Где сейчас О. В. Лохтина, достойная крайнего сожаления, и что с ней, - я не знаю. Очень боюсь, как бы она в своих странных балахонах и с ленточками не посетила Христианию…
М. И. В. - Дочь сенатора, девица очень красивая, 35 лет. Познакомилась с Старцем на первых порах его деятельности в Петрограде. Увлеченная учением Распутина об изгнании блудных бесов, она, боримая, не желая выходить замуж и лишаться через это высокого придворного места, решила лечиться в «Старческой лечебнице» Распутина.
«Старец», конечно, оказал милосердие и начал лечить ее. Сначала врачевал обычными поцелуями, прикосновениями и банями. Меря, как ее всегда звал «блаженный», повиновалась и, по всей вероятности, ожидала, что вот-вот она совсем будет чистая и святая, и ей легко будет пребывать в девичестве.
Она участвовала в радении у Макария и даже дралась с Лохтиной из-за того, кому лежать по правый бок «старца».
Видимо, все шло по-хорошему. «Старец» писал ей письма.
В конце концов «блаженный» и здесь пересолил, ошибся, дал слишком сильное лекарство, и Мери ушла от него…
После одной бани, где «старец» предварительно убедил Мерю, что он бесстрастен: и ничего не чувствует, когда прикасается к женщине, Мери легла рядом с Григорием, заснула, и - о, ужас! - в это время «блаженный» сделался страстным и растлил чистую, невинную бедную девушку… Мери рассказала об этом Феофану на исповеди…
Когда Распутин, во время первого посещения Царицына, послал ей заискивающую телеграмму с рождественским кантом, то она даже и не ответила… Уже была обижена «старцем».
Об этом ужасном преступлении Распутина я узнал уже после защиты его из письма иеромонаха Вениамина. Говорил мне об этом в апреле 1910 года и диакон Салодовников.
Наконец, проговорился об этом, по нужде, конечно, большой друг Распутина - П., получивший от «старца» придворное звание камер-юнкера.
Когда я, 23 мая 1911 года, служил у него в доме, в Царском Селе, молебен, то он, желая заранее устранить то неприятное впечатление, которое могли на меня произвести ходившие по Петербургу слухи о растлении Распутиным, завел меня в одну глухую комнату и как-то таинственно начал говорить: «А что М. И.-то выдумывает про нашего великого прозорливца и отца! Говорит, что он ее растлил».
Тут П. замолчал и задумался.
- Что же дальше? - спрашиваю я.
- Дальше, дальше… я ей сказал, чтобы она молчала, и показал ей вот что!
Я посмотрел на большой, мясистый кулак драгунского офицера и подумал: «Да, пред этим кулаком, пред таким жестом поневоле замолчит не только что девушка, занимающая высокое место при дворе, но и вообще всякая»…
А. А. Вырубова. Старшая дочь А. С. Танеева, разведенная жена гвардейского офицера. Распутин говорил: «Аннушка отдала мне душу и тело».
По словам «старца», она разошлась с мужем, потому что муж ее очень бил и истязал. Но большая часть правды в том, она приглянулась царице. Александра без нее не могла спать, есть, в комнате быть. Нужно было ее освободить от мужа.
Как это сделать? На сцену явился «старец» и все сделал. Он изгнал из Вырубовой блудного беса, и она забыла о муже. Тогда-то Лохтина и была при государыне заменена Вырубовой. Вырубова поселилась около дворца в Царском Селе, в маленькой скромной квартирке.
Здесь всегда обитал «старец», и когда ему почему-либо неудобно было являться во дворец, то к нему, на квартиру Вырубовой, приезжала Александра и часто сам Николай.
В этой квартире и я представлялся государыне. Ждали Григория и Николая, но они почему-то не приехали. После я решил, - просто потому, что царица стеснялась при мне целоваться со «старцем», что она, по словам Распутина, делает всегда, как только с ним встречается.
Если Григорий был и есть для царей Бог и Христос, то Вырубова была и есть для них пророк, истолковательница воли Григория.
Все письма, телеграммы, советы, предписания, предсказания, повеления цари получали и получают от Распутина и отвечают ему чрез Вырубову. Вырубова исполняет свое послушание исправно, честно. Это нравится государыне.
Был только один случай, когда Александра была недовольна Вырубовой. О. В. Лохтина рассказывала мне об этом так: «Царица нервничает. И уже Аннушкой недовольна. Вот Аня прислала мне письмо и жалуется на это. Да. А сердится, потому что Аннушка плохо воспитана. Не во всем угождает государыне».
Гермоген, со слов придворных чинов, когда посылал меня к Александре с лекарствами, рассказывал мне: «Григорий-то, Григорий! Вот диавол! Ведь он Маму с ума свел, да и ту, Вырубову. Что он с ними делает, что делает, так немыслимо. Видели это слуги, а мне рассказывали придворные чины, когда я ездил в последний раз в Петербург и беседовал с сотрудником «Нового Времени» о Григории».
- Владыка! Да почему это оне так делают? - горячо спросил я.
Гермоген начал говорить, что это - хлыстовская штука.
Императрица Александра. Красивая, нервная, впечатлительная женщина, отдалась в руки «старца» еще тогда, когда он явился в Питер в больших мужицких сапогах.
Прямых свидетелей этого факта, кроме самого Распутина, я не имею, но косвенных достаточно.
Во дни обличения «старца», от 11-16 декабря 1911 г., блаженненький Митя все время в покоях пресвященного Гермогена на Ярославском подворье кричал: «Вот вешайте меня, сейчас вешайте, а я говорю правду!..»
Приведенные слова Митя произносил несколько дней и бесконечное число раз. Говорил он их при мне, при Гермогене и при писателе Родионове. Гермоген в этих случаях молчал.
Считаю уместным здесь сказать, кто такой Митя.
Митя - мещанин г. Козельска, Калужской губ., Дмитрий Попов, 45 лет. Был сначала немым и полным калекой. - В 1900 году он от удара грома выздоровел, пошел и стал кое-как говорить.
Каким-то чудом, конечно, по его рассказам, у него тогда же появился в правой руке крест.
После исцеления Митя поехал по городам и начал крестом творить чудеса: преимущественно изгонял «бесов», но не блудных, и пророчествовал.
В 1901 году он приехал в Кронштадт, а оттуда был мною привезен в Петербург, в духовную академию.
Митя пошел в гору. Архимандрит Феофан провел его сначала к Милице Николаевне, а потом к царям. У царей Митя бывал со старичком-переводчиком, хорошо понимавшим, что говорил косноязычный Митя.
Блаженненький давал царям советы, предупреждал о революции, о восстании в войсках, и вообще, пробираясь черным ходом, помахивая своею отсохшею рукою, прихрамывая немного на левую или правую ногу и нося запросто в карманах то чернику, то землянику для царских детей, пророчествовал.
Митю, как далеко не такого жулика, как Григорий, придворные очень любили. Особенными его друзьями были: начальник походной канцелярии князь Орлов и начальник конюшенной части князь Путятин. Любил его также дворцовый комендант - покойный В. А. Дедюлин.
Блаженненький был при дворе недолго. Явился Григорий и затмил Митину звезду. Митю уволили в «отставку» и даже без пенсии. Блаженненький, конечно, повиновался, но начал через своих придворных друзей зорко следить за «деятельностью» Гришки.
И выследил, очень многое выследил. Об этом немного сказано, и еще более будет сказано.
Помимо слежки, Митя образовал у себя бюро для записи лиц женского пола, так или иначе пострадавших от «старческой» деятельности Распутина. И не только бюро, но он в своем доме, в Козельске, сделал штаб-квартиру для пострадавших от Гришки. Здесь, между прочим, нашла себе на несколько месяцев приют несчастная Леночка Т.
Митя сначала дружил с отцом Иоанном Кронштадтским, а потом поссорился. Иоанн Кронштадтский не передал царю о Мите-прозорливце. Когда Митя вошел в силу при дворе, он вызвал Иоанна Кронштадтского к государю для объяснений. Николай спросил Иоанна при Мите: «Почему вы не сказали мне, в свое время, что в Кронштадт явился прозорливый Митя и просил вас довести об этом до моего сведения?» Иоанн Кронштадтский, по словам Мити, очень трусился и ничего не отвечал.
Митя первый начал разоблачать «деятельность» Иоанна Кронштадтского. Он говорил, что отца Иоанна между Ораниенбаумом и Кронштадтом поймали какие-то люди, били за нехорошие отношения к женщинам; Ивана привезли домой без чувств; две простыни на кровь потребовалось. После того Иван долго болел, и его лечили доктора, а от чего лечили, ясно о том не говорили.