— А чего вы на меня стрелки переводите? — возмутился технический исполнитель. — Я только на кнопки нажимал и ваши файлы в банк переправлял. Может вы сами напортачили, когда за столом во время ужина у вас перемена поз, то есть блюд, вместе с какой-то там жидкостью проистекала?

Проверила Анна файл в компьютере, нервно хихикнула и покончила с собой, как с главным после генерального бухгалтером.

В неглавные перешла.

Потому как завод встал на грань скорого банкротства.

Или долгого судебного разбирательства с государством.

Или откупиться?

Или… или…

Акции упали в цене до стоимости бумаги, на которой они напечатаны.

Их бросились продавать.

А никто не покупает.

Только меняют.

На пустую стеклотару.

И на письма с фронта.

Экономической борьбы.

С хакером.

Который быстренько схавал контрольный пакет — целый мешок ярко-зеленых бумажек, именуемых акциями ОАО.

Назначил своего человека генеральным.

И объявил экономическую амнистию.

Себе.

ОТКРЫТЫЙ ДЕБАТ

На этот день трижды-три раза похороненный, несмотря на свой далеко еще не пенсионный возраст, профессор Лосев-Рогатов объявил общий сбор. Предстояло наметить программу летнего трудового семестра.

Извращенный подвально-лабораторной жизнью и едой в суходро… тьфу, в сухомятку профессор от скудоумия предложил аспирантам три варианта отдыха.

Первый — коллективно достроить ему баню в саду.

Второй — баню в саду все-таки достроить, а заодно и отдохнуть на природе.

И третий, самый экзекутский из всех экзекутистых — проторчать весь июль в Москве, в душных читальных залах ленинки, собирая по крупицам, а где возможно и стаканами, материал для… а, ладно, там и разберемся, для чего кто чего накопал. Диссертация, она того, она требует, чтобы определенные требования были востребованы в требуемом порядке и соответствующем объеме. И чем больше натаскано за годы аспиранства всякого дерьма, тем пользительнее мыслю можно в том дерьме выловить.

Профессор здраво, чисто по-профессорски рассудил: какой идиот поедет в столицу в самый жаркий месяц парить яйца в читальном зале? Ну, только самый наипоследний! А потому, по его, по профессорской логике, выходило: парить яйца будет он, но потом, когда холода придут, и в собственной, его аспирантами отстроенной бане, вполне вероятно, что с ними же, с аспирантами, вернее, с некоторой, даже, можно сказать, с лучшей половиной из них, а если уж совсем конкретно, с Лешкой или Васькой, а лучше с двумями обоими одновременно и сразу.

По вышеизложенному поводу в каморку неспешно стягивались ее обитатели.

Несмотря на данное себе обещание непременно отоспаться, расслабиться и пофилонить, Юля опять пришла к восьми утра.

Опоздав минут на десять, к половине одиннадцатого явилась Наташа. Она всегда приходила запыхавшейся. Как ни поджимало ее время, Наташа находила силы взбежать на четвертый этаж, промчаться по широкому коридору и спуститься по другой лестничной клетке в подвал. Пусть все видят, как она торопилась к ним овстречь, аж пена изо рта и дым из… впрочем, она плюхалась на первый попавшийся стул и дыма никто не успевал заметить.

Заботливо передаваемые с одних материнских рук на другие, повсеместно заласканные и в усмерть упоенные грудным молоком, к обеду приползли очередной раз лишенные девственности Васька с Лехой.

Профессор зацепился сучком за чей-то подол и привычно совсем не пришел, доверив решать судьбу собственной недостроенной бани любимым ученикам.

Намеченное на половину девятого собрание началось почти вовремя, в три с четвертью по полудни, о чем в протоколе сделали соответствующую пометку.

— Ну что? — спросила Наташа, когда все послепьяношные бутерброды были раскатаны, а все привезенные пацанами из деревни отчеты в соленом, запеченном и отсепарированном виде запиты чаем и благополучно уничтожены. — Будем знакомиться?

— Давай, — обрадовался Леха, смахивая с губ местами не обсохшее молоко. — Снимай штаны.

— Балда! — разочаровала Наташа. — Сегодня знакомимся с планом Лосева — Рогатова.

— Опять тебе облом, — обрадовался Васька. Он всегда радовался, когда облом был у других, не у него.

- 'Огласите, пожалуйста, весь список', - пискляво процитировал никогда не обижающийся сегодня на других сытый со всех сторон Леха.

Эту просьбу Лехи сочли возможным беспрекословно удовлетворить. Ответственная за все Юлька торжественно зачитала политическое завещание великого Учителя пока еще не совсем великих аспирантов.

— Открываем дебаты, — дала она команду.

Первым свой дебат привычно и так широко открыл Леха, что все, не открывшие пока ничего, увидели привольно плавающий в молоке пирожок с ливером, который Леха от природной жадности проглотил не жуя.

— Ну уж вот! — высказал неугомонный свое личное общее мнение. — Я просто категорически считаю, что считать надо так. — Он построил у всех на виду два указательных пальца домиком, засунул их по третью фалангу в нос, на этот раз себе, и выдавил, как показалось, изо рта, коллективное мнение. — Первый вариант исключается. Однозначно, я сказал! Однозначно!

— Почему? — Юлька любила конкретику, а тут еще не для себя лично, а для протокола, и потребовала широкомасштабных объяснений.

— В первом, в отличие от второго варианта, отсутствует ключевое слово 'отдохнуть', - довел до внимания внимающих слушателей суть своего открытия Леха.

— Я поддерживаю, — первым согласился считать довод открытием Васька.

— И меня туда же, — побежала следом Наташа, — запишите.

— Коллективно принято, — резюмировала Юлька. — Какие будут мнения по следующим пунктам?

— Чтобы не обидеть нашего великого шефа и воплотить в жизнь все его завещательные заветы в соответствии с вышестоящими указаниями, я бы поступил так.

— Ты поступай, а не разглагольствуй.

— Мысль, прежде чем выплеснуться в чью-нибудь морду, должна созреть, потом сформулироваться, и уж после этого родиться до вашего слуха, — Леха захотел почувствовать себя значимым и летающим под облаками.

— Похоже, кто-то давно в моих руках ползунки не менял, — пригрозил Васька.

— Может, заставим его в другом месте языком поработать? — заговорщицки переглянулись Юлька с Наташкой, потягиваясь и выкручивая колени.

— Ладно-ладно, рожаю! — Леха кубарем свалился с небес, здраво посчитав, что цену он себе набил достаточно, дальше тянуть — будет перегиб, дальше будет бито что-нибудь другое, и, возможно даже в области фэйса, и скороговоркой разродился. — Политические завещание любимого учителя содержит, если в него внимательно всмотреться, четыре примерно равных по трудозатратам пожелания. Васька строит профессору Лосеву баню. Закрываем желание первое. Я отдыхаю. Этим выполняю желание профессора под номером два, и что важно, заметьте! Я клянусь вам, что, в отличие от некоторых, — красноречивый взгляд в сторону товарища устроителя бань, — не попрошу ничьей помощи! Ну, а наши красавицы, (хи-хи, за свой счет, товарищи, за свой счет! Никаких командировочных! Что, в столице Тверская закрыта? Или трассу 095 разобрали по булыжникам голодные пролетарии?) отправляются исполнять оставшиеся желания в славный город Москву, просиживать самые широкие свои места в их ленинке. Одна собирает по крупицам, вторая может и стаканами. Потом меняетесь. Крупицами и стаканами, девочки. И все довольны, заметьте, — все довольны! А я особенно. Потому что все четыре пожелания выгодно размещены, безработица ликвидирована, плоды пожинать мы поможем, а порох, который в пороховницах, я берусь самолично подмочить и толкнуть врагам демократии и прогресса.

Били Леху на удивление недолго.

Аксиома о том, что в драке рождается истина, очень скоро нашла свое подтверждение на сохранившихся для истории страницах протокола допр… собрания.

БРАТЬЯ МЕНЬШИЕ

Спасли избиваемого тугие удары чужих ног в железную дверь каморки.