Если вы достаточно общаетесь с собратьями по перу, то обнаружите, что, несмотря на непомерное самомнение и склонность к бахвальству, это чрезвычайно толерантная публика. Все они на опыте своих героев знают, каково принадлежать к гонимому меньшинству, страдать от старости и немощи, пережить войну и голод, переносить брань и оскорбления. Писателям по большей части не свойственна предвзятость, характерная для широких слоев общества.

Процесс работы над романом улучшает концентрацию внимания и повышает остроту восприятия так же, как постоянные тренировки помогают футболисту играть все лучше и лучше. Вы будете совершенствоваться и как читатель, и как писатель.

Кроме того, литературное творчество таит в себе наслаждение, доступное лишь писателю.

Что я имею в виду? Представьте себе такую картину. Писатель садится к столу, чтобы написать очередной эпизод. Если у него уже есть кое-какой опыт, для начала он набрасывает план. К примеру, он знает, что герой должен попросить руки своей возлюбленной у ее отца. Он начинает писать, чувствует, что дело идет со скрипом, останавливается, перечеркивает фразу, начинает снова, вновь прерывается…

Работа продвигается с трудом. Он наливает себе очередную чашку кофе, снова усаживается перед компьютером, бормочет, закуривает сигарету, отхлебывает кофе, задумывается, уставившись в пространство.

Постепенно эпизод потихоньку вырисовывается перед его внутренним взором. Он всплывает откуда-то из глубин подсознания, делаясь все более четким и ясным.

Писатель садится печатать, не сочиняя, а описывая драму, которая разворачивается в его воображении. Словно по волшебству герои вдруг начинают жить своей жизнью. Он торопливо записывает, чувствуя пьянящий выброс адреналина. Его сердце бьется все быстрее, давление поднимается, пальцы летают по клавиатуре. Это ни с чем не сравнимое ощущение. Все равно что кататься по Луне на мотоцикле.

Обычно через час-два такой работы обессиленный, но довольный писатель может расслабиться. Какое-то время он еще дрожит от возбуждения. Это восхитительное ощущение доступно лишь писателям.

Минуты такого блаженства заставляют людей писать и вызывают таинственное и непреодолимое влечение к творчеству, которое вознаграждается задолго до того, как придет чек от издателя. Потребность испытать подобный экстаз у некоторых авторов столь сильна, что все остальное для них не имеет значения — их не волнует, опубликуют их или нет. Они подсаживаются на творчество как на наркотик.

Лучшего занятия попросту нет на свете. Но каждый писатель неизменно задает себе один и тот же вопрос: сумею ли я добиться успеха? Мой ответ — да. Я вам это гарантирую.

Стопроцентная гарантия успеха от Джеймса Н. Фрэя

Любой, кем движет страстное желание, добьется успеха, если он отдается своему делу без остатка, не трусит, овладевает ремеслом, трудится в поте лица, находит хороших учителей и надежных читателей, умеет перекроить свою мечту и переписать роман с учетом критических замечаний, активно и по-деловому стремится продать рукопись. Я гарантирую это на сто процентов.

Я знаю, что вы подумали. Вы думаете: как бы не так. Не может ведь каждый стать романистом. И все же, уверяю вас, это правда. Даю вам голову на отсечение.

У меня есть основания это говорить, поскольку я имею огромный опыт, Я много раз терпел неудачу, но пробовал вновь и вновь и в конце концов достиг цели.

Вот моя история.

Я всегда знал, что стану писателем. Поскольку я знал, чего я хочу, то был убежден, что у меня природный талант и мне не нужно предпринимать никаких усилий, чтобы добиться своего. За пару месяцев я в два счета состряпаю роман, думал я, и слава и богатство, которые причитаются мне по праву, сами постучатся в мою дверь. Так я считал, пока был подростком.

Я так твердо верил в свои исключительные способности, что не слишком усердствовал в школе. Сказать по правде, у меня был худший средний балл за всю историю нашей школы: 58 процентов (по четырехбалльной системе это соответствует единице). Самую высокую оценку — 82 – я получил за вождение автомобиля. Само собой, колледжи не предлагали мне стипендий. Когда пришло время, я не сумел получить диплом об окончании средней школы вместе со своими одноклассниками.

Однако это волновало меня очень мало. Я устроился продавцом газировки и записался на вечерние курсы по английской литературе, чтобы получить хоть какое-то представление о своих конкурентах — Германе Мелвилле и Д. Г. Лоуренсе. Я не слушал преподавателей — что они понимают? — и получал двойки, но это меня ничуть не смущало. Я совершал Роковую Ошибку Номер Шесть: вел неправильный образ жизни. Мой отец, видя, что я расту неисправимым мечтателем, ужасно расстраивался. Мои честолюбивые замыслы он считал нелепой причудой. Отец хотел, чтобы я стал стоматологом или страховым агентом. Или банковским служащим, как он сам. Человеком с будущим.

Из окрестностей Нью-Йорка я перебрался в Калифорнию, чтобы осуществить свою мечту

написать гениальный роман, стать знаменитым и уйти на покой, поселившись на собственной яхте, прежде чем мне исполнится двадцать пять лет.

Вместо этого я стал учеником механика на военно-морской судоверфи в Вальехо, что в штате Калифорния. В ожидании прихода славы мне нужно было что-то есть, а это была единственная работа, которую мне удалось найти. Реальность давала себя знать, мало-помалу проникая в мое затуманенное сознание.

На верфи потребовали, чтобы я записался на вечерние курсы по английскому языку при местном колледже. По результатам вступительного экзамена я попал в самую слабую группу, куда направляли полных болванов. Разумеется, я был возмущен до глубины души. Мои товарищи по группе оказались в основном иммигрантами с Филиппин, и их родным языком был тагальский. Вскоре я обнаружил, что они знают английскую грамматику куда лучше меня. Я решил взяться за дело и немного подучиться. Тому, кто скоро переплюнет самого Хемингуэя, не помешает немного подтянуть английский, думал я. Это пойдет на пользу моему невиданному таланту.

Все эти годы я почти ничего не писал — Роковая Ошибка Номер Семь. Мне исполнилось двадцать три года, но я еще ничего не создал, Я учился строить подводные лодки, играл в гольф и покер и пил пиво. В конце концов, я написал небольшой рассказ и отправил его в литературный журнал местного колледжа. Редакция рассмотрела работы шести претендентов и опубликовала пять из них. Мне ответили отказом,

Я пришел в смятение. До меня начало доходить, что из меня не выйдет второго Хемингуэя. Это было в 1965 году. Лишь в 1969 году, получив степень бакалавра, я взялся за свой первый роман. Я решил, что рассказы не моя стезя и мне придется стать романистом. Этому занятию я отдался целиком.

Первым делом я решил попробовать стать профессиональным писателем с дипломом. Я подал заявления в несколько самых известных и авторитетных учебных заведений — университет штата Айова, Даллаский университет, университет Сан-Франциско, Калифорнийский университет в Дэвисе и ряд им подобных. Всего я подал около дюжины заявлений, но везде получил отказ.

Иногда эти отказы причиняли мне такую боль, что я прекращал писать на несколько дней, на неделю или на месяц. Я еще не понимал, что отказы — часть правил игры, и совершал Роковую Ошибку Номер Пять, теряя веру в себя.

За несколько следующих лет я многократно совершал почти все грубые ошибки, на которые только способен начинающий романист. Некоторыё из них были просто чудовищными. Я писал не те книги. Серьезные, философские книги, полные экзистенциального страха и перегруженные символами, смысл которых оставался туманным для меня самого. Так я совершал Роковую Ошибку Номер Два — стремился к литературности, стараясь писать для "интеллектуалов". Получая критические отзывы, я не пытался перекроить свою мечту и переписать роман заново. Это была Роковая Ошибка Номер Четыре. Кроме того, я грешил писательским эгоизмом, совершая Роковую Ошибку Номер Три.