте нечего и думать.

— Главное, нам не придется пить за первенство, — пробурчал вратарь. — Петер, твое здоровье, недоносок. Из-за тебя наше первое место в сортире. Тони не следовало выпускать тебя на поле. Какие дурацкие пасы ты делал…

— Что? Проиграли из-за меня? Ты что, рехнулся? А кто пропустил пять штук? Я бы их снял одной левой. К тому же я ушел с поля, когда было 2:1.

— Мне кажется, вас перекармливают в бундесвере, — поддержал вратаря Мартин. — «Встать! Шагом — марш!» и прочее — это все пустячки, мелочь. Чем ты займешься после службы? Дискотекой?

— Заткнись! Вскоре и тебя призовут. Сам узнаешь, что это такое. Болтаешь чушь!

— Не нервничай, — попыталась успокоить меня Петра, сидевшая рядом. — Они проиграли, настроение, естественно, кислое. Вот и ищут виноватого…

— Ничего, я еще себя покажу, — выдавил я.

— Уж не собираешься ли ты стать генералом бундесвера? — с издевкой спросил Эрих.

Вот подлюги! Человек делает все, чтобы помочь команде завоевать первенство, а они еще недовольны. Друзья называется!

— Утру вам носы, дорогие мои, — сказал я. — В нашем роду, роду Крайесов, все мужчины становились офицерами. Мой брат был лейтенантом. Могу спорить, я тоже стану лейтенантом.

— Совсем рехнулся! — отреагировала Петра. — Болтаешь вздор. Я хочу, чтобы у меня был ухажер, а не лейтенант-живодер!

— При чем тут лейтенант-живодер? Что плохого, если мужчина становится офицером? Офицер может приказывать, командовать людьми, имея на то все основания… Алло, старина! Дай-ка мне еще пива!

— Не пей так много, — сказала Петра. — Я надеялась, что у нас с тобой что-нибудь получится. Сейчас только три часа, а ты уже выпил четыре бутылки.

— Ну и что? Настоящий солдат должен быть всегда гладко выбрит и слегка пьян. Но если ты думаешь иначе, я завязываю. Пусть выпьет Тони, у него жажда! — И я подсунул тренеру свою кружку. — Итак, орлы, — сказал я вставая, — запомните: пока что я простой сапер, но это ненадолго. Петра, за мной!

— Битте-дритте — чудный день! — Янзен одним духом осушил кружку. — Такой день рождения мне нравится.

— Особенно, если платишь не ты, — съязвил Вилли.

— Каждому когда-то приходится платить. А если еще к тому же есть подходящая причина, так просто прекрасно! Как считаешь, Петер?

— Согласен. К чему пить без повода? Если бы у Вилли сегодня не был день рождения, можно было бы отпраздновать окончание учений. Три дня на природе!

— Приветствую обоих моих друзей, которые нашли время, чтобы притащиться сюда. Ваше здоровье! — ответил Вилли.

— Предлагаю выпить за наши маленькие костерки у палаток, и чтобы мы еще многие годы варили на них наш утренний кофе! Да здравствуют костры! Пей, Янзен! Вилли, а теперь из сапога![1]

Дело не ограничилось одним сапогом.

— Что, Крайес, — спросил меня дневальный, когда я добрался до своего этажа, — опять небольшой праздник?

— Заткнись. Мне бы сейчас в койку. Кстати, на каком этаже моя комната и когда утренний обход? Черт возьми, мне же еще надо вычистить мусорное ведро.

— Смотри не наделай в это ведро. Я зайду к тебе через четверть часа.

Скажем прямо, мне повезло, что дневальным был Штуфц Мельцер. Этот добряк относился к нам по-отечески. Служить ему оставалось самую малость, на гражданке он уже обеспечил себе место преподавателя автовождения. Будь сегодня дневальным любой другой, не миновать бы мне гауптвахты.

На следующий день по плану была чистка оружия. В голове у меня творилось бог знает что после вчерашнего. Я с трудом разобрал карабин. Отделив приклад, мучительно стал припоминать, куда задевался ежик. Затвор свалился на пол, и в этот момент открылась дверь.

— Смирно! — подал команду дневальный.

В комнату вошел командир отделения Липский:

— Дневальный Бонгартц, вы никак не усвоите, что во время чистки оружия команда «Смирно!» не подается. Следует просто отдать рапорт. Ну!