— Не видел…

— Ну вот, давно бы так… Тогда у меня вот какая картина складывается: гражданин Коваль вам позвонил насчет дополнительных трех тысяч, вы обещали принести, но сами решили не платить. Вместо этого проследили за ним, дождались, пока он тронется от магазина, перекрыли дорогу КрАЗом, все время держались впереди, а на закрытом повороте, заметив встречный самосвал, резко тормознули и тем вынудили Коваля, который держался слишком близко, пойти на обгон… В результате произошло столкновение и мэр погиб.

— Гражданин капитан, здоровьем… Честное слово, ничего такого не было! Какой КрАЗ, о чем вы говорите, я не умею ездить на КрАЗе! Меня вообще в тот вечер на Проспекте не было, спросите у жены, у детей!

— Так и запишем: вечером 5 ноября на Проспект Независимости не приезжал… А что же вы — вам мэр свидание назначает, а вы даже не являетесь? Или знали, что нет смысла являться, все равно его убьют, а? Может, из-за того вас и доставали в камере, что вы знали о готовящемся убийстве?

Джихангиров понемногу терял соображение. Раз за разом повторяющиеся обвинения то в убийстве, то в сообщничестве сводили его с ума.

— Я не пойму, о чем вы спрашиваете…

— Я спрашиваю, почему не поехали на свидание с мэром?

— Не было никакого свидания, не звонил мне мэр!

— Вот как? — удивился капитан. — А что ж вы вводите следствие в заблуждение? Может, вы вообще все врете? Может, вы и одиннадцатого сентября с мэром не встречались?

— Какого одиннадцатого сентября? Я вообще никогда с мэром не встречался!

Капитан качнул головой, вздохнул:

— Так и запишем, одиннадцатого сентября вы с мэром не встречались и вообще никогда не встречались… Ладно, следующий вопрос: знаком ли вам Сослан Кантемирович Дигоев?

Джихангиров захлопал глазами:

— Какой Дигоев? Не помню…

— А я вам напомню: студент-художник из Владикавказа, получает стипендию от фонда АО «Меценат»…

— А-а… Так я их не знаю, этим директор фонда занимается, Овсепян Сусанна Назаровна.

— Значит, это она по вашему указанию поручила Дигоеву следить за перемещениями мэра с целью подготовки его убийства?

Джихангиров снова дернулся:

— Ну какое убийство, ну что вы такое говорите?!

— Значит, не по вашему указанию? А по чьему?

— У неё самой спросите, я не знаю вообще, о чем вы спрашиваете!

— Может, вы и Костылина Валерия Семеновича из Гагры не знаете? И не привлекали его для репетиции убийства?

Джихангиров ошарашенно пялился на капитана:

— Какой Костылин, какая репетиция?..

— И Ричарда вы не знаете?

Феликс Рустамович чуть оживился:

— Ричарда знаю, Амбарцумов фамилия, в оперном театре на флейте играет. Другого Ричарда знаю, Погосяна, на лесоскладе работает, мы через него всегда лесоматериалы достаем… Ричард Львиное Сердце знаю, король…

«Так-так, — отметил про себя капитан, — ты уже резвишься? А мы тебе ещё вопросик…»

— Сейчас, я ваши ответы запишу… Погосян… на флейте…

— Извиняюсь, гражданин капитан, Амбарцумов на флейте…

— Как? А-а, это я перепутал… Ну хорошо, а вот тут выше мы записали, что одиннадцатого сентября вы с мэром не встречались — правильно?

Джихангиров насторожился, но как будто это действительно были его слова… Осторожно кивнул:

— Наверное, правильно, раз вы записали…

Капитан сделал дурацкое растерянное лицо:

— А как же вы тогда получили одиннадцатого сентября подпись мэра на решении о землеотводе? Которую он у вас на глазах написал дрожащей рукой, потому что глотал валидол?

Джихангиров молчал. Даже на валидол вместо нитроглицерина не отреагировал.

— Я так понимаю, не получали вы эту подпись?

Подследственный кивнул, не поднимая головы.

— В таком случае, гражданин Джихангиров, где вы взяли вот этот документ с поддельной подписью мэра Коваля?

Джихангиров долго молчал, наконец выдавил:

— Руслан…

— Громче!

— Мне этот документ дал Руслан…

— Кто такой Руслан?

— Руслан? — недоуменно переспросил Джихангиров. — Кто же Руслана не знает?

— Я не знаю. Кто такой Руслан?

— Арсланов! Арсланов Алан Александрович, такого знаете?!

— Вроде слышал где-то, — невнятно бормотал капитан, торопливо записывая показания. — А сказочку про взятки сами придумали или тоже Руслан подсказал?

Джихангиров молча кивнул.

— Вслух говорите! — рявкнул капитан.

— Да, гражданин Арсланов мне подсказал, что надо говорить, если будут допрашивать.

— Когда это было?

— На праздник, седьмого ноября.

— Где?

— У него дома, в Ерофеевке… я заехал поздравить…

Капитан трудолюбиво писал. Просмотрел протокол, велел допрашиваемому внимательно прочитать, расписаться на каждой странице, а в конце протокола написать: «С моих слов записано верно», потом расписаться и после подписи написать разборчиво фамилию, имя, отчество и сегодняшнее число.

Джихангиров сидел в коридоре рядом с конвоиром, неловко перекладывал с места на место скованные руки и мучился мыслями. Капитан куда-то убежал с какими-то бумагами, велел ждать. Наверное, сейчас решают, когда отдавать под суд. Ничего, Руслан же обещал помочь — адвоката лучшего, семье деньги, заботу… А как в лагере будет?.. Он говорил, везде есть свои люди, самое большее — полтора года… Это… это пятьсот сорок восемь дней… и ночей… и каждую ночь лежать и ждать, как сегодня?.. Но Руслан же обещал…

В конце коридора появился капитан, приблизился торопливой походкой, сказал конвоиру:

— Введите.

Пробежал на место, сел, начал раскладывать бумаги, потом, словно вдруг вспомнил, поднял голову:

— Наручники можно снять, сержант. И свободны, возвращайтесь на место службы…

Джихангиров ничего не понимал.

— Ну так, гражданин Джихангиров Феликс Рустамович… Доложил я руководству, что теперь ваши показания не противоречат материалам следствия. Подозрение в причастности к убийству с вас снято, дача взятки места не имела… Конечно, остается ответственность за дачу ложных показаний, но по этой статье предварительное содержание под стражей не требуется, в связи с чем вам изменена мера пресечения. Вы освобождаетесь с обязательством явиться по первому требованию следствия, прокуратуры или суда. Покидать город вам не разрешено. Распишитесь на подписке о невыезде… Так, вот ваши документы, часы, деньги… В СИЗО какие-нибудь вещи остались?

— А-а, — отмахнулся Феликс Рустамович, — не такие вещи, чтобы за ними туда ездить… — Его передернуло.

— Ну как хотите. Вот вам пропуск на выход, можете идти домой…

Джихангиров замялся:

— А позвонить можно, гражданин капитан? Жене, чтоб не волновалась и чтобы кого-нибудь с машиной прислала, сами понимаете, неловко в таком виде по городу ходить, меня же люди знают…

— А чего ж, позвоните. Через девятку.

В пятнадцать часов Джихангиров — вымытый, выбритый, в свежем костюме остановил свой «ниссан» возле дома Руслана в Ерофеевке.

Хозяин сам встретил его на пороге, обнял, провел в дом.

Усадил на диван у себя в кабинете, откупорил бутылку коньяка «Ани», налил в две рюмки, присел рядом.

— Ну что, дорогой? Рассказывай.

— Плохо, Руслан. Они все знают!

Сбиваясь, перескакивая с пятое на десятое, он изложил свою трагическую повесть. Даже сейчас жутко было вспоминать, как прошлой ночью лежал в одиночной камере, в темноте, дожидаясь неведомых убийц…

Руслан кивал, расспрашивал о подробностях, цокал языком, доливал ещё в рюмку. Особенно заинтересовали его показания продавщиц из «Орбиты».

— Не заметил, кто подписал отчет?

— Какая-то фамилия там стояла, не помню… Обыкновенная, здешняя. Название фирмы незнакомое… Не то САДИК, не то СИДАК…

— Вот как… Жалко, что ты фамилию не запомнил…

— А-а, на том стуле посидишь, свою фамилию забудешь!

— Понимаю, Феликс, понимаю…

Руслан встал, походил по кабинету, подумал.

— Серьезно дело обернулось, Феликс. Нельзя тебе здесь оставаться. Поедешь в Архангельск.