— Нет! — восклицает Шурик. — Я не имею права злоупотреблять вашим благородством.

— Каким благородством? — почти искренне удивляется Саахов.

— Вы же рискуете из-за меня, формально вы прикрываете преступника. Нину-то украл я, и я должен сам искупить свою вину! Спасибо, огромное вам спасибо!

Шурик горячо трясет руку Саахова, затем быстро направляется к двери.

— Товарищ Шурик! — Саахова осеняет спасительная идея. — Зачем в милицию? Не надо этих жертв! Прямо к прокурору. Он все поймет...

Шурик и Саахов поднимаются на крыльцо дома. Дверь распахивается широко и радушно. За ней — шум, дым и звон пира. На пороге Шурика и Саахова встречают добродушный хозяин дома и члены его семьи.

— Дорогие гости, добро пожаловать! — радостно приветствует он пришедших, держа большой рог с вином.

— Скажи, Марим, прокурор у вас? — спрашивает Саахов.

— У нас, у нас, все у нас, весь город у нас, только вас ждали. Вина дорогим гостям!

— Нет-нет, спасибо, я не пью, — слабо защищается Шурик. — Нам бы прокурора...

— Отказываться нельзя... — шепчет Саахов. — Кровная обида.

Гостеприимные хозяева подхватывают Шурика под руки и увлекают в дом. Саахов с удовольствием следует за ними, предвидя дальнейшее развитие событий.

Вскоре он выходит из дома и, настороженно оглядываясь, звонит по телефону-автомату:

— Райбольница, да?.. Приезжайте, пожалуйста, немедленно на улицу Гоголя, сорок семь... Да, дом Капитанаки... Да-да, где именины... С одним из гостей совсем плохо... Немедленно, прошу...

 

Два санитара в белых халатах выносят носилки, на которых возлежит Шурик, как одалиска. Глаза его закрыты, он томно бормочет нечто нечленораздельное. Товарищ Саахов безошибочно рассчитал: Шурик действительно мертвецки пьян.

Санитары ставят носилки в санитарную машину. Любопытные гости и прохожие наблюдают и комментируют:

— Он еще песню поет, да.

— Что случилось?

— Человек немножко много вина выпил, ничего не случилось...

Саахов сообщает женщине-врачу симптомы болезни:

— Вы понимаете, это очень тяжелая форма заболевания. Надо спасать человека — так стоит вопрос, честное слово, клянусь! Вы понимаете, на почве алкоголизма у него появляются какие-то навязчивые идеи. Какая-то украденная невеста. Он рвется все время кого-то спасать... просто помутнение рассудка, честное слово.

— Ясно, делириум тременс, — ставит диагноз врач. — Белая горячка.

— Да, белый, горячий, совсем белый, — сочувственно подтверждает Саахов.

— Ну, вы не волнуйтесь, через три дня поставим на ноги.

Это не устраивает товарища Саахова.

— Э-э, нет, торопиться не надо. Это наш гость. Важно вылечить. Важно вернуть обществу полноценного человека. Торопиться не надо.

— Постараемся. До свидания!

 

Высоко в горах, на краю отвесной скалы, прилепилось «Орлиное гнездо» — одинокая сакля, переоборудованная в загородный домик товарища Саахова. Одна стена сакли с большим окном и балконом висит над пропастью. Крыльцо и веранда выходят во фруктовый сад, отделенный от внешнего мира глухой стеной, сложенной из горного камня. Конечно, этот домик выглядит старинной саклей только внешне. На самом деле он модернизирован.

Прекрасная пленница заключена в угловой комнате, обставленной с вызывающей восточной роскошью. И вообще все происходящее в «Орлином гнезде» как по содержанию, так и по форме живо напоминает нам приключенческие фильмы в стиле «ориенталь» типа «Багдадского вора», «Али-Бабы», «Синдбада-морехода» и т. д. Тут обязательны ковры и драгоценные подарки, прекрасные, но непреклонные пленницы, коварные султаны и их визири, могучие нубийские стражники, евнухи, рабыни и прочее. В этом стиле мы и видим героев нашей истории. Товарищ Саахов и Джабраил — это султан и его визирь, похищенная принцесса, естественно, — Нина, а все остальные обязанности нубийских стражников, евнухов и рабынь — совмещают в себе Трус, Балбес и Бывалый.

Нина дергает дверь — дверь заперта. Она смотрит в распахнутое окно — за ним пропасть. Другое окно, выходящее в сад, зарешечено. Выхода нет.

За Ниной из соседней комнаты через потайной глазок следит Джабраил.

Нина, то ли выжидая, то ли смирившись, успокаивается и начинает осматривать роскошную обстановку своей пышной темницы. Она взбирается на атласные подушки необъятного алькова и задумывается...

Щелкает замок. Нина настораживается.

В комнату входит Трус. Он неумело приветствует Нину по-восточному, склоняется в глубоком поклоне и пятится к резной инкрустированной тумбочке, в которой спрятан электропроигрыватель «Жигули». Комната наполняется чарующими звуками «Шехеразады» Римского-Корсакова. А Трус, снова отвесив поклон, застывает, сидя на скрещенных ногах, как изваяние, около полки с пластинками.

Появляется Балбес с большим подносом на голове, который он песет по-восточному, не поддерживая его руками. Склонившись в изящном поклоне, он ставит перед Ниной фрукты и изысканные яства. Пятясь задом, он занимает место на ковре, недалеко от Нины.

В дверях возникает мощная фигура Бывалого. Со скрещенными на груди руками он становится на страже.

Нина понимает, что таинственный жених в данную минуту действует не кнутом, а пряником. И она решает использовать преимущество своего положения. Она ведет себя, как принцесса, с удовольствием принимает и угощение и «культурное обслуживание». Нина берет большую лепешку и, весело поглядывая на своих слуг, начинает аппетитно есть.

— Все в порядке! — докладывает Джабраил по телефону своему шефу. — Можете приезжать...

А в комнате принцессы сменилась музыка. Балбес танцует и поет, услаждая слух своей повелительницы восточными куплетами. Рефрен подхватывают Трус и Бывалый, тоже вступая в танец.

И даже Нина включается в общее веселье. Она подпевает и танцует, при этом приближаясь к двери. Ей удается обмануть Труса, запутав его в шали, и незаметно выскочить за дверь. Снаружи щелкает замок.

Трус, ничего не замечая, в упоении продолжает танцевать. Коллеги яростно набрасываются на него и, подхватив, словно бревно, начинают вышибать им дверь, как тараном.

Нина вынимает ключ из двери и оборачивается. Перед ней стоит Джабраил. Путь к побегу закрыт.

— Ах, так?! — гневно бросает Нина. — Ну хорошо... Я объявляю голодовку, и теперь никто, кроме прокурора, сюда не войдет!

И она снова открывает дверь в комнату. А так как Балбес и Бывалый продолжают в это время таранить дверь Трусом, то он с криком «поберегись» вылетает из комнаты, пролетает через коридор и застревает в окне, выбив стекла.

А Нина скрывается в комнате и захлопывает за собой дверь.

 

Женщина-врач, которая накануне привезла Шурика, докладывает главврачу психиатрической больницы:

— Типичный делириум тременс. Рвется спасать какую-то девушку, которую украл, как ему кажется... В общем, он ведет себя так, как предупреждал нас товарищ Саахов.

— Да-да, он мне тоже звонил.

— А сейчас он находится в состоянии кататонического возбуждения и требует, чтобы вы немедленно его приняли.

— Требует — примем...

По длинному коридору спецдиспансера в сопровождении женщины-врача быстро идет Шурик, в больничной пижаме. Бросив негодующий взгляд на свою спутницу, Шурик решительно входит в кабинет.

И вот спустя несколько секунд тревожно замигала сигнальная красная лампочка. По коридору пробегают два санитара и скрываются в кабинете главврача.

Вскоре отсюда выходит спеленатый в смирительную рубашку Шурик в сопровождении санитаров и главврача, который тихо говорит дежурной:

— Да, диагноз товарища Саахова явно подтверждается...

— Саахов! — настораживается Шурик, услышав эту фразу. — Вы сказали — Саахов?

— Саахов, Саахов, — успокаивает его главврач.

Шурика осеняет странная и страшная догадка:

— Так это он меня сюда упрятал?

— Не упрятал, а направил в момент острого кризиса.

Все события прошедшего дня предстают перед Шуриком в совершенно другом свете. И он горячо обращается к главврачу: