— Значит, он — мальчик-олень?

— Нет. В отца пошёл. А отец его — лорд Фэрхауна, рыцарь Алмазного ордена, совладелец точильной фабрики и ранее приближённый короля Тёрна, — Гил прошептал это, боязливо оглядываясь. Верения прыснула.

— Алмазный лорд, говоришь. Да с тех пор как Граффити завоевали Точин, король Эронк прибрал к рукам Алмазный кряж и лорды у него в подельниках. А фабрику закрыли. Оставили лишь мастерскую для производства королевских точилок. Если так дело пойдёт, то этим лордам нечем будет задницу прикрыть.

Не девчонка, а большая феглярийская библиотека. Недаром она там ночевала.

— Колючий у тебя язык, девочка, — покачал головой Гил. — А лордам Междуречья нынче и впрямь несладко.

— Так бывает, когда предают своего короля и бегут, поджав хвост, вместо того, чтобы сражаться с честью, — жёстко парировала Верения. — Поделом! А теперь их же сыновья рассуждают о чести. Лицемеры! Я не позволю им опозорить Кееса… Занимайся, и всё будет хорошо.

Последние слова были адресованы мне. И она сказала это так уверенно, что я испугался. Однако мы с Гилом вернулись к стрельбе, и оставшиеся полчаса он пичкал меня теорией.

— Пойми. Научиться метко стрелять — это лишь треть дела. Настоящий стрелок управляет не полётом стрелы, а полётом мысли. Лук и стрела — всего лишь инструменты. Когда стреляешь из заколдованного лука, то мысленно сам направляешь стрелу. И она летит, покорная твоей воле. Для того она и зачарована. Ты направляешь её и возвращаешь в нужный момент. Поэтому все стрелки должны в совершенстве знать географию, метрологию и метеорологию. Мы изучаем карты, ландшафты, измеряем градусы и прокладываем курсы в любую погоду и время суток. Это важно, знать малейший сантиметр пути, чтобы не сбиться с курса и вовремя доставить стрелу с посланием. Обычно за стрелками закреплёны определённые маршруты. Но в Летящих стрелах учат стрельбе в любом направлении. В других клубах этого нет. Поэтому многие стремятся попасть сюда, но не все проходят испытания. А сейчас в клубе более сотни студентов.

— Как вы размещаетесь? — удивилась Верения.

— Половина учеников живут в городе… Ого, пора закругляться, завтра продолжим, а то скоро набегут студенты.

Верения подскочила с пенька.

— Спасибо, Гил. Ты — замечательный учитель.

— Пожалуйста, — смущённо ответил он и удалился.

— Как тебе? — лукаво спросила Верения.

— Никак, — ответил я и направился в деревню. Она не отставала.

— Пустая затея, мне не быть стрелком.

— Ещё не послезавтра, — загадочно улыбнулась Верения и умчалась куда-то, оставив меня посреди лесной полосы.

Поразмыслив немного, я двинулся к реке кружным путём. Теперь мне почему-то не хотелось встречаться с Астрой.

В тот вечер мы ужинали в трактире и там же ночевали. Было людно. Говорили все разом, обсуждая разбойников, что недавно объявились в Приречных лесах.

— Грабят обозы и торговые баржи из Перегама, — рассказывал трактирщик, подливая вина усатому горожанину. А тот кивал, опрокидывал кружку, вытирал усы и добавлял:

— Граффитских купцов нашли привязанными к дереву у дороги. Обчистили до нитки…

— Давеча сказывали, речной барон из Даур-хауза пропал вместе с каретой и свитой. Недели две искали, и отыскали в сарае посреди поля… Живого, но исхудавшего.

— А не сказывали, может он сам по пьянке?

— Ага, и карету из реки выловили, лигах в пяти оттуда. Тоже по пьянке?

— Точно, разбойники, зуб даю. Свита разбежалась, а бедолага барон плутал, покамест к огородам не вышел…

Разговоры о разбойниках скоро мне наскучили. В другое время я бы послушал, но сегодня голова была забита не тем. Я доел суп и поднялся в нашу с Линком комнату. Верению мы оставили гостить у друзей Сэрьена. Посчитали, что Командор вряд ли обрадуется, узнав, как его дочь шляется по трактирам. А девчонка и не возражала, ей нравилось в деревне.

Однако уснуть мне удалось не сразу. Вскоре туда ввалился Линк и через минуту уже храпел, рухнув на кровать. Сначала я приноравливался к его храпу, потом заткнул уши и усталость взяла своё. Но спал я недолго и проснулся внезапно, от шёпота, словно вернулся в чащи рарри. Шёпот звучал в моей голове, как продолжение забытого сна. Вслед за тем я ощутил покалывание, будто отлежал конечности. Перевернулся на другой бок, выпростал из-под одеяла руку и приглушённо вскрикнул — пальцы искрились. Зеленоватые искорки промелькнули и пропали, будто их и не было. Я потряс головой, протёр глаза и внезапно провалился в сон, а утром плохо помнил о случившемся. Знал бы я тогда, какие это тревожные предвестники… Но подобное более не повторялось.

Линк тоже спал плохо. Он метался и стонал во сне. Наутро ворчал и жаловался на головную боль.

— Обычное похмелье, — фыркнул Норд.

— Я и не пил-то вчера, — оправдывался Линк. — Так — язык намочил. А вот чем ближе Чёрные горы, тем беспомощнее я себя чувствую. От Хранителя знаний почти ничего и не осталось. Не знания, — обрывки…

— Крепись, дружище, — жалел его Норд.

Линк покрутил головой.

— Странно это. Завирса нет дома, а чары его крепчают.

— Значит, он где-то неподалёку и следует быть осторожнее.

— Он же двинулся в Фегль…

— Вероятно, что-то его задержало…

Это меня насторожило, но переживать было некогда. Предстояли занятия с Гилом. На этот раз стрелок провёл меня в один из домиков, где на втором этаже устроили что-то вроде лабораторного полигона. Посреди комнаты находился стол с макетом ландшафта Страны Двенадцати. Стрелочками и ниточками были указаны основные маршруты. Минут двадцать мы крутились возле него, изучая каждый камешек, каждую горку и ручей. Это была уменьшенная копия, но я нашёл там остров Адонисов и Замок превращателей. Как время пролетело!

Воспоминания захлестнули, но были безжалостно прерваны менторским тоном Гила, вещающего о мысленном перемещении стрелы. Тогда я движимый любопытством нашёл Серебряный ручей у подножия Чёрных гор. Туда и лежал мой путь. Не так уж и далеко. Мы прошли гораздо больше. Ущелье… А вот Ледяных гор на макете не оказалось. Занимаюсь тут разными глупостями!

Затем мы отправились на стрельбище и дальнейшие занятия свелись к тому, что Гил показывал мне воздушную фигуру с попаданием в пункт назначения. Попадать я научился, а вот воздушные петли и закрученные посылы не давались мне никак. Ни мысленно, ни реально.

— Зачем это вообще нужно? — бурчал я. — Стрела от этого ускоряется?

— Маневренность, — отвечал Гил. — А если птица навстречу или другая стрела, или неожиданное препятствие, а…

Он терпеливо объяснял, а в душе наверняка проклинал нерадивого ученика. И вот наступил момент, когда мне всё надоело. Сетуя на свою криворукость, я со злостью выпустил стрелу в небо. Представил, как она сделала круг, вернулась обратно и по синусоиде вонзилась в особняк графа на мишени. И вложил в это всю свою волю…

Стрела устремилась ввысь, на миг зависла, покачиваясь и звеня, и точно проделала всё, что задумывалось. Не веря глазам, я поскрёб затылок, а Гил, только что твердивший о ветровом крене, затих, уставившись на стрелу безумными глазами. Внезапно он подпрыгнул и кинулся ко мне с восклицаниями:

— У тебя получилось! Получилось!

— Случайность, — скептически заметил я.

— Давай ещё! — попросил он. Я проделал всё заново. Удалось!

— А теперь, вот так, — показал Гил.

И я повторил.

Он сходил с ума от радости. Наступил момент, когда ученик превзошел своего учителя. Гил обалдел и уже мнил себя выдающимся наставником стрелкового дела. И чем больше он радовался, тем сильнее меня охватывали сомнения. Что-то здесь не так. Этого не могло быть. Я становился всё мрачнее, а Гил не разделял моего беспокойства.

— Упражняетесь?

Мы разом обернулись. На пеньке сидела Астра. Сердце у меня радостно дёрнулось и упало.

— Давно тут сидишь?

— Минут десять.

Надо же, мы так увлеклись, что не заметили её.

— Астра, у него получилось! Ты же видела! — воскликнул Гил.