Василиса, недружелюбно взглянув на девушку, кивнула.
— Мы вас поохраняем до утра. — Алина уселась на полу у двери, притянула к себе за загривок снежного волка, который не замедлил облизать ей лицо. — Поспать всё равно не удастся, во всяком случае, мне. А ты, принцесса, отдохни хоть немного. Хочешь, я тебе помогу уснуть?
— Нет, спасибо. — Кари отрицательно мотнула черноволосой головой. — А ты петь умеешь, так же как Альтис?
— Чуток похуже, — ответила Алина. — У него голос сильнее.
Кари вынула из-за кресла немного запылённую лиру, вручила Алине.
— Спой, — попросила принцесса.
— О чём тебе спеть, девочка? — вздохнула воительница. — О войне, о мире, о любви?
— Спой о себе. — Принцесса умела очень ласково и тепло смотреть.
Алина отчего-то печально улыбнулась, глядя Кари в глаза. Взяла лиру, коснулась струн.
Мы — пленники вечности, странники снов,
Забытые жизнью убийцы,
Бессмертные дети нетленных миров
В вечный бой с клинками из боли!
Мы песней тревожить привыкли живых,
Но в муках мы умерли сами.
Пусть глас ещё громок, стук сердца утих,
Лишь смерть понесёт наше знамя!
Убиты в бою, где нельзя победить,
Мы живы ещё только телом,
А душу и сердце не воскресить —
Живые за тёмным пределом…
Голос у неё был очень даже хорош. Чувственный…
— Я мертва уже восемь лет, маленькая принцесса, — сказала Алина в повисшей тишине. Даже волк притих рядом, осторожно положив большую голову на колено воительницы. — А что может рассказать о себе живой мертвец, кроме того, что он несёт в себе смерть?
— Но… я могу хоть что-то для тебя сделать?..
— Лучшее, что ты можешь, принцесса, это не жалеть нас. Не жалеть и дать спокойно умереть.
Марья была счастлива. Как хорошо было танцевать с ним в небе!.. Чёрный доспех взмахом крыла поменялся на шёлковую рубашку и кожаные штаны. Ещё один взмах — и вместо брючного костюма на Марье оказалось чёрное, усыпанное блестящими звёздами платье.
Он пел, и они танцевали в лунном свете. О боги, как он смотрел на неё!.. Демон?! Да хоть сам Кошмар! Марья любила его…
— Ты любишь меня? — тихо спросила девушка.
— Я люблю тебя, моя маленькая, — шепнул Альтис. — Безумно люблю. Больше жизни люблю…
Он никогда раньше не говорил ей таких слов. Он боялся причинить ей боль, отрекался от этой любви. Но сейчас, когда Белое Пламя горело внутри, он не мог обманывать. И Марья поняла — именно сейчас перед ней настоящий Альтис. Сын огня, чья любовь горяча и чиста, как первозданное пламя, чья ярость не знает пощады. Верный слову, не способный на предательство, искренний и… такой невозможный…
Он склонился к ней, блеснули в лунном свете золотистые глаза.
— Я люблю тебя… Быть может, когда Пламя покинет меня, я снова не буду говорить тебе этих слов, но я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя, моя родная, как никого и никогда не любил за пять тысяч лет. Ты для меня — единственная и вовеки веков таковой останешься. Я хочу прожить с тобой жизнь и вместе с тобой уйти за Грань, когда придёт срок. Я бы отказался от своего бессмертия ради тебя, если бы мог. Я люблю тебя, моя девочка…
"Я же некрасивая…" — утопая в нежности, подумала Марья, а Альтис улыбнулся.
— Ты самая красивая, самая прекрасная…
…И когда утром, не замечая мелкого серого дождика, он укрывал её своими крыльями и камни башенной крыши казались тёплой периной, тело хранило жар его поцелуев и ласк, она перебирала рукой его волосы, а он щурился от удовольствия, они были счастливы…
Небо, затянутое серой пеленой, заставляло некромантов нервно расхаживать по залу. Советник ранним утром связался с погодными магами, но те ничего не могли сделать. Мерный стук капель взвинчивал нервы.
Альтис влетел в открытое окно, держа за талию девушку в платье. Ослепительно красивый наряд, диадема и звёзды в волосах — всё было неземного происхождения, явно подарок демона. Дождь не касался их, сгорая в ореоле белого огня. Он мягко ступил на пол и отпустил Марью. Дартург поглядел на свою ученицу, на демона и вздохнул, прикрыв глаза. Это была очень красивая пара. И старику было до безумия жаль, что юноша-демон умирал, оказавшись в плену по вине людей.
— Альтис, можно тебя на минутку? — позвал Дартург.
Юноша приблизился к старику, тот поднялся с кресла.
— Ал, как ты собираешься оживить детей? — прямо спросил магистр врачевания.
— Они ещё не мертвы, — спокойно ответил демон. — По-настоящему они умрут только с закатом. Дети были заражены не физическим путём, их не оцарапывали. С подобной одержимостью возможно бороться, даже если заражение уже в теле.
— Посмотри на них! — Магистр, не спавший всю ночь, устало указал на связанных детей.
Альтис посмотрел. Спеленатые по рукам и ногам девочки и мальчики от восьми до пятнадцати лет уже не выглядели живыми. Даже глаза обесцветились, как у умертвий. Они скалились и извивались в своих путах. Снежный волк ткнулся носом в ладонь Пламенного, и тот прижал его к своей ноге, почёсывая за ухом.
— Заражение уже необратимо, Альтис.
— Ты, верно, слишком устал, Дартург. — Демон сочувственно взглянул на старика. — Иначе бы заметил, что дети дышат. А разве умертвия дышат? Если бы ты прислушался, то услышал бы, что их сердца ещё бьются. Мне нужны только солнечные лучи, хотя бы совсем немного, чтобы вернуть их к нормальной жизни.
Некроманты, слушавшие разговор, с безумной надеждой смотрели на демона. Белый Пламенный был уверен в своих словах. Осталось только добыть ему солнце…
Дождь общими усилиями пытались хоть немного разогнать в течение всего дня. Но тучи только плотнее затягивали небо. Альтис хмурился, но здесь он был бессилен. Около пяти вечера мелкий противный дождик превратился в ливень.
— Не нравится мне это, — высказался мрачный Стримбор. — Я не могу разогнать тучи. Словно натыкаюсь на стену.
— Маги говорят то же самое. А мне нужно солнце. Ещё два часа и… — Демон не закончил, махнув рукой.
— Ещё два часа — и детей придётся убить, — безжизненно подсказал Нангерат, сидящий в кресле позади стоящих у огромного окна в полстены богов и демона.
Небесные братья обернулись, посмотрели на подавленных отцов, медленно теряющих последнюю надежду. Коган уныло встопорщил перья, предпочитая молчать. Ему, никогда не унывающему богу-ястребу, было невыносимо чувствовать горе этих людей.
— Я взлечу и разгоню тучи изнутри, — решительно сказал Стримбор, раскидывая свои призрачные крылья и теряя материальность.
— Стой, Стрим! — вскрикнул, хватая друга за плащ, тревожно принюхивающийся Арох. — Ты ничего не сможешь сделать. Я был не уверен…
Жулька, до этого момента спокойно сидящий рядом, поднялся и зарычал, вздыбив шерсть. Прикрыв глаза, волк прислушался к каплям.
— И Жулик их чует. Теперь знаю точно. Там, — он указал рукой в небо, — поют симфонию волки дождя.
— Что?! — Мгновенная ярость заставила богов подобраться, сжать кулаки.
— Какого нежитя эти твари здесь делают?! — зло спросил Траэллита.
— Они совсем нюх потеряли, ублюдки драные?! — одновременно с ним возмутился Коган.
А демон, так и вовсе высказался на орочьем, рефлекторно меняя шёлковую рубашку на чёрный доспех. Лёгкая гибкая броня обтекла его тело второй кожей.
— Я не понимаю, — Марья успокаивающе обняла своего демона, — это же волки. Все волки подчиняются богу-волку. То есть, тебе, Арох. Что с волками дождя не так? Ты не можешь просто приказать им уйти?
Боги мрачно переглянулись, снежный волк фыркнул в сторону окна, и Арох со вздохом ответил:
— Волки дождя только называются волками. Я не знаю даже, кто такие на самом деле эти твари. Говорят, они явились в наш мир откуда-то из-за Грани. Всей стаей они способны убить любого, даже высшего бога внутреннего Купола, и никому не подчиняются. Волки дождя уважают только силу — по большей части, свою собственную.