Как только монахини выскочили в дверь, "охранница", — какое издевательское слово для ее миссии, — выхватила из одежды небольшой арбалетик и вскинула его на меня.

Среагировала я совершенно бездумно и мгновенно, с силой толкнув ногой один из тяжелых кусков стены на тэйвонтуэ, и автоматически перекатившись по полу вдоль края, перехватив руки и повиснув уже в стороне. Чудовищный напор подхватил глыбу, словно в замедленной съемке бросив ее на женщину, так что она была вынуждена откатиться в сторону.

Стрела все равно прошла там, где секунду назад была моя голова. Вбитая бесконечными беспощадными тренировками и боями реакция все же спасла меня…

У нее была отличная реакция, поскольку, перекатившись по стене, она снова выстрелила. Очевидно, это была двустрельная или даже трехстрельная дожутская или аэнская штучка тэйвонту. Помню, в детстве у меня тоже была похожая.

Скольких я тогда из нее убила…

На вскинутую второй раз руку я среагировала также бездумно. Правая рука моя разжалась, и ураган мгновенно сам развернул меня. Напор ветра видимо сбил и ослабил стрелу, так что она только слегка задела меня, пробив одежду…

Благословение моим учителям, если б не их беспощадность требований и тренировок, мой скальп сегодня бы лишился меня!

Дальнейшее все происходило словно вообще без участия моего сознания — я наблюдала это словно со стороны в вдруг резко замедлившемся времени.

Тэйвонтуэ, а это была она, все еще перекатывалась по стене, уходя от того большого камня. Она не могла просто рвануть прочь, потому что ветер вжимал ее в стену и она все равно была бы вжата в стену плечом, и трение о стену сбило бы скорость ухода, а то и вообще дезорганизовало бы ее; а потом ее задел бы летящий камень, бывший уже близко. Расстояние было уже слишком маленьким.

Потому она двигалась змеиными перекатами, как мягкое колесо, после выстрела вжавшись лицом в стенку.

Я предчувствовала, что она станет стрелять еще раз, когда перекатиться, и задохнулась от возмущения. Странно, при этом я была абсолютно спокойной. Время словно замедлилось, и видела все словно четкими медленными сменами фрагментов.

Рука моя словно сама собой нащупала шаткий камешек в разломе, я бессознательно дернулась, вырвав его. И, словно продолжая движение, метнула его в жертву, подгадав с ветром. Жертву… Послав камень как раз, когда она оказалась спиной ко мне… Так, что она даже не почуяла броска, даже со своей дьявольской реакцией… У меня было такое ощущение, что это бросила не я, бросила точно, словно заранее зная, куда он попадет. Словно небольшой простой камень вдруг стал орудием смерти, и я уже заранее знала, как он ее убьет, и я вдруг даже сама похолодела от этого нежданного превращения. Это было так тягостно, будто ты увидела нечто нечистое и неприятное в себе, такой хорошей бедной девочке.

Он ударил ее, когда она была лицом к стене, и она ничего не видела, спасаясь от предыдущего громадного булыжника, сорванного мной, как раз шлепнувшего в стену и отскочившего на нее. Ничего страшного он, мой маленький камешек, конечно, причинить ей не мог. Даже приглушить толком. Но она как-то вдруг неестественно обмякла и остановилась в своих действиях, уткнувшись лицом в стенку, будто жалуясь ей в чем-то…

И тогда я прыгнула на нее, поддержанная ветром, так что вбила ее еще раз в стену, стараясь оглушить. Я знала, что если это тэйвонтуэ, то эта задача безнадежна для обычного человека. Но у меня не было иного выхода. Странно, но она даже не сопротивлялась… О Боже! Что за черт! Мгновенно развернув ее, я увидела ее удивленные и будто в чем-то обиженные, широко раскрывшиеся глаза, будто уставившиеся в одну точку, застывшие… Столько всего в одно мгновение…

Она была мертва…

На мои ладони, державшие ее голову, словно играя, разметались ее нежные локоны, и нежно защекотали по тыльной стороне руки, весело развиваясь на ветру.

Не понимая, что делаю, я снова развернула ее почему-то обмякшее и какое-то беззащитное от смерти тело, словно все еще удивляясь ее непонятному поведению, и тупо уставилась на красное пятно на нежной шее, в области шейных позвонков.

Почти невозможно просто так убить тэйвонту. А я уже видела по форменной одежде под рясой, что это тэйвонту. Это воины, это не просто люди, воспитанные в жестоких тренировках, — они прошли страшный по своей жестокости естественный отбор — по слухам большая часть детей, взятые в замок Ухон, просто не доживают до совершеннолетия. А те, кто выжил — теоретически неуязвимы. Даже нашпигованные стрелами, как колбаса, они продолжают сражаться. Стальной каркас мышц закрывает жизненно важные органы, в том числе и шею. Даже если ударить по ней палкой, тэйвонту бессознательно напряжет мышцы и сломается палка, а не шея.

Острым углом брошенный камешек попал ей в шейной позвонок в одну единственную точку. И перебил его…

Ты сама погибла той смертью, которой хотела убить меня — подумала я, вглядываясь в беззащитное лицо, обрамленное нимбом непокорных вихров.

Почему-то мне казалось, что я когда-то ее знала как одну семью, и она меня любила. Бред какой-то. Какой она была? Из-за чего она пыталась убить меня?

Я сидела, печально глядя на нее и поглаживая ее волосы, а ветер трепал их, и в ее лице мне чудился какой-то упрек…

Наконец, какие-то ворвавшиеся далекие голоса донесли до меня истину, что я сумасшедшая. Раз в такой обстановке медлю. Похоже, дверь завалило обвалившейся стенкой, и они пытались открыть ее…

Лихорадочно я стала переодевать труп в свою одежду, предварительно внимательно осмотрев его на наличие каких-либо отличительных примет, сравнивая с собой.

Если такие были, или были сильные отличия от меня, я орудовала камнем.

Уничтожая их…

Мы были с ней одного роста и одинаково сложены, словно сестры. Даже лица у нас были похожи, как показало найденное в ее одежде зеркальце. Женщина всегда остается женщиной, даже если она воин. Только глаза и форма носа были немного другие. Мои глаза намного больше и другого цвета…

Ее форма сидела на мне, как влитая. Конечно, завязки пришлось перешнуровать, кое-что подчистить, кое-где подрезать и перетянуть тканью, но в общем все хорошо, прекрасная маркиза. Оружие удобно распределялось в ней, и я вдруг почувствовала, что мне это ощущение привычно. Только в моей форме некоторые карманы располагались иначе.

Стоп. Это я обдумаю на досуге. Когда будет свободное время. Вокруг пояса была обмотана несколькими рядами очень тонкая, но абсолютно надежная веревка тэйвонту. Ее было не так много — метров тридцать.

Еще раз поглядев на убитую, я сняла с себя и надела на нее свои украшения — ожерелье и перстень. По ним меня и опознают. Остались отличия лица и рук.

— Прости, — сказала ей я и обрушила на ее голову тяжелый камень. Работала я споро и профессионально. Скоро остались одни мои черты лица, а на нее стало невозможно смотреть.

Странно, думала я, как удивительно оборачивается иногда случайность. Никогда не надо унывать. Импульсивно брошенный больной девочкой камень убил тэйвонтуэ, попал, перекрутившись в воздухе, да еще в условиях бешенства урагана, острым углом точно в шейный позвонок тэйвонту. Поистине, с нами Бог! Одна случайность из ста. А с тэйвонту, могущей увернуться от выпущенной с пяти шагов арбалетной стрелы — одна из тысячи. Не только попасть, но и убить! Такое везение есть поистине чудесное вмешательство.

Я была рада, что не убивала ее специально. Что так получилось по воле случая.

Поистине, велик Бог! — как гласит тут надпись над окном.

Но чем больше я об этом случая думала, тем все большее страшное подозрение и неприятная тревога рождались во мне…

Я не хочу!!! — почти завыла я от переживания. — Я бедная несчастная девочка, чистая, ласковая и любящая… Я хорошая девочка, я никогда не была плохой! У меня доброе сердце!

Видишь, — успокаивающе сказала я себе, как кукле, раз это камешек, значит, это не может быть оружие, и я, значит, просто ненормальная сумасшедшая.