Я подошла к двери и пробормотала себе под нос:
— Я не Суворов подвиги совершать не буду, Альпы штурмовать тоже, только зайду и посмотрю, — кивнув самой себе, тихонько потянула за дверную ручку.
Дверь подалась без душераздирающих скрипов, а приоткрытая щель дала понять, что они за углом стены, которая разделяет подвал.
Вниз вели четыре деревянные ступеньки. Миновать их пришлось очень аккуратно, чтобы ни один скрип не выдал моего присутствия.
Дверь и ступени оказались позади, тут снова послышался грохот падающих предметов и яростный мат Арины. А я не заметно для самой себя преодолела расстояние до конца стены и прильнула к ней спиной. Возня Арины все продолжалась, но ее шепот я уже не могла разобрать…в моих ушах шумела кровь. Сил терпеть неведенье больше не осталось, я сделала еще шаг и уже хотела приоткрыть тайну, как под ногой что-то хрупнуло. Пришлось замереть, но на мое тихое шуршанье никто не обратил внимания. Взгляд не произвольно опустился вниз. Под ногами лежали осколки вазы, видимо кто-то до меня уронил ее, а я наступила.
Черт, далась мне эта ваза!
Выглянув за угол, я застыла.
Там в освещенном одинокой лампой круге, на нагромождении нескольких ящиков сидела Арина, ее голые ноги тесно обхватывали бедра Димы… 'Ну, все приехали!
Мне этого священно действа хватило по самое не могу, но предательские ноги отказывались меня уносить из моего личного ада.
Она жарко целовала его, а ее руки быстро порхали по его обнаженной груди. Лицо Димы я не видела за занавесом ее волос, и может так оно лучше? Свитер давно валялся на полу, вместе с ее блузкой и юбкой… 'Дааа, на Отелло я никак не тяну, а жаль!
Поборов желание откомментировать происходящее, я бросилась к двери и со всей злостью захлопнула ее у себя за спиной. В дом идти не было смысла, и я вновь направилась на крыльцо.
Дрожащими пальцами вытянула сигарету и прикурила. По мере тления огонька, и очередной затяжки я начинала осознавать, как мерзко все это выглядело. В груди защемило, в какой-то момент мне показалось, что сердце застыло тонкой хрустальной пластинкой, а потом, звонко дрогнув, осыпалось мелкими блестящими от крови осколками.
Больно…
Я сжала руки в кулаки и бессильно застонала.
'День выдался что надо, да и ночь не подкачала на феерические сюрпризы! — мелькнула дурацкая мысль.
За спиной раздался скрип открывающейся дверь, а на меня накатил первозданный ужас.
'Кто? — забился в голове испуганный вопрос.
— Аль, это ты что ли? — а я с неимоверным облегчением выдохнула.
— MadMax, — я тихонько засмеялась, — не пугай одиноких девушек.
Я обернулась. Он стоял, размеренно покачиваясь из стороны в сторону.
— Тоже проветрить пьяную голову вышел? — усмехнулась я, глядя не его нетрезвую возню, в борьбе с собственной курткой.
— Не я спать.
— Где? Здесь? — удивилась я.
— Не, я в машину пойду, — и нетвердой походкой побрел в сторону гаража.
— А что в доме негде прилечь? — задала вопрос его удаляющейся фигуре.
Хм, ну ладно, его дело.
Осмотрев последний раз, темный двор я зашла в дом, прокралась мимо кухни, где все еще шел поздний разговор, и поплелась к себе в комнату. Скинув жаркую куртку, обессилено рухнула на диван и моментально уснула.
А потом были сны, сны, сны…они плыли, тянули меня за собой, топили и вновь выталкивали на поверхность. Но во всей этой сонной круговерти было холодно. Этот холод словно заковал меня в свои ледяные цепи, стало тяжело дышать.
Вдруг цепи начали таять, холод внутри плавиться…это на моем сонном небосводе взошло жаркое солнце. Холод отступал, оставляя после себя болезненную пустоту.
Мое ласковое солнце нежно искрилось и сияло. На миг ослепительно вспыхнуло и вот уже два солнца греют мою душу. Сквозь томительное внимание солнц стала пробиваться нежная и такая знакомая мелодия. Она постепенно усиливалась, она звала…
Солнца мигнули и погасли вместе со сном, оставив только жаркое тепло. Лишь мелодия никуда не делась. Сквозь сонную дымку пришло понимание — это звонил мой мобильный телефон.
Я зашарила рукой по кровати в поисках края, неожиданное препятствие несколько удивило, но не заставило открыть глаза. Перегнувшись через него, наконец, обнаружила разрывающуюся трубку.
— Да.
— Алька, — завопила трубка голосом племянницы, — ты где? С тобой все в порядке?
— Насть, ради бога, перестань кричать, — сонным голосом ответила я, — со мной все нормально, давай я тебе попозже перезвоню?
— Просто бабушка волнуется…
— Я вчера не успела позвонить, и потом поздно уже было. Передай, что со мной все хорошо, и я не позднее обеда буду дома.
— Ладно, — согласилась она и отключилась.
Я выключила телефон, обняв, что-то теплое и мягкое уснула.
Проснулась я, оттого что стало невыносимо душно, свитер от пота прилип к спине, а еще почему-то было тесно.
Тут во мне проснулась паника.
'Где я? — пронеслась мысль.
Я открыла глаза и чуть не подскочила на месте, но меня удержала чья-то рука.
Панику как рукой сняло, и я засмеялась.
Моя голова лежала на груди у Макса, его талию обнимала моя рука, а еще на его ногах лежала моя нога. Он спал. Неловко повернув голову назад, я обнаружила второго Макса, который вчера ушел спать в машину.
— Ну и дела! — тихо хихикнула я, и осторожно высвободила свою талию от руки второго Макса. Аккуратно слезла с кровати и вышла из комнаты.
Рядом с моей комнатой оказалась еще одна дверь. Из-за нее послышался глухой болезненный стон. От неожиданности я застыла на месте.
— Черт! — выругалась я.
— Аля?! — донесся тихий голос Димы, — зайди, пожалуйста.
Ну, раз так просят! Почему бы и нет?
Я зло скрипнула зубами и распахнула дверь его комнаты.
Дима лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, тихо постанывая. Он был один.
— Что? Головка болит? — участливо поинтересовалась я.
— Язва, — простонал он, махнув рукой в сторону письменного стола — разведи мне, пожалуйста, аспирин.
Я пожала плечами. Взяв со стола упаковку с таблетками, вышла из комнаты, направляясь на кухню.
В голове было пусто-пусто, ни одной мысли, одно лишь раздражение и сборник общественно-показательных казней.
Забавно, но мне почему-то стало все равно, эта измена послужила последним дополнением к нашим несостоявшимся отношениям. Она как подсказка, бесцеремонно натолкнула на вывод: не там свой клад со счастьем капаешь!
На кухне оказалось не так уж безлюдно, Надя пила чай в компании вернувшегося отца Димы.
— Доброе утро Станислав Владимирович, доброе утро Надя!
— Доброе утро Саша, — в один голос поприветствовали они меня.
— Как твоя рука, — заботливо поинтересовался Станислав Владимирович.
— Нормально, болит, но не чешется и мехом не обрастает, — съехидничала я, и полезла в шкаф с посудой, за кружкой.
— Ну, раз язвишь, значит действительно все в порядке, — на эти слова я только неопределенно хмыкнула.
Налив полную кружку воды бросила туда две шипучих таблетки аспирина.
— Это кому? — Надя заинтересованно подняла бровь.
— Димке, кому ж еще! Похмелье — дело такое. Если голова трещит, даже у врага стакан рассола попросишь, — ядовито процедила я, выходя с кухни.
И снова через зал вверх по лестнице в комнату к Диме.
— Выглядишь ужасно, — насмешливо заметила я, протягивая ему кружку.
— А чувствую себя еще хуже, — вяло парировал он, а затем жадно приложился к кружке с лекарством, — как твоя рука?
— Спасибо, нормально. Ты мне лучше расскажи, как прошел вчерашний вечер, — спросила я, присаживаясь на край кровати.
— Ты знаешь, я вчера так набрался, помню только, как мы все за столом сидели, а потом провал, — я скептически посмотрела на Диму.
— И все? А как с Ариной в подвале забавлялся, тоже не помнишь? Может быть, тогда тебе стоит позвонить этой маленькой твари, и расспросить подробности? Я думаю, она с удовольствием просветит тебя, а твой провал заполнится вчерашними забавами, — все, что я сказала, казалось, повергло его в глубокий шок. А на лице, кроме нездоровой зелени бодуна, проступила яростная бледность, — знаешь Дим, я тебя не виню, но ты для меня слишком разный, слишком непостоянный. Мужчина хамелеон — ты делаешь мне очень больно!