— Стало быть, ты теперь знаешь о самом неприятном моменте в нашей жизни, — продолжал мой брат, обращаясь теперь к Слиму. — Будет справедливо, если ты расскажешь о своем.

— У него такого не было, — выпалила я прежде, чем Слим успел раскрыть рот. — Пока еще не было.

4

Чего у Слима не отнять, так это умения владеть своим лицом. У него это получалось лучше, чем я могла вообразить, но совсем не в том смысле, в каком это доступно большинству мужчин. Тот поцелуй требовал смелости, но уже по тому, как Слим отскочил от меня, я уяснила, что он блефовал. Попробовал бы он взглянуть на меня так, словно делает мне одолжение, и ему еще долго пришлось бы сушить свои дреды. Так что вышло совсем наоборот: я покинула клуб в сопровождении парня, который все поставил на карту, в точности зная, чего ему хочется, хотя и не был уверен, что сумеет это заполучить. Во всяком случае, об этом не могло быть и речи, пока мой брат ошивался где-то поблизости. Всю дорогу домой Павлов вышагивал между нами, а затем вытянулся на диване прежде, чем кто-нибудь другой успел застолбить себе местечко.

— Значит, ты не собираешься в кровать? — спросил Слим, наблюдая, как мой братец устраивается поудобнее. — Разве час не поздний?

— По мне, так уже кромешная ночь, — сказала я. — Право же, мне пора на боковую. Я и без того не рада, что на новой работе придется иметь дело с прирожденными красавицами. Не хватало мне еще явиться завтра не выспавшись и с похмелья.

— Ты вполне могла бы занять мою комнату, — предложил Слим и напрягся, готовясь отмести неизбежные возражения. — Я лягу на диване, когда твой брат отправится к себе. Как раз собирался это предложить. Циско нужно хорошенько выспаться, Павлов, но ей это не светит, если ты собираешься валяться здесь, переключая ящик с одного ночного канала на другой.

— Тут ей будет вполне удобно, — Павлов по-прежнему дулся на нас после испытания на прочность, которому мы его подвергли. — Как только ты завалишься спать, Циско получит диван в полное распоряжение.

Выражение лица Слима омрачилось.

— Не надо портить хороший вечер, — сказал он. — Ты не только ее брат, но и мой друг.

Наступило неловкое молчание, и все из-за меня. Именно поэтому я заверила обоих, что начну присматривать собственное жилье в ту же минуту, как получу на руки первый чек с зарплатой.

— Спасибо, что позволили остаться у вас, ребята, — вздохнула я, — но, по правде говоря, мне и самой не терпится распаковать наконец чемоданы.

С момента прибытия я каждое утро собирала свои вещи и складывала их за диваном: простыни и подушку, пижаму, умывальные принадлежности, одежду и косметику. Каждый день я буквально выметала из гостиной все следы своего существования. Я делала это ради брата и его друга, но нелишне было подумать и о себе. Пора найти, наконец, комнату, в которой я смогу оставить след. Павлов первым разрядил обстановку, согласившись, что мое переселение в другое место, пожалуй, действительно пойдет всем на благо. Слим кивнул, словно решив разобраться с этим позднее, и предложил выпить чаю перед тем, как отправиться спать. Я поддержала его, надеясь успеть переброситься словом с моей самозваной нянькой.

— Прекрати, — прошипела я, как только Слим выскользнул на кухню. Павлов уставился на свои руки, водя пальцем по линии жизни на ладони. — Ценю твою заботу, но это уже переходит все границы. Ты же меня просто душишь.

— Меня не столько беспокоит Слим, — в конце концов произнес брат. — По ночам мне не дают уснуть мысли о нашем домовладельце.

— Уверена, что он все поймет. Я ведь не собираюсь жить тут постоянно.

— Единственный довод для Фрэнка Картье — это содержимое бумажника. Он может мириться с неряхой вроде Слима только потому, что тот вскоре разбогатеет. Лучше не вставать на пути у этого типа, Циско. У нашего домовладельца множество связей.

— Как и у любого слесаря или монтера, — не согласилась я. — Он всего лишь предоставляет людям услуги.

Едва заметно улыбнувшись, Павлов подтянул обе ноги, чтобы я могла примоститься рядышком.

— Возможно, я переусердствовал в заботе, — признал он. — Просто, раз уж ты живешь с нами, я чувствую, что должен присматривать за тобой. Будь у тебя свое жилище, поверь, ни за что не стал бы играть на твоих нервах. Но я всегда о чем-то беспокоюсь. Это мне удается лучше всего остального.

— Выкинь из головы, — похлопав брата по лодыжке, я сказала, что благодарна ему за диван.

Павлов не ответил. Он был занят: пугающие мысли о возможных неприятностях заставили его внезапно помрачнеть и тихонько обругать Слима. Я чувствовала, что он не хочет больше говорить о себе, и задумалась, доводилось ли ему прежде делиться сокровенными мыслями, лежа на кушетке.

— Ты не видела пульт от ящика? — спросил меня брат. — Он куда-то пропал с тех пор, как Слим раздобыл игровую приставку.

Я посмотрела на лежавший под телевизором агрегат — полированную металлическую коробочку с торчащим из нее клубком проводов, которых хватило бы на хорошую систему жизнеобеспечения. И клавиатура, и джойпад были снабжены настолько длинными сетевыми кабелями, что при желании можно было распахнуть окна и предложить продавцам с цветочного рынка попробовать свои силы в игре. Увидав, как Павлов рыщет взглядом за моей спиной, я порекомендовала ему отложить поиски.

— Разве ты не можешь оторваться от дивана и переключать каналы вручную?

Мой брат взглянул на меня так, словно я предложила нечто несусветное, и ткнул обличающим пальцем в клавиатуру на ковре:

— Слим советует пользоваться этим, но я принципиально отвечаю отказом. Ящик сходит с ума, когда я беру ее в руки. Забрасывает меня сообщениями об ошибках, когда я пытаюсь включить пятый канал, или предупреждает, что моя память исчерпала ресурс, в то время как все проблемы — в башке у этой штуковины. По крайней мере, с дистанционным управлением ты сам в ответе за происходящее.

Мне захотелось спросить, зачем им вообще нужна клавиатура под телевизором. В конце концов, у Слима есть ноутбук, а в комнате Павлова стоит на столе компьютер. Неужели так уж необходимо путешествовать по Сети, лежа на диване? Затем я вспомнила об ассортименте интернет-магазинов и обнадежила брата:

— Рано или поздно твой пульт наверняка отыщется.

— Помяни мое слово, — заметил Павлов, — стоит потерять основной рычаг управления, и в один прекрасный день машины непременно изобретут такой рычаг для нас.

— Или джойпад.

— Представь себе.

Моя рука сомкнулась на предмете его поисков в тот миг, когда Павлов закончил говорить. Пульт лежал под подушкой с моей стороны дивана. Классно было бы им воспользоваться: нацелить брату между глаз и отключить до утра. По крайней мере, тогда я могла бы провести немного времени наедине с его соседом по дому и выяснить наконец, насколько хорошо мы с ним можем ладить. Брат, однако, оставался «включен» и озабочен, явно намереваясь продолжать в том нее духе. И я решила вытрясти из него еще что-нибудь о Слиме, использовав свой шанс: предложила ему взаимовыгодную сделку — пульт от телевизора в обмен на обсуждение заданной мною темы.

— Почему ты так боишься домовладельца? — спросила я. — Неужели вы двое никогда не приглашали сюда гостей?

Прежде чем забросить удочку, мне пришлось отвернуться, чтобы брат не видел выражения моего лица.

— Наверняка к Слиму приходили девчонки, которые оставались ночевать?

— Скажем так: когда приходит время платить за аренду, в доме не должно быть никого, только мы двое.

Я смотрела на темный экран телевизора, прикидывая, не хочет ли мой брат этим намекнуть, что у Слима другие интересы? Или еще хуже — что он охотник за трофеями? Мне приходилось сталкиваться с такими парнями: они умеют скрывать свои истинные намерения, пока не добьются желаемого. Изображают идеальных мужчин, пока не наступает решающий момент, и тогда остается лишь наблюдать, как в их глазах тихонько меркнет свет. Я не могла поверить, что Слим скроен по подобному шаблону, но уже то, что подобная мысль привела меня на грань паники, сообщило мне о крепнущем чувстве. «Нет, — твердо сказала я себе, — Слим — человек другого сорта. Он не похож на мужчин, встречавшихся мне прежде». Образ жизни Слима, его стиль вообще были для меня в новинку, но притягивало меня даже не это, а что-то другое, расположенное гораздо глубже. Не внешность парня и не его бзики насчет сальсы, киберпространства и резинок для волос, а то, что наши сердца, похоже, бились в унисон. Этот ритм я услышала, впервые войдя в дом на Коламбия-роуд, но потребовался еще и поцелуй, чтобы я смогла прочувствовать его по-настоящему. И теперь я знала: мне нужен только Слим, и никто другой. Думаю, мой брат тоже это понял.