«Политико-техническая» революция обусловлена необходимостью решения пяти проблем (аспектов) развития общества. Во-первых, необходимо оказать безвозмездную помощь странам «третьего мира» с целью предоставить им возможность для извлечения всей пользы из западной технологии, самостоятельного строительства своей истории. Во-вторых, следует отказаться от применения силы в «какой бы то ни было форме» и от «военных арсеналов, подавляющих нашу экономику», а также полностью ликвидировать «централизованное бюрократическое государство». При этом автор полагает, что это не приведет ни к падению организованности, ни к неразберихе, так как, по его мнению, некому будет создавать путаницу, беспорядок и замешательство. Далее необходимы отказ от роста цен, поощрение малого бизнеса. Снижение уровня жизни должно компенсироваться повышением ее качества. В-третьих, необходимо добиться всестороннего развертывания способностей и диверсификации занятий. С этим связаны расцвет национальных дарований, признание всех автономий, создание свободной и достойной жизни малым народам, обеспечение им подъема образования, причем не обязательно с созданием своей государственности. В-четвертых, необходимо добиться резкого сокращения рабочего времени, замены 35-часовой рабочей недели двухчасовой ежедневной работой. Кроме того, предполагается вести пропаганду по вопросам о смысле жизни, о новой культуре, открывая простор для нового размаха творческих способностей и т.д. Наконец, в-пятых, критерием прогресса предлагается считать количество «сэкономленного» человеком времени. Оплату труда предполагается вести не деньгами, а путем продуктообмена, причем независимо от количества вложенного труда.
Целью «политико-технической» революции признается не захват власти, а реализация позитивных потенций современной техники, ориентированных на полное освобождение человека. В социально-утопическом проекте Эллюля предусматривается налаживание самоуправления на уровне коммун. В целом складывается впечатление, что автор свою этику отказа от власти техники «срисовал» с краткой истории строительства коммунизма в СССР. Все эти инициативы с сокращением рабочего времени, бесплатными пайками и пр. были реализованы в деятельности КПСС, которая привела СССР к полному и окончательному его краху. Тем не менее истории свойственно повторяться, как писал Маркс, «то в виде фарса, то в виде трагедии».
10.3. Революция в технике и эволюция в обществе: технофилософские поиски франкфуртской школы
Франкфуртская школа философии техники представлена именами известных в России философов Макса Хоркхаймера (1895–1973), Герберта Маркузе (1898–1979), Теодора Адорно (1903–1969). Школа под таким названием сложилась в 1930–1940-х гг. вокруг возглавлявшегося с 1931 г. Хоркхаймером Института социальных исследований при университете во Франкфурте-на-Майне. В связи с приходом фашистов к власти большинство сотрудников института вынуждены были эмигрировать. Теоретическое наследие представителей франкфуртской школы связано с разработкой идей Макса Вебера, в частности с выработкой критической теории общества с целью совершить «высший суд над классовым подавлением» ради создания «общества без несправедливостей». Заявленная «критическая теория общества» исходит из того, что человек как активное, творческое и свободное существо в условиях современного общества разочаровывается («аннигилируется»), лишается своего «второго измерения», каким является его духовность. Вместе с этим он теряет и свою самость и спонтанность своего существования, отчуждается от самого себя, своей подлинной сущности. Определенную долю ответственности за эти процессы несет техника. Она выступает генератором массовой культуры, лишенной духовности, рассчитанной на усредненение культурных образцов, т.е. их удешевление, на «массовый обман» ( Т. Адорно).
По мнению Теодора Адорно, в так называемой «массовой» культуре теряется уникальность, самостоятельность человека, происходят унификация всех людей, превращение их в серую некритическую массу. Причем ограничивается вся культура, проектируется историческая тотальность, к человеку предъявляется требования, порабощающие его. При этом поработителем выступает не техника, а ее хозяин. Адорно исходит из того, что никоим образом нельзя противопоставлять технику и гуманизм: такое противопоставление – продукт ложного сознания. Можно сказать, что сам разрыв между техникой и гуманизмом, каким бы не оказался неизлечимым, является образчиком созданной обществом видимости, пишет Адорно. Философа интересует вопрос, каким образом следует приобщать техников к философии техники? Отвечая на него, он отвергает бытовавшую в то время мысль о том, что предмет преподается им как бы извне. Он предлагает апеллировать к самосознанию: «С помощью наших понятийных средств мы должны побудить их к этому самосознанию». Но на этом пути нас встречают трудности, такие, как «профессиональная ограниченность, патриотизм», чувство отторжения гуманитарного знания. Адорно замечает, что «техники труднее воспринимают культуру», так как предпочитают расслабление делом, «не позволяют пичкать себя массовой продукцией, которую поставляет индустрия культуры». С другой стороны, техники страдают из-за односторонности, сухости, нечеловеческого характера своей рациональности. В книге «О технике и гуманизме» Адорно ставит вопрос об ответственности техников за плоды своего труда. По мнению философа, при решении данного вопроса необходимо исходить из того, что каждый из нас может оказаться не самим собой, а только носителем специально предписанных функций. Та область, которую обычно называют этикой, лишь опосредованно проникает в то, что выполняется на работе. Адорно отвергает возможность существования моральных норм, препятствующих познанию[26] .
Согласно Адорно, противоречие между общественным и техническим разумом нельзя игнорировать, от него невозможно просто открещиваться, его необходимо предметно решать. В конечном счете вопрос о том, принесет ли современная техника пользу или вред человечеству, зависит «не от техников и даже не от самой техники, а от того, как она используется обществом». Может оказаться, что в определении социальной роли техники наиболее четкие мысли содержатся в марксистской оценке техники. В данном аспекте весьма интересны суждения Адорно, касающиеся проблемы «нового идеала образования». Он считает, что этот идеал разрушен, что культуре не удалось создать свою собственную человечность. Культура расплачивается за неистинность, за видимость, оторванность от гуманистической идеи, что «люди сбрасывают с себя культуру». Адорно заключает: «Сегодня лишь в критике образования, в критическом самосознании техники... проступает надежда на такое образование, которое уже больше не выглядит как гумбольдтовское, ставившее перед собой расплывчатую задачу воспитания личности»[27] .
Адорно был прекрасным музыкантом, литератором, социологом. В книге «Негативная диалектика», не претендуя на создание принципиально новой философской методологии, он пытался показать на примере своих творческих интересов анатомию жизни. Основной вклад Адорно в философию состоит в его эстетических воззрениях, в которых он рассматривает опыт постижения индивидуального, нетождественного. В философско-эстетической концепции новой музыки как протокольной фиксации «непросветленного страдания» в противоположность гармоническому преобразованию страстей, характерному для классики, Адорно ориентируется на творчество композиторов «новой венской школы». Концепция «новой музыки» у него тесно связана с критикой массовой стандартизованной современной культуры и формирующегося в ее лоне «регрессивного слышания», которое диссоциирует восприятие на стереотипные элементы. Работы Адорно оказали положительное влияние на эстетику, музыковедение, идеологию молодежных движений своего времени.