– Это точно. Вам с Блейком повезло, что у вас такой друг.

– Теперь он и твой друг тоже. Он сам сказал.

– Я никогда не забуду, как вы все были добры ко мне.

– Ты уверена, что я тебе больше не нужна? Тара покачала головой.

– Вызывай такси. Машина будет через 15 минут. А я приму еще обезболивающее и лягу. В свою кровать, представляешь! – добавила она с искусственным оживлением.

Но Стефани медлила.

– Если тебе что-нибудь понадобится…

– Я позвоню, – пообещала Тара. – Еще раз спасибо за все, Стефани.

Сестра Блейка поцеловала ее в щеку.

– Будь осторожна.

– Не беспокойся.

– Я уверена, что Блейк, как только освободится, сразу же приедет.

– Перестань, он сам извинится, если захочет, – ответила Тара с шутливой гримаской.

– Будь с ним потерпеливее… Хорошо? – Стефани говорила серьезно. – Он никогда раньше никого не любил.

Тара напряженно улыбнулась, но спорить не стала.

– До свидания, Стефани, – только сказала она.

– До скорого к тому же, – улыбнулась Стефани. С этими словами она вышла, и впервые за несколько дней Тара осталась одна.

Вздохнув и устало положив голову на спинку дивана, она подумала – как тихо. Странно оказаться у себя дома, не боясь, что кто-то преследует тебя.

Но еще более странным ей казалось, что сердце ее осталось в Саванне, с Блейком.

Тара знала, что он должен довести расследование до конца. Это его работа, только его. Но у него всегда будет такая работа. Не это расследование, так другое.

Блейк – отличный профессионал. Именно он собрал достаточно доказательств вины Дорина. Блейк обнаружил, что картины, якобы украденные, спрятаны в доме Уилфорта. Он доказал, что Лиз Прайс, которая много лет была тайной любовницей Уилфорта, продала ему эти картины за огромную сумму, хотя догадывалась, что это не оригиналы.

Видно, Лиз Прайс все-таки объяснила Уилфорту, что не стоит выставлять их в салоне. А он ужасно разозлился и решил порвать с ней отношения. Страх разглашения тайны их связи, которое разрушило бы его политические притязания, заставил Уилфорта молчать. Он не хотел рисковать и своей репутацией знатока живописи. Правда, Блейк считал его в этой области не слишком компетентным. Детектив раньше говорил об этом Таре. А еще он говорил, что Уилфорт безусловно был раздражен тем, что его одурачила женщина. Вероятно, чтобы как-то себя реабилитировать в глазах друзей, он решил объявить, что картины украдены. Это мог сделать кто угодно. Тот же Боткин, человек хитрый и жестокий, заинтересованный в том, чтобы нанести удар и Лиз Прайс, и Джексону Уилфорту.

Опасаясь, что его обвинят публично, Боткин сообщил Блейку, что решил предъявить иск страховой компании, которая занимается разбором дел о краже картин и других художественных ценностей.

Еще раньше Блейк провел несколько расследований для этой компании, объединив которые можно было сфабриковать общее дело против владельцев картинной галереи.

Однако Дорин, один из самых высокооплачиваемых агентов Уилфорта, узнал о плане Боткина и по собственной инициативе решил защищать Уилфорта. Правда, он клялся, что не замышлял убийство и даже не предполагал, что дело зайдет так далеко.

Тара до сих пор не могла поверить, что Боткин выжил. Было ясно, что Дорин запаниковал, узнав, что Тара и Блейк ускользнули из западни. Он и его партнер, стрелявший в них, выбежали из галереи, бросив Боткина в малолюдном месте в придорожных кустах, и отправились обыскивать квартиру Тары, воспользовавшись тем, что у них осталась ее сумочка. Они были уверены, что Боткин мертв.

К счастью для Боткина, через несколько минут после отъезда Дорина на дороге появились подростки, случайно болтавшиеся в этом месте в поисках приключений. Они наткнулись на раненого и тут же сообщили в полицию. Через несколько дней Боткин уже настолько пришел в себя, что смог дать показания.

Тара тяжело вздохнула: нет, все-таки у нее в душе творилось что-то непонятное, что мешало ей думать о Блейке легко. Что-то в ней восставало против него. Ее подозревали в убийстве, а Блейк, зная, что Боткин жив, не сказал ей об этом!

Когда она спросила Блейка, почему он ничего не сказал ей, он как-то туманно объяснил, что Боткин был в критическом состоянии. Не было уверенности, что останется жив. Кроме того, было лучше, чтобы Боткин считался мертвым. При этом тем, кто знал правду, была обеспечена безопасность.

Тару такое объяснение не удовлетворило, хотя она и сделала вид, что согласилась с доводами Блейка. Но у нее еще будет время высказать ему претензии.

Блейк оставил Тару в Саванне на попечении своей сестры и успокоился. Макбрайд всерьез обиделась на то, что с той поры Блейк не показывался.

Тара чувствовала, что плакать бессмысленно, но ничего не могла с собой поделать. Слезы лились и лились, еще больше раздражая ее. Не будет она проливать слезы о Блейке, не будет!

И вдруг зазвонил телефон.

– Как поживаешь? – Низкий голос Блейка как ножом резанул ее по сердцу. Тара внутренне ощетинилась, но быстро взяла себя в руки.

– Я? Хорошо. Стефани уехала несколько минут назад, я как раз собиралась принять таблетку и лечь. Слабость, правда, осталась, но это, наверное, после перелета.

– Тебе очень больно? Тебе нужен покой.

– Больно, но терпимо, – солгала Тара, поддерживая руку и растирая кончики пальцев, которые вылезали наружу из гипса.

– Мне не нравится, что ты одна дома. Напрасно ты отослала Стефани. Джереми того же мнения.

– Но я действительно хотела домой. У меня полно друзей, есть родные, что об этом говорить. Я вполне могу в случае необходимости пригласить подругу или сестру.

– Тара. Я… – Блейк сделал паузу, длинную паузу, прежде чем заговорил снова. – У меня сейчас новое дело, – с трудом выговорил он. – Мне нужно немедленно уезжать. Меня не будет в штате какое-то время. Возможно, неделю-две. Если тебе что-нибудь нужно, позвони Стефани, прошу тебя. Ну и кроме того, она всегда знает, как найти меня. Я приеду тут же.

– Не беспокойся, Блейк, все будет в порядке. Мне вряд ли понадобится твоя помощь.

– Тара, я позвоню тебе, как только вернусь. Нам надо серьезно поговорить, но, прошу тебя, подожди.

– Ты, как всегда, обещаешь: все впереди, попозже и так далее. Думаю, лучше, если ты вообще больше не будешь мне звонить. Что толку кормить меня обещаниями? Да и надо ли это тебе или мне?

– Тара, я…

– Боюсь, я никогда не смогу довольствоваться тем малым, чем ты делишься со мной, Блейк, а мне не хочется вытягивать из тебя все силой. Это тяготит меня. Твое поведение – для меня загадка. Мне бы не стоило об этом говорить, но, скорее всего, мы больше не увидимся.

– Извини, – сказал Блейк тихо. – Я хочу… Впрочем, я ничего не могу пока предложить тебе из того, что ты заслуживаешь. – Он замолчал. Чувствовалось, что он раздавлен, но Тара почему-то рассердилась еще больше.

– Скажи, Блейк, а ты не пробовал узнать, как делают женщину счастливой, если она того заслуживает. Спроси своих друзей, как?

В трубке что-то прошуршало. Затем Блейк произнес:

– Тебе будет лучше потом.

– Да, будет. Все будет прекрасно. – Тара вскинула подбородок, пытаясь принять самоуверенный вид. – Что бы ни случилось, я немедленно начинаю искать работу.

– Ты права. Это то, что тебя сейчас поддержит, я имею в виду морально. А раз ты хочешь, ты это сделаешь. Нет ничего, Тара, что бы ты не могла сделать.

«Вот только заставить тебя полюбить меня я не смогла», – грустно подумала Тара.

– До свидания, Блейк. Позаботься лучше о себе.

– Раз никто другой не хочет этого делать, придется самому, – с горечью сказал он. – Я уже привык к одиночеству.

– Ну а я ни о чем не жалею и ничего не прошу. Все, что было, было интересно, я хорошо развлеклась.

– Тара…

– Блейк, ты совершенно особенный, ни на кого не похожий. Что бы ни случилось, ты сохраняешь вокруг себя покров тайны, ты переезжаешь с места на место всегда один. Ты даже имя свое никому не решаешься открыть. Что ж, я надеюсь, когда-нибудь ты встретишь того, кому сможешь довериться… Мне только жаль, что этого не случилось со мной.