– Лючия, – говорит он, – забудь его. Ты молодая женщина, ничего хорошего не выйдет, если ты будешь снова и снова переживать из-за того, что случилось.

– Спасибо тебе, Чарли, что был сегодня со мной.

Когда я вхожу в магазин, даже аромат экзотических духов не может ободрить меня. Рут дожидается меня в «святая святых», у нее наготове чашка горячего кофе и булочки с корицей из «Забара».

– Как все прошло?

Делмарр выходит из своего кабинета и кивает мне.

– Да ну, Рут, – машу я рукой. – Сколько можно повторять одну и ту же историю.

– Господи, мне известны все подробности этой истории с Лонг-Айлендом, – вдруг произносит Делмарр.

– Что?

– Джон Тальбот охотился за деньгами Дэниела Паркера. Пытался взять у него ссуду, а потом получить место в его брокерской фирме. Но Паркер нанял человека, чтобы проверить его прошлое, в котором обнаружилось множество пятен и несовпадений с его рассказами. Им также был необходим полный отчет о состоянии его банковского счета. Прежде чем дело приняло опасный оборот, Тальбот отказался от своей затеи и даже расстался с Амандой. Пытаться провести Дэна Паркера… Чтобы на такое решиться, надо либо совсем страх потерять, либо быть полным идиотом.

– Аманду Паркер вызывали для дачи показаний? – спрашиваю я, хотя мне и так известен ответ.

– Конечно же, нет. Девушек с Верхнего Ист-Сайда не забирают в полицейские участки, чтобы допрашивать. Ей совсем ни к чему афишировать это дело.

– Но все и так знают, – возражает Рут. – Даже газеты об этом пишут.

Она протягивает мне статью из утреннего «Джеральда». Заголовок гласит: «ПОЙМАН СВЕТСКИЙ ЛЕВ». Не читая ни слова, я закрываю глаза и отдаю статью Рут.

Когда мне вернули все вещи из списка полиции, включая брошь из морской звезды (принадлежавшую некогда Сильвии О'Киф), осталось еще одно дело, о котором нужно позаботиться, прежде чем навсегда позабыть Джона Тальбота. Мне нужно переговорить с Пэт-си Маротта из ресторана «Везувио».

Водитель плутовато ухмыляется мне, когда я забираюсь в его машину с огромной сумкой.

– Это мне? – спрашивает он.

– Нет, – откровенно говорю я.

– Это ведь не труп, а?

– Нет, сэр, – начинаю раздражаться я.

– Будем сводить с кем-то счеты?

– Да, сэр.

Я велю отвезти меня в «Везувио». Мне сейчас совсем не до болтовни.

Обычно до восьми часов вечера в ресторане мало посетителей, поэтому я решила приехать туда к шести. Когда я открываю украшенную начищенным узором из меди дверь, я не могу не думать, что сегодня первый раз, когда эту дверь для меня не открывает Джон Тальбот.

Я стою в проходе и оглядываю темный ресторан, пронизанный запахом табака, сладкого вина и жареных с розмарином ребрышек – наверное, сегодня это специальное блюдо. Пэтси находится там, где всегда, за барной стойкой. Присев на краешек высокого стула, одну ногу он поставил на металлическую перекладину, а другой упирается в пол, словно всегда готов вскочить и побежать на кухню. Бармен, заметив меня, что-то шепчет Пэтси. Тот тушит сигарету и смотрит на меня:

– Я знал, что вы придете.

– Я не отниму у вас много времени, – говорю я.

– Не хотите для начала выпить чего-нибудь? – спрашивает он.

– Нет, благодарю.

Я гляжу на пустой столик, за которым мы обычно сидели.

– Может, поговорим там? – предлагаю я. – Вам известно, что он в тюрьме?

– Полицейские были у меня, – пожимает он плечами.

– Итак, мистер Маротта, поскольку Джон Тальбот подарил мне это меховое пальто в вашем ресторане, я бы хотела вернуть его вам. Я думаю, вам известно, откуда оно.

– Да, я знаю, откуда.

– И?

– Из магазина «Меха Нью-Йорка и Торонто от Антуана». Там продаются лучшие в городе меха.

– Пусть так, но я думаю, что это пальто было украдено.

– Нет. Он заработал на него сам.

– Сомневаюсь.

– Это правда. Время от времени у меня были сведения о разного рода работах, и я передавал их Джону, потому что знал, что он интересуется разными делами. Я догадывался. Владельцы «Мехов от Антуана» несколько раз в неделю обедают здесь. Они сказали мне, что ищут, кто бы мог заняться доставкой мехов из Торонто в Нью-Йорк. У них был водитель и грузовик, но им был необходим более опытный человек, чтобы сопровождать товар при переезде через границу и вести документацию. Джон занимался этим в течение нескольких месяцев, и вместо зарплаты наличными попросил дать ему это пальто. Поэтому оно приобретено законным путем.

Опять это слово «законный». От него моя кожа покрывается мурашками. Пэтси продолжает:

– Оставьте пальто себе. Оно ваше. Я встаю и беру сумку.

– Знаете, все мне говорили, чтобы я оставила его у себя, словно это пальто может что-то исправить. Как пальто или кольцо, или посуда могут помочь мне пережить все, что со мной произошло. Могу сказать вам, мистер Маротта, они ничего не возместят мне. Всеми этими вещами я не могу утешиться.

Пэтси молчит. Он просто глядит в сторону кухни и курит.

Я благодарю его и, понимая, что мне уже никогда не суждено вернуться сюда, прощаюсь с ним.

– Вы порядочная девушка, – напоследок говорит он.

Официальное закрытие отдела заказов в «Б. Олтман» намечено на 1 ноября 1952 года. Этим утром каждому из нас принесли письмо, в котором любезно уведомили об этом. На бланке стоит подпись, которой мы прежде никогда не видели. В письме также сообщается, что у нас есть семь месяцев, чтобы закончить все наши дела и свернуть работу; но при этом, дорогие служащие, убивайтесь во время очередного «сезона сумасшедших невест» и устаньте так, чтобы уже не смочь найти себе работу в другом месте.

Рут готова поклясться, что закрытие отдела заказов – это попытка переманить нас в розничную торговлю, где мы будем продавать готовые платья и время от времени отслеживать тенденции и изменения в моде, чтобы в срок завозить популярные модели. Как говорится, крысы бегут с тонущего корабля. Каждый день кто-нибудь да увольняется. Виолетта ушла от нас и стала домохозяйкой. Только мы с Делмарром и Рут пока еще держимся. Когда мы обедаем с Элен, то утешаем ее, что она вовремя родила ребенка. Она очень переживает, что наш магазин будут перестраивать. Уже началось строительство склада для тканей, скоро никто уже не сможет сшить здесь платье на заказ. Они забрали наши лучшие швейные машины и отправили их бог знает куда. А еще предполагается, что мы будем отсылать наших клиентов в новый отдел под названием «Консультация по приобретению товаров в магазине», где девушки, едва окончившие среднюю школу, будут водить клиентов по магазину и предлагать готовые платья, которые могут им понравиться. Вот что «Б. Олтман» имеет в виду под «личными услугами». Нам сказали, что это все дело рук Хильды Крамер, которую не только не уволили, но еще и передали ей выгодное дело, которое позволило выставить ее за пределы «Б. Олтман» в ее частный салон в Уайт-Плейнс. Сейчас мы нежданно-негаданно слышим, как по радио в передаче известного ведущего Илка Чейза не кто иной, как Хильда начинает рассуждать об одежде для рабочих. Мы с Рут шутим, что могли бы встретиться с ней, потому что мы безработные девушки, которые хотят работать и имеют большой опыт.

Я поворачиваюсь и смотрю в окно. Сегодня я чувствую себя вполне сносно; мне все еще не стало легче, но постепенно все налаживается. Прошел уже месяц с момента моего разговора с детективом. Конечно, я должна все забыть и подумать, как мне жить дальше. Прошлым вечером я составила список модельеров, чьими работами я восхищаюсь, и даже раздобыла их телефоны. Я намерена обзвонить их всех, даже Клер Маккардел, и разузнать, не нужна ли им опытная швея, которая может выполнять и отделку, и подшивку.

Рут зовет меня от входной двери. Даже наша регистраторша уволилась, поэтому трубку поднимает тот, кто оказывается поблизости.

– Лю, к телефону. Я беру трубку.

– Лю? Это Роберто. Папа… он снова упал в обморок.