Для нас, социал-демократов, завоевание, полученное в результате массовой политической борьбы, неизмеримо более ценно, чем такое же завоевание, добытое путем закулисного соглашения, — ибо в первом случае вносится нечто нетленное в сокровищницу массового сознания, во втором — получается практический выигрыш, который так же легко упустить, как легко он был взят. Выборы для нас не простая погоня за призом в виде депутатских мест, а борьба развернутым фронтом, агитация, обличения, очные ставки, мобилизация масс вокруг социалистического знамени. А для этого нам прежде всего нужны совершенно свободные руки.

Г. Богучарский, тоже беспартийный доктринер, очень обеспокоен стремлением политических партий сохранить в избирательной борьбе свою независимость. "Каждая партия, — жалуется этот политик «былого», — хочет сохранить незапятнанным свое целомудрие, совершенно забывая, что, при всех своих драгоценных качествах, целомудрие имеет и один очень крупный недостаток: оно всегда бесплодно…" ("Товарищ" N 125). Нам не совсем ясно, что понимает г. Богучарский под целомудрием в политике; но нам совершенно ясно, что то поведение, к которому неустанно склоняют социал-демократию бывшие марксисты и отставные освобожденцы, есть… (мы извиняемся, но с разрешения г. Богучарского мы продолжаем его метафору) есть сплошной адюльтер, в русском переводе: прелюбодеяние. А известно, что эта — «практика» тоже не очень плодородна. И, наконец, раз уж зашла речь о бесплодности, то я позволю себе спросить г. Богучарского: что может быть бесплоднее политика-резонера из беспартийных отечественных ревизионистов, — а их уж, разумеется, никто не заподозрит в политическом целомудрии?

…Оказывается, что беспартийный обыватель или, вернее, идея беспартийного обывателя внушила необыкновенную самоуверенность целому ряду междупартийных интеллигентов. Не успел еще г. Богучарский как следует щегольнуть отсутствием всякого целомудрия, как появились междупартийные Штильманы с явным желанием показать, что и они на этот счет не лыком шиты.

Но они не убеждают, они почти грозят.

— Обыватель в массе своей беспартиен, но настроен оппозиционно. Он хочет иметь в Думе представителей всех партий, враждебных власти. Беспартийная интеллигенция имеет на обывателя огромное влияние. Если кадеты не раскаются в своем упрямстве и не пойдут навстречу левым, которые готовы объединиться на общей платформе, тогда не видать им обывателя, как своих ушей!

Если послушать этих беспартийных политиков, то может показаться, будто они давно уже вступили с «обывателем» (кто он?) в сделку и даже тайно образовали с ним междупартийную партию. Тон беспартийных вождей междупартийной партии настолько независим, что никто бы и не поверил, будто эти люди все время тащились в хвосте у кадетов. Эти последние, однако, как бы слегка испугались. Завязался великолепный диалог.

— Позвольте, — говорят кадеты, — мы никогда не отрицали наличности беспартийного избирателя и влияния на него беспартийной интеллигенции. В высшей степени наоборот. Еще на прошлых выборах мы отлично узнали, что такое беспартийный интеллигент: можно сказать, вот он где у нас сидит (проф. Милюков указывает рукою)… То есть, мы хотели собственно сказать, что к беспартийной интеллигенции мы относимся с полным вниманием. Но согласитесь, не можем же мы принять лозунги, враждебные всему нашему политическому естеству! Не можем же мы вести агитацию за политическую платформу борющейся с нами партии! «Они» (и даже не «они», а только один из них) говорят: "полновластная Дума"; но ведь это же пахнет конвентом. Подумайте, можем ли мы стоять за конвент? Может ли г. Кутлер претендовать на роль Марата? Похож ли г. Струве на Сен-Жюста, посмотрите сами на него: похож?.

— Дело совсем не в том, похож ли г. Струве на Сен-Жюста, — отвечают представители беспартийного легиона, — г. Струве может быть ни на что не похож; дело не в той или иной формуле, и автор "полновластной Думы" не раскольник, чтоб стоять за букву. Важно принципиальное согласие вступить в союз с целью уравнительного распределения думских мест. Слева мы видим терпимость и готовность (кадеты делают большие глаза), вы же проявляете совершенно недопустимую самоуверенность и нетерпимость. Основой соглашения могут быть сделаны думский адрес и требование думского министерства. Мы спрашиваем вас, — восклицают беспартийные тоном ультиматума: — да или нет?

— Позвольте, господа, — возражают кадеты, — здесь как бы некоторое недоразумение… Мы отказывались от конвента, но вы говорите: думский адрес? вы говорите: думское министерство? Ведь это же наши требования, это наша избирательная платформа. Вы нас спрашиваете, возможен ли для нас союз с социал-демократами на почве нашей платформы? Конечно, возможен! Как же вы могли нас заподазривать в такой нетерпимости? Мы всегда широко смотрим на вещи.

— Так вы, значит, согласны? — спрашивают беспартийные. — Вы, значит, отступаете от вашей первоначальной позиции? Это все, что требовалось. Мы удовлетворены, мы совершенно удовлетворены!

— Ведь мы же говорили, что здесь одно недоразумение, — предупредительно извиваются кадеты. — Но уверены ли вы в левых? В конце концов, до сих пор только один Плеханов обмолвился объединительной платформой, да и у того в сущности вышел конвент. А что скажут остальные? Что скажут рабочие, которых целый год восстановляли против нас? Спросите их, согласны ли они вести агитацию за нашу платформу? Или вы, может быть, уже заручились их согласием? Вы вот давеча изволили нас упрекать в нетерпимости, — начинают кадеты наступать, — но ведь это же чистая несправедливость; мы, как всегда, идем вам навстречу: вот наша платформа, берите ее, агитируйте за нее; пусть за нее агитируют социал-демократы… если только они согласны. Но постучитесь к ним. Вот где вы найдете настоящую нетерпимость! Вот где доктринеры и фанатики! Вот куда вам должно обратить острие вашей полемики!

Поставив столь блестяще вопрос, кадеты начинают весело смеяться себе в бороду. А беспартийные «победители» смущенно бормочут: "Ну вот и прекрасно, — кадеты сдались: они совершенно согласны, чтоб социал-демократы вели агитацию за кадетские лозунги. Итак, одна позиция завоевана".

На этом пока — 3 сего декабря — диалог остановился. Но можно легко предвидеть, чем он закончится. Господа беспартийные приступят к «завоеванию» второй позиции и постучатся к социал-демократам. Если б эти последние отличались кадетской обаятельностью и широтою взгляда, они ответили бы в свою очередь: "Могли ли вы сомневаться в нашей готовности вступить в политический союз с либералами? Помилуйте, если только кадеты обязуются не сеять вредных иллюзий насчет разрешения основной национально-исторической задачи, если только кадеты согласятся вести агитацию на основе наших программно-тактических лозунгов, тогда, разумеется, мы пойдем им и вам навстречу". После таких слов наши беспартийные простаки окончательно растаяли бы. Обе стороны согласны, — остается, следовательно, только согласовать программные и тактические лозунги либеральной буржуазии и социал-демократического пролетариата, и г-жа Кускова сможет сказать: ныне отпущаеши… Нужно, однако, думать, что социал-демократы ответят более прямо и решительно бестолковым беспартийным свахам, указав им на все неприличие их предложений. Тогда, разумеется, вся ответственность за несостоявшееся объединение падет на головы этих злостных фанатиков. За то, что г-же Кусковой не удастся объять необъятное, в ответе окажется не ее наивнейший и беспочвеннейший утопизм, не классовая природа либерализма и даже не классовая природа социал-демократии, а злая воля социал-демократических доктринеров. И в результате та самая беспартийная интеллигенция, которая исходила как будто из намерения повысить шансы партии пролетариата на представительство в Думе, кончит, пожалуй, тем, что поплетется за кадетами, привлекая к ним, по мере сил, беспартийного «обывателя».