- Ни хрена я вам не скажу! - Петр свернул из пальцев кукиш и показал двери. - Потому что ни хрена не знаю. Постой, постой! А если пытать начнут? Выкручивать руки, загонять иголки под ногти, жечь каленым железом? Я ведь не выдержу, я не Космодемьянская и не Павлик Морозов. Хотя Павлика вроде не пытали? Точно, его сразу шлепнули, и было за что. Надо будет им наврать с три короба, если пытать начнут, мол я сотрудничаю, я все продам, только дайте настоящую цену.

За дверью послышались шаги, щелкнул замок и в комнату вошла Светлана.

- Оба-на! - радостно сказал Петр. - Ты как здесь? Тебя же могут убить. Причем не какой-то там Орден святого Непокакало, а реальный фашисты, мать их за ногу.

- Хватит болтать! - деловито сказала Светлана. - Пойдем.

- Куда?

- В универсам. Нужно сделать покупки к ужину. Будут гости.

Она вытащила Петра в коридор и повела за собой.

- Какие гости? - Петр пытался понять, что происходит.

- Как какие? - Светлана остановилась и захлопала глазами. - Между прочим, не мои друзья, а твои. Кривоклеповы.

- Кривоклеповы? - Пришел черед Петру хлопать глазами. - Это кто ж такие?

- Хватит паясничать! - Светлана притопнула ножкой и сделала знак следовать за ней.

- Хм, Кривоклеповы, - задумчиво пробормотал Петр. - Не знаю я никаких Кривоклеповых. И Прямоклеповых тоже не знаю, вот хоть убей. А! Я понял...

Он понял, что Светлана его жена, и тащит его в магазин за покупками, потому что сегодня к ним придут гости. Он даже остановился, что вынудило Светлану опять топнуть ножкой. То, что он женат, так поразило Петра, что он раздумывал, как бы улизнуть и сбросить с себя эту непосильную ношу, но беда в том, что улизнуть было некуда - коридор не имел ни дверей, ни ответвлений. Он как-то вдруг разросся, посветлел и превратился в ярко освещенный универсам, полки которого ломились от синтетических продуктов. Светлана вручила Петру корзину, в которую полетели чипсы, пакеты быстрорастворимой лапши, самонабухающего картофельного пюре и прочая дребедень, от которой начинает тошнить еще до того, как она попадает в желудок, но которую так бойко рекламируют молодые люди по телевизору.

- Этим мы будем кормить Кривоклеповых? - спросил Петр. И сам себе ответил: - А так им и надо! Нефиг ходить в гости, дома нужно сидеть.

И он добавил, подражая Азе Антоновне:

- Гы-гы.

Наконец подошли к кассе. Молоденькая кассирша считала, Светлана складывала покупки в желтую полиэтиленовую авоську, а Петр смотрел и слушал, как пищит электронный считыватель штрих-кода. Когда все продукты перекочевали в авоську, Светлана вдруг бросилась бежать и исчезла. Петр похлопал глазами и усмехнулся кассирше, которая ждала деньги.

- Ага, - сказал он. - А денежки-то у супруги.

И развел руками.

Кассирша сделала знак охраннику, молодому человеку в белой рубашке и черных брюках. Охранник внимательно слушал радиотелефон, который сообщал что-то нехорошее о покупателях. Он подошел вразвалочку.

- Вот, - пропищала кассирша, ябедничая. - Отказывается платить.

- Да я не отказываюсь, - широко улыбнулся Петр, показывая самые дружеские намерения. - Я просто жажду заплатить! Но... Как вы сами понимаете, не могу. Ибо денежки у жены, да, а она смылась.

- Пройдемте, - сказал охранник милицейским голосом и ухватил Петра за локоть.

- Да вы поймите, - начал было объяснять Петр, но натолкнулся на оловянный взгляд молодого человека и сник, предвидя милицию, протокол и фотографию девять на двенадцать на стенд "Забывчивые" покупатели".

Его усадили в подсобке на шаткий стул, велели ждать. Дверь осталась неплотно притворенной и Петр уже подумывал о побеге, когда неожиданно вошла Аза Антоновна.

- Эх, Петруша, - сказала она. - Да ты еще и мелкий жулик, к тому же, гы-гы. А мы-то хотели предложить тебе должность начальника отдела. Ну, теперь, как ты понимаешь, начальник отменяется, ты низводишься до положения оборванца и продолжаешь жить в подвале.

Петр в ужасе закрыл глаза, а когда открыл их, не увидел ничего, испугался, что его ослепили, и застонал. Оказалось, что что-то длинное и острое впилось ему в спину, он повернулся на бок и понял, что это доска врезалась ребром, что он лежит в своем подвале, что вся эта ерунда ему приснилась, пора вставать и настраиваться на героический труд по перетаскиванию тяжестей.

Рынок, где работал Петр, представлял собой площадку метров пятьдесят на семьдесят. Еще недавно здесь была конечная остановка автобусов. Входя в рынок, посетитель попадал в лабиринт прилавков высотой едва ли не с двухэтажный дом, на которые вывешивались платья, костюмы, куртки, плащи, пальто, сумки, кошелки и прочая торговая дребедень. Прилавки были сделаны из металлических прутьев, спереди имели длинные столы и лавки для сиденья, а сверху покрывались жестяной крышей. По территории рынка можно ходить бесконечно. В дальнем, и самом грязном углу помещались азиаты - китайцы, вьетнамцы, узбеки. Здесь толпились покупатели попроще, с тощими кошельками, из расчета купить оптом и подешевле, чтобы потом перепродать в окрестных деревнях. Прилавки у азиатов были самодельные, из досок, скрученных проволокой, крытые обрывками клеенки, полиэтиленовой пленкой и просто остатками коробок. Купить у них можно все - от зубочисток до портативного телевизора. Здесь товар низкого качества, дешевый и непрезентабельный.

Рядом торгуют турецкой кожей, ее так много, что в закутке висит стойкий кожный дух. Турецкая кожа тонкая, хорошо выделанная, но не ноская - протирается и изнашивается за сезон. Ближе к середине - кожа монгольская, более грубая, толстая. Здесь же прилавки с бытовой химией, нижним бельем, зимними шапками, блузками для крупногабаритных дам, дорожными сумками, кошельками, бижутерией. Чуть далее - обои, краска, лаки, строительные смеси. С краю притулился продовольственный рынок. Здесь продают все, что только можно положить в рот - фрукты, овощи, крупы, сахар, соль, консервы, конфеты в коробках, мясо, сигареты... Тут же ряды продавцов пельменей, пирожков, чебуреков, самсы, шашлыков, хот-догов и газированных напитков.

На рынке можно найти все, что угодно, и даже больше. Можно наесться до отвала и одеться с ног до головы. Замечено, что товары с рынка попадают и в недорогие магазины, где цена на них увеличивается почти наполовину. Для торговцев организован питательный сервис: по рядам ходят тетки и бабки с ручными тележками, в которых термосы с супом или пельменями, картофельным пюре, котлетами или поджаркой. Обедают тут же, не отходя от прилавка, на одноразовой посуде. Сбоку рынка платный туалет - это почему-то приподнятый над землей строительный вагончик с незакрывающейся дверью и окнами, закрашенными белой краской.

Рынок появился на теле города в приснопамятные времена свободной торговли, когда народ хватал что ни попадя, а торговцы сбывали весь товар в полдня. В то время отдавал концы его величество Дефицит. Власти пытались навести здесь хоть какой-то порядок, но все попытки не увенчались успехом. Впрочем, выходит, что не очень-то и хотелось, потому что другие рынки привели в цивилизованный вид, а этот остался и ждал своей очереди.

Торговка сумками, Фаина, постепенно превратилась в постоянного клиента Петра, и только ему доверяла свою поклажу. Мало-помалу они даже подружились. Между ними не возникало искры, которая делает людей влюбленными или любовниками, и Петр, если когда-то и имел в виду Фаину как потенциальную хозяйку крыши над головой, оставил эти мысли.

Подружился Петр и с Философом, который вечерами посещал рынок и собирал пустые бутылки. Так, однажды у них произошел такой разговор. Они сидели все в том же закутке, и Философ сказал, глядя на огонек сигареты, которую держал большим и указательным пальцами:

- Я знаю, чего от вас хочет Орден.

- Я тоже знаю, - усмехнулся Петр. - Чтобы я стал начальником отдела.

Петр засмеялся, но оборвал смех, когда заметил, что Философ смотрит на него с бесконечным удивлением.