4

— Привет, Пилле! — воскликнул отец, не отрывая взгляда от стопки бумаг. — Как дела?

— Хорошо, — ответила я и хотела уже было осторожно спросить разрешения показать Тынису погреб, но тут зазвонил телефон, и отец схватил трубку.

— Алло! Что? Междугородный? Большое спасибо!

Отец встал, повернулся ко мне спиной и, глядя в окно, принялся объяснять кому-то, что, если в течение двух-трех дней у него не будет каких-то бустилата и латекса, учебный год первого сентября начаться не сможет. Я ждала довольно долго, но спор отца с собеседником в телефонной трубке насчет бустилата все никак не кончался. Тогда я приподнялась на цыпочках и взяла с крючка увесистый железный ключ, к которому была прикреплена маленькая фанерная бирочка с буквами «М. П.».

«Потом, когда принесу ключ обратно, скажу отцу, что ходила показывать погреб Тынису», — подумала я и подалась прочь.

Тынис долго возился с висячим замком, пока дверь погреба не открылась со скрипом. Похоже было, что с тех пор, как мы с Олавом в первом классе пытались совершить экспедицию в погреб, никто сюда не заглядывал. Казалось, мы вступили в огромный холодильник, в котором царила темнота. На улице-то был теплый августовский день, но здесь даже намека на это не было.

«Бедные кроты и другие подземные жители, — пожалела я мысленно. — До чего же жалкую они влачат жизнь!»

— С ума ты сошла — оставила дверь открытой! — зло прошептал Тынис.

— Но иначе тут совсем темно, даже ступеней не видно! — возразила я.

— Если кто-нибудь заметит открытую дверь, сунется сюда и нам помешает. Закрой дверь! К темноте глаза постепенно привыкнут, и начнешь видеть! — распоряжался Тынис.

До чего же странно! В кромешной темноте все звуки сделались какими-то гулкими и жуткими. Казалось, будто дышу удивительно громко, а кеды опускались на ступени лестницы с гулким стуком.

— Ай! — Но это что-то пугающе-шевелящееся и теплое оказалось рукой Тыниса.

— Что ты вопишь? — рассердился он. — Осторожно, здесь одна ступенька разломана.

— Давай вернемся, мои глаза к этой кромешной тьме не привыкнут, я же не сова.

— Не боись! — сердито прикрикнул Тынис. — Ничего еще не случилось!

— А что должно случиться?

Не отвечая, щупая рукой стену, он двигался дальше, вперед. Я следовала за ним по пятам.

— Ого-го-го! — вдруг изумленно воскликнул Тынис. — Гляди-ка, тут-то этот потайной ход и начинается.

— Не вижу! — пожаловалась я.

Он засмеялся.

— Да, не видно, но рукой можешь пощупать. Тут погреб сужается, теперь ход сворачивает правее. Чертовски глупо, что я не догадался прихватить с собой фонарик.

Следом за Тынисом и я попала в узкий ход, куда взрослый человек едва ли поместился бы, здесь я почти упиралась головой в потолок, и даже сквозь волосы ощущались холод и сырость камня.

— Ну, все еще отказываешься от пятой части сокровищ? — спросил Тынис.

Я молчала, думала, что действительно странно, как это никому из нас до сих пор не пришло в голову исследовать погреб. Может быть, здесь действительно спрятаны сокровища?

Дверь погреба скрипнула, и на лестнице появилась широкая полоса света.

— Тсс! — Тынис закрыл мне рот рукой.

Кто-то спустился ступеньки на две и крикнул:

— Ау! Кто тут?

Мы затаили дыхание.

— Есть тут кто-нибудь?

Это был новый учитель Рейн Сельге. Видимо, его глаза тоже не привыкли к темноте. На следующей ступеньке он, оступившись, едва не полетел вниз. Тихонько ругнувшись: «Вот черт!» — он повернул обратно. Дверь закрылась, полутьма опять сгустилась в кромешную тьму. И в темноте был ясно слышен щелчок запираемого замка.

— Раззява! — озлился на меня Тынис. — И угораздило же тебя оставить ключ в замке!

— Сам ты его оставил! Ты же отпирал замок.

— Большое спасибо! А кто этот ключ принес? Да я еще полчаса назад и понятия о нем не имел. Так что — сама виновата!

Слезы подступили к глазам. Ну кто мне велел лезть сюда, да еще с таким… сосланным на перевоспитание! Могла бы преспокойно сидеть дома и читать что-нибудь. Могла бы пойти в лес, полакомиться полуницей. Представив себе полянки между сосен, где растет полуница, я еще больше погрустнела: тепло, свет и сладкие ягоды — все это, казалось, где-то очень далеко. А в погребе не было ни лета, ни осени, были только холод, тьма и постоянная сырость.

— Погоди-ка, я посмотрю, а вдруг замок не закрылся, — сказал Тынис. — Не хнычь!

Я полезла следом за ним вверх по ступенькам. Хотя он был сердитым и глупым, но оставаться одной в подземном ходу… При одной мысли об этом меня охватил ужас.

— Ого, здесь есть ручка! — обрадовался Тынис.

Но конечно, дверь ему открыть не удалось, зато ручка, оторвавшись от двери, оказалась у него в кулаке. Между двумя створками двери в щелку, тоненькую, как нитка, проникал лучик света.

— Да если бы я и взяла ключ с собой, никакой пользы нам все равно от этого не было бы. Висячий замок закрывается без ключа, а отсюда, изнутри, открыть его было бы невозможно.

— Не скули, выберемся мы отсюда! Обязательно кто-нибудь явится! — считал Тынис.

— Но этот новый учитель может уехать на ночь в город, у него ведь квартиры здесь нет, — рассуждала я вслух. — А второго ключа от этого погреба, насколько я знаю, не существует.

— Ах, не паникуй! К ночи они обязательно начнут нас искать! Ну, и кто скажет, что этот потайной ход никуда нас не выведет? Пойдем, попробуем!

Мне казалось, что в погребе становилось все холоднее. Но глаза мои начали наконец привыкать к темноте. Правда, тут не на что было смотреть — только быстро двигавшаяся впереди фигура Тыниса, потолок и стены. Внезапно Тынис куда-то пропал, словно сквозь землю провалился. И провалился-таки! Наш потайной ход окончился глубокой ямой, куда и я чуть было не свалилась.

— Ч-черт! — ругнулся Тынис.

— Ты жив? — испуганно спросила я, стоя на самом краю ямы.

— Кажется, вывихнул ногу. Что это за яма тут такая?

— Небось это и есть потайной ход, он ведет через земной шар прямо в Америку! — пошутила я.

Тынис не ответил.

— Да ты жив ли? — Я нагнулась над краем ямы и догадалась, что где-то там в глубине всхлипывают.

— Не нервничай, они непременно начнут скоро нас искать! Слышишь, Тынис!

И вдруг словно бы невидимая рука подняла Тыниса. Яма оказалась не такой уж глубокой. Просто он сидел там на корточках, а когда встал, его руки дотянулись до края ямы.

— Угадай, что я тут нашел? — спросил Тынис хмуро и добавил, не дожидаясь моего ответа: — Само собой разумеется, ржавый молочный бидон! Забавно, да?

Ничего забавного в этом не было, но я никак не могла сдержать смех. Смеялась так, что из глаз покатились слезы, и повторяла: «Пятая часть бидона достанется мне!» И хохотала во все горло.

— И с кем же я только связался! Сиди в этой дурацкой яме, в этом дурацком погребе, как в тюремной камере, да еще с сумасшедшей! — возмущался Тынис. — Замолчи! Лучше помоги мне как-нибудь вылезти отсюда!

— Если бы это был потайной ход прямо в Америку, яма была бы гораздо глубже, а эта не такая уж и глубокая! — заметила я, все еще похохатывая.

— Ногами не на что опереться, сплошь гладкая каменная стенка! — жаловался Тынис.

В кинофильмах часто показывают, как альпинисты вытаскивают друг друга за руку из пропасти. Какой же силой они должны обладать! Во всяком случае, моя помощь Тынису чуть было не кончилась тем, что и я бы оказалась в яме. Он выбрался лишь с третьей попытки, когда встал на старый бидон. Олав или Мадис наверняка бы вылезли из ямы и вдвое глубже без моей помощи, да еще бы небось и бидон с собой вытянули. Но что поделаешь, сама ведь я виновата, что попала в это погребное заточение с таким хвастуном и слабаком…

После игры в альпинистов погреб казался мне еще холоднее и жутче. Хотелось есть, и настроение становилось все печальнее.

— Ну что мне стоило догадаться захватить с собой хотя бы коробок спичек! — сокрушался Тынис. — Но тетя постоянно вынимает спички у меня из кармана, наверное, боится, что я курю.