Она вздохнула.

— Это путешествие исполнено страдания. Оно исполнено славы. И, к сожалению, мы должны вернуться из него, вырезав ее дар из наших тел. Но, хоть мы и возвращаемся к подобию нашего прежнего облика, каждый раз, когда мы служим сосудами этой боли и славы, мы меняемся навсегда. Часть этого остается с нами. До тех пор, пока…

Слова застряли у нее в горле.

— Ты сама это увидишь, — сказала в конце концов Межань Куад. — А теперь — что ты хотела мне сказать?

Нен Йим огляделась, чтобы удостоверится, что их никто не слышит.

— Здесь вполне безопасно, адепт, — успокоила ее Межань Куад. — Говори свободно.

— Кажется, я закончила карту нервной системы и структуры мозга джиидаи.

— Это хорошая новость. Весьма похвально. И что ты будешь делать дальше?

— Это зависит от того, какие результаты мы хотим получить. Если мы хотим добиться ее повиновения, тогда следует использовать имплантантыограничители.

— Зачем тогда мы составляли карту ее нервной системы?

Нен Йим почувствовала, как зашевелилась ее прическа, и попыталась успокоить ее.

— Не знаю, мастер. Это было ваше распоряжение.

Межань Куад наклонила голову и еле заметно улыбнулась:

— Я не пытаюсь обмануть тебя, адепт. Я избрала тебя по нескольким весьма специфическим соображениям. О некоторых из них я тебе говорила; об остальных я умолчала, но подозреваю, что ты достаточно умна, чтобы понять их. Предположим на миг, что руководящих протоколов нет. Что ты будешь делать при отсутствии инструкций? Гипотетически.

— Гипотетически, — сказала Нен Йим. У нее было такое чувство, словно она балансирует над пищеварительными ворсинками моу луура. Ей даже почудился резкий запах кислоты. Если она ответит правдиво, ее могут уличить в ереси. Если ее догадки относительно наставницы окажутся неверными, это будет ее последний разговор в качестве формовщицы и один из последних в ее жизни.

Но поддаваться страху было нельзя.

— Я модифицировала бы иглокол-раздражитель в соответствии с нашими представлениями о ее нервной системе, это дало бы нам очень хороший контроль.

— Зачем?

На этот раз Нен Йим не колебалась. К чему бы этот разговор не привел, колебаться было поздно.

— Несмотря на проверенность протокола, которому мы следовали, все, что мы сейчас имеем — лишь эмпирические догадки о том, как функционирует ее нервная система. Все, что мы сделели — это отобразили неизвестное на известное. Но «известное» — это нормы, которые годятся для йуужань-вонгов, а не для людей, а мы уже знаем, что у них отсутствуют некоторые из наших структур, а конфигурация других не соответствует нашей.

— То есть ты говоришь, что древний протокол бесполезен?

— Нет, мастер Межань Куад. Я бы сказала, что это отправная точка. Там содержатся некоторые утверждения о работе мозга джиидаи. Я предлагаю проверить эти утверждения.

— Иными словами, ты ставишь под сомнение протоколы, данные нам богами.

— Да, мастер.

— И ты осознаешь, что это ересь первого порядка.

— Осознаю.

Глаза Межань Куад стали похожи на нефтяные озера, сделавшись соверщенно непроницаемыми. Долгое время она смотрела в глаза Нен Йим, а та смотрела в глаза ей — спокойно, не отводя взгляда.

— Я искала такую ученицу, как ты, — сказала наконец наставницаформовщик. — Я просила богов, чтобы они послали мне тебя. Если ты не та, кем кажешся, прощенья тебе не будет. Предав меня, ты ничего не выиграешь, это я тебе обещаю.

Тогда Нен Йим решилась. Мысль о том, что наставница может боятся ее, никогда не приходила ей в голову.

— Я ваша ученица, — сказала Нен Йим. — Я не предам вас. Я вложила свою жизнь и свое положение в ваши тринадцать пальцев.

— Они в хорошем месте, адепт, — мягко сказала Межань Куад. — Делай то, что сейчас предложила. Не говори об этом ни с кем. Если наши результаты понравятся нашим вождям — уверяю тебя, они не станут присматриваться к нашим методам. Но мы должны быть осмотрительны. Каждый шаг мы должны делать с осторожностью.

Она еще раз посмотрела в бассейн и дотронулась до своей головы.

— Когда боль Ваа-тюмора достигнет пика, станут видны цвета, не виданные никогда прежде, появятся мысли — удивительные и грандиозные… Впрочем, ты увидишь. Иногда мне почти стыдно, что придется его удалить, хочется отступить перед этим последним шагом. Хотелось бы знать, когда это случится со мной, — она послала Нен Йим редкую искреннюю улыбку. — Однажды боги повелят это. До того я должна сделать для них много работы.

Она охватила плечо Нен Йим четырьмя тонкими пальчиками.

— Пойдем посмотрим на твою юную джиидаи?

Джиидаи смотрела, как они идут к ней. Лишь ее зеленые глаза двигались, следя за ними; она была похожа на зверя, готового впиться в нежное горло другого.

— Я бы советовала тебе не нападать на нас с помощью трюков джиидаи, — сказала ей Межань Куад. — Раздражителю приказано причинить тебе сильные муки, если с нами что-нибудь случится. Хотя со временем ты придешь к пониманию муки, но сейчас ты, кажется, ее не любишь, и это безусловно нарушит твою концентрацию. Мы можем сделать с тобой и худшие вещи.

Глаза джиидаи расширились:

— Я вас понимаю, — сказала она и запнулась, растерявшись еще больше. — Я говорю не на бэйсике. Это…

— Да, теперь ты говоришь на нашем языке, — произнесла наставницаформовщик. — Если ты намерена стать одной из нас, то должна разговаривать на священном языке.

— Стать одной из вас? — презрительно засмеялась джиидаи. — Спасибо, я с куда большей охотой стану хаттовой слизью.

— Это оттого, что ты воспринимаешь себя как неверную, — корректно сказала Межань Куад. — Ты не понимаешь нас, а для нас многое непонятно в тебе и в других джиидаи. Но мы поймем тебя, а ты поймешь нас. Ты станешь соединительной тканью между йуужань-вонгами и джиидаи, будешь учить обоих. Благодаря тебе станет возможным понимание обоих путей.

— Это и есть то, чего вы от меня хотите?

— Ты есть путь к миру, — убедительно произнесла Межань Куад.

— Мое похищение не принесет вам мира! — закричала джиидаи.

— Мы не похищали тебя, — сказала Межань Куад. — Мы спасли тебя от прочих неверных, запомнила?

— Вы скользкие твари, — ответила джиидаи. — Меня схватили лишь для того, чтобы отдать вам.

Прическа наставницы перестроилась в выражение легкого гнева.

— Память — наиболее податливая вещь, — сказала Межань Куад. — Она имеет в основном химическую природу. Например, ты теперь знаешь наш язык. Но ты не учила его.

— Вы вложили его в меня, — сказала джиидаи.

— Да. Твое знание слов, грамматики и синтаксиса. Все это введено в твой мозг.

— Значит, вы внушаете воспоминания. Большое дело. Мы, джедаи, тоже это умеем.

— Конечно. Я не сомневаюсь, что с помощью этих способностей джиидаи можно сбить с толку кого-то столь юного, как ты. Сколько из твоих воспоминаний настоящих? Сколько сфабрикованных? Как ты можешь знать разницу?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду вот что. Сейчас ты думаешь, что ты… как это, Тахир'аи?

— Меня зовут Тахирай.

— Да. Тахирай, юная джиидаи-кандидат, воспитанная чуждым ей племенем…

— Песчаными Людьми.

— Конечно. Но довольно скоро ты вспомнишь. После того как мы демонтируем ложную память и уберем отвратительные изменения, сделанные с твоим телом, ты вспомнишь, кто ты такая.

— О чем вы говорите? — взорвалась джиидаи.

— Ты Риина из домена Куад. Ты одна из нас. И всегда была.

— Нет! — Я знаю, кто были мои родители!

— Ты знаешь ту ложь, которую тебе сказали, память, которую в тебя вложили. Не бойся. Мы вернем тебя обратно.

Межань Куад сделала знак, Нен Йим поклонилась и следом за ней вышла из комнаты. Джиидаи зарыдала, и это был первый признак настоящего отчаяния, который Нен Йим в ней увидела.

— Не стоит ждать до завтра, — сказала Межань Куад. — Делай свои модификации и начинай испытания. Скоро мы должны увидеть результат.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Энакин ехал во чреве рыбы.