Вся вообще характеристика оппозиции в сталинской речи имеет характер совершенно скандальной беспомощности. В самом деле, опасность левого уклона состоит в том, что он «переоценивает силы наших врагов, силу капитализма, видит только возможность восстановления капитализма, но не видит возможности построения социализма силами нашей страны, впадает в отчаяние и вынужден утешать себя болтовней о термидорианстве в нашей партии».

Пойми, кто хочет. Оппозиция «впадает в отчаяние», потому, что видит только «возможность восстановления капитализма» (т. е. опасность термидора); но она «утешает себя (?) термидорианством в нашей партии», т.е. все той же опасностью восстановления капитализма. Пойми, кто хочет. Если от чего и можно было бы «впасть в отчаяние», так это от безыдейной центристской мазни. Но оппозиция надеется справиться и с этой коростой — задолго до построения полного социалистического общества в нашей стране.

Б. Примиренчество

Борьба против правых ведется анонимно, и в смысле лиц, и в смысле дел. Кроме Мандельштамов все голосуют единогласно против правых, да и Мандельштамы, вероятно, уже голосуют со всеми. Естественно, если партийцы-низовики спрашивают, где же эти правые. На это Сталин отвечает им:

«Неправы те товарищи, которые при обсуждении проблемы о правом уклоне заостряют вопрос о лицах, представляющих правый уклон... Это неправильная постановка вопроса... Дело тут не в лицах, а в тех условиях, той обстановке, которые порождают правую опасность в партии. Можно отвести лиц, но это еще не значит, что мы тем самым подорвали корни правой опасности в нашей партии.»

Это рассуждение есть законченная философия примиренчества и наиболее яркое и торжественное отречение от основной ленинской традиции в области идейной борьбы и воспитания партии. Отсылка от лиц, представляющих правый уклон, к условиям, порождающим его, есть типично примиренческий довод. В этом была основная и действительная ошибка старого «троцкизма», противопоставлявшая его ленинским методам. Конечно, существуют «объективные условия», порождающие кулаков и подкулачников, меньшевиков и оппортунистов. Но из этого вовсе не вытекает, что наличие в большевистской партии оппортунистов, меньшевиков, подкулачников и кулаков представляет второстепенный вопрос. «Дело тут не в лицах, а в условиях». Замечательное откровение. Старый троцкизм никогда так вульгарно и пошло не формулировал теорию примиренчества. Нынешняя сталинская философия есть карикатура на старый троцкизм, тем более злая, что бессознательная. Ленин неизменно учил партию ненавидеть и презирать декларативные методы борьбы с оппортунизмом «вообще», без ясного и точного поименования его наиболее ответственных представителей и их дел. Ибо декларативная борьба чаще всего служит тому, чтобы разрядить атмосферу, отвести накопившееся недовольство масс против сползания вправо и еще слегка припугнуть правых, чтоб не слишком зарывались и прятали хвост. Такая борьба против правых может в конечном счете оказаться ограждением и прикрытием правых, только более сложными и обходными путями. Центризму правые необходимы — не в Ишиме, Барнауле или Астрахани, а в Москве, как основной резерв, но такие правые, которые не вырываются из-под команды, прирученные, терпеливые правые.

В. Социализм в отдельной стране

Теоретическим увенчанием правой политики является теория социализма в отдельной стране, т. е. национал-социализма. Эту теорию центристы сохраняют целиком, поддерживая ее гнилые устои новыми подпорками. Даже покорнейшие делегаты Шестого конгресса [Коминтерна] жаловались в кулуарах: «Ах, зачем нас заставляют проглотить в программе сей плод». Спорить снова по существу национал-социалистической философии здесь нет надобности. Подождем, как ответят ее творцы на критику программы. Отвечать им все же придется. Замолчать не удастся.

Ограничимся тем, что отметим новую подпорку, которую Сталин пытался воздвигнуть на московском пленуме 19 октября. Выступая поочередно против оппортунистов и марксистов — «с одной стороны» и «с другой стороны» — Сталин доказывает, что мы можем «добиться окончательной победы над капитализмом, если поведем усиленную работу по электрификации страны... Из этого вытекает (??) возможность победы социализма в нашей стране».

В речи имеется, конечно, ссылка на Ленина, фальшивая и на этот раз. Да, Ленин возлагал огромные надежды на электрификацию как на путь к техническому обобществлению хозяйства вообще, сельского в особенности. Без электрификации, говорил он, «ни о каком действительном социалистическом фундаменте нашей экономической жизни не может быть и речи» (том XVIII, ч. 1, с. 260). Но Ленин не отделял вопроса об электрификации от вопроса международной революции и тем более не противопоставлял их. Это можно документально доказать и на сей раз, как во всех вообще случаях, когда злополучные творцы национал-социалистической теории пытаются опереться на Ленина. В своем предисловии к книге покойного Скворцова «Электрификация РСФСР» Ленин говорит: «Особо отметить надо начало шестой главы, где автор... превосходно опровергает ходячий «легонький» скептицизм насчет электрификации...»[525 ]

Что же говорится у Скворцова-Степанова в начале шестой главы, которую Ленин особо выделяет и так горячо рекомендует читателям? Скворцов борется там как раз против представления, будто мы собираемся вершить электрификацию и строить социалистическое общество в национальных границах. Вот что он говорит:

«В ходячих представлениях об осуществимости электрификации обычно упускается из виду еще одна сторона: пролетариат России никогда не думал создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее «социалистическое» государство — мелкобуржуазный идеал. (Слушайте, слушайте! — Л. Т.) Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира она ищет способа для закрепления своих экономических форм, которые новой техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы.»

Яснее выразиться, по-видимому, нельзя. Правда, после смерти Ленина Скворцов-Степанов высказывался иначе и мелкобуржуазностью стал называть не идею изолированного социалистического государства, а отрицание этой идеи. Но ведь и Сталин прошел тот же путь: до конца 1924 года он одну из основ ленинизма видел в признании невозможности построить социализм в отдельной стране, тем более отсталой; а после 1924 года он построение социализма в нашей стране провозгласил основой ленинизма.

«Успешное социалистическое строительство,— говорит Скворцов-Степанов в той же главе,— возможно лишь при использовании громадных ресурсов западно-европейской промышленности... Если бы в одной из первоклассных промышленных стран, в Англии или в Германии, пролетариат захватил политическую власть в свои руки, сочетание мощных промышленных ресурсов этой страны с громадными, непочатыми естественными сокровищами России дало бы возможность быстро двинуть вперед социалистическое строительство в обеих странах.»

Это та самая элементарная марксистская мысль, которая за последние три года на всех соборах объявлялась основной ересью троцкизма. Как же, в таком случае, Скворцов-Степанов оценивал социалистическое строительство в нашей стране до победы пролетариата в передовых странах? Вот что у него говорится на этот счет:

«Конечно, если хозяйственная территория, охватываемая пролетарской диктатурой, достаточно обширна и представляет большое разнообразие и богатство природных условий, ее обособленность не исключает возможности развития производительных сил, являющегося экономической предпосылкой пролетарского социализма. Но продвижение к нему будет до отчаяния медленным, и социализм будет долго оставаться до крайности худосочным социализмом, если только не произойдет срыв его политических предпосылок, в особенности вероятный в такой обстановке» (гл. 6, с. 176 — 179).

Таким образом, Скворцов считал, что без европейской революции строительство социализма будет неизбежно иметь «до отчаяния медленный» и «худосочный» характер, а потому считал «в особенности вероятным» в таких условиях срыв политических предпосылок социалистического строительства, т. е. попросту крушение диктатуры пролетариата, независимо от военной интервенции. Вот каким маловером выступал Скворцов-Степанов в шестой главе своей книги об электрификации. Между тем именно по поводу этой будто бы скептической оценки нашего строительства Ленин писал: