— Тогда уж можно и узнать, что именно горит, — сказал Майклс вслух. Он включил лампу, находящуюся около кровати, а потом и радио. За ручкой настройки зажегся небольшой огонек. Майклс стал нетерпеливо ждать, когда же приемник нагреется достаточно, чтобы поймать радиосигнал.

Первая найденная им станция играла музыку Бенни Гудмана. Майклс мысленно поинтересовался, не прогневает ли самых непреклонных джонни-ребов сочиненная чертовым янки музыка. Но сейчас ему было не до джаза. Он повернул ручку.

— …ужасный пожар на улице Бурбон, — говорил репортер. Несомненно, он говорил о тех огнях, которые Майклс только что увидел. Репортаж продолжался: — В эти самые минуты пламя пожирает «Дом настоящего абсента», одну из старейших достопримечательностей Нового Орлеана. Представления в «Доме абсента» идут всю ночь напролет, и потому имеются опасения, что внутри погибло немало людей. Это здание было возведено гораздо больше ста лет назад, и повидало на своем веку…

Майклс выключил радио с такой силой, что едва не сломал выключатель. Он не верил в совпадения, не верил в них нисколько. Где-то в развланинах «Дома настоящего абсента» лежали бренные останки Люси-танцовщицы, чего, без сомнения, кто-то и добивался.

Он затрясся в ознобе подобно больному гриппом. Ведь он думал попросить Колквита встретиться с ним именно там, а не «У Галатуара», чтобы Люси могла помочь убедить похоронного кучера рассказать о том, что он знал — а также чтобы Майклс мог увидеть ее снова. Но посещение одного и того же места дважды было бы ошибкой. Такая неосторожность всегда дает противнику возможность тебя заметить. Понимание этого спасло Майклсу жизнь — и Колквиту, он надеялся, тоже. Вот только бедной Люси это не помогло ни черта.

Он позвонил вниз и попросил принести бутылку виски. Если служащий отеля на другом конце провода и нашел такой заказ в двадцать минут четвертого ночи не совсем обычным, то в голосе его никакого удивления не послышалось. Выпивка была доставлена в номер без промедления. Осушив три или четыре стаканчика, Майклс смог заснуть снова.

Вечером «У Галатуара» Колквит не появился.

Когда Морри Гаррис позвонил на следующий день в похоронное заведение, секретарша сказала, что Колквит не явился на работу по состоянию здоровья.

— Слава те Господи, — сказал Майклс, узнав от Гарриса эту новость. — Я уж боялся, что он не явится по состоянию смерти.

— Ага. — Гаррис погладил свои курчавые волосы. — Я не хотел спрашивать у этой девушки его телефон и адрес. Я и звонить-то не хотел. Чем меньше мы привлечем к нему внимания, тем лучше.

— Ты прав. — Майклс снял очки, сдул пылинку с левой линзы и водрузил их обратно на свой нос. — Теперь мы знаем, где он работает. Можем узнать, где он живет. Надо только покопаться в бумагах.

— Покопаться придется немало, — сказал Гаррис с кислой миной, — но таки да, этого будет достаточно. Пойдем в Отдел Записей?

Большое мраморное здание на улице Талия было окружено пулеметными гнездами. Если джонни-ребы все-таки начнут свое восстание, то именно его сожгут в первую очередь. Федеральная армия и бюрократы, контролирующие покоренные провинции былой Конфедерации, управляли ими не только силой, но и посредством учета своих недовольных, мятежных подданных. Каждый белый человек должен был ежегодно заполнять карточку, в которой он указывал место работы. Каждая фирма должна была представлять список своих работников. Большинство государственных служащих, проверяющие соответствие одних форм другим, были неграми. Следить, чтобы никто не обманывал правительство, было в их личных интересах.

Неулыбчивые часовые устрашающего вида тщательно проверили документы Гарриса и Майклса, сверив фотографии с лицами и заставив агентов ФБП расписаться в их присутствии, пока в конце концов не допустили их в здание. Часовые опасались как вредительства, так и лобовой атаки на охраняемое ими учреждение. Записи, содержащиеся в этом Отделе, помогали присматривать за всей Луизианой.

Ганнибал Дюпуи был высоким и полным черным мужчиной, носящим едва ли не самые толстые очки, которые Майклс когда-либо видел.

— Похоронные заведения, — сказал он, в задумчивости поднимая палец. — Да, они в комнате Уэйд, в ящиках у восточной стены. — Майклс почувствовал, что спроси они его о чем угодно, от таверн до таксидермистов, и он тут же бы им ответил, где хранятся соответствующие папки. Такие люди были незаменимыми штурманами, великолепно ориентирующимися в расстилавшихся перед ними необъятных бумажных морях.

Копание в бумагах, сложенных в ящиках у восточной стены комнаты Уэйд, заняло пару часов. В конце концов Майклс нашел требуемую запись.

— Колквит Д. Рейнольдс, похоронный кучер, — сказал он, — ага, он работает в «ЛеБланк и Питерс». А вот и адрес, и телефон, и пометка о том, что они проверены и подтверждены. Они тут свое дело знают, это уж точно.

— Они тут обязаны свое дело знать, — ответил Морри Гаррис. — Как бы тебе понравилось быть негром на Юге, если б белые, на шее у которых ты сидел годами, вдруг оказались на коне? Особенно если они окажутся на коне с помощью нацистов. Как только они нас, чертовых янки, прогонят, так сразу же начнут вешать негров на фонарях.

— Ты прав. Пошли найдем мистера Рейнольдса, чтобы твои предсказания не сбылись…

Согласно документам, Колквит Рейнольдс жил на Каронделе, рядом с Сент-Джозефом, к юго-западу от Французского квартала. У Гарриса была машина — хрипящий с присвистом «Блейзингейм», который доставил их с Майклсом по указанному адресу. Майклс постучал в дверь дома, который, подобно остальным жилищам этого квартала, выглядел немногим лучше затрапезной халупы.

Ответа на стук не последовало. Майклс бросил взгляд на Морри Гарриса. Для обыска дома в джонни-ребовских краях агенты ФБП в ордере не нуждались. Но дело было в другом — оба опасались, что не найдут внутри ничего, кроме трупа.

Когда Майклс уже собирался взломать входную дверь, из окна соседнего дома показалась голова старушки, которая сказала:

— Если вы, джентльмены, ищете Колквита, то здесь вы его не найдете.

Морри Гаррис снял шляпу и вежливо кивнул, почти отвесив нижайший поклон.

— А где же он тогда, мэм? — спросил он, пытаясь изо всех сил говорить с местным акцентом и обращаясь к старушке так почительно, словно она была замужем за военным губернатором.

Она залилась кудахтающим смехом — пожалуй, такое обращение пришлось ей по душе.

— А там же, где всегда, когда он пьянствует вместо работы: в салуне «Старые Времена» за углом. — Она выгнула потрескавшийся большой палец, чтобы указать дорогу.

Салун «Старые Времена» был разрисован красными, белыми и синими полосками. Это были национальные цвета, и потому не представляли собой ничего из ряда вон выходящего. Но если учесть название заведения, то они наверняка символизировали дни Великого Мятежа и предателей, использовавших эти цвета для совсем другого флага. Майклс готов был держать пари на кругленькую сумму, что на хозяина этого салуна уже было заведено толстенное досье в ФБП.

Они с Гаррисом вошли внутрь. В заведении было полутемно и тихо. Вентиляторы под потолком создавали иллюзию прохлады. Вышибала за стойкой уставился на новоприбывших таким же сомневающимся взглядом, каким он, бесспорно, встречал любого незнакомца. За столами сидели четверо или пятеро посетителей, явно выглядевшие завсегдатаями этого питейного дома. Если спросить, кто тут из них Колквит, то можно и нарваться на неприятности.

Впрочем, один из завсегдатаев почему-то казался знакомым. Спустя мгновение Майклс понял, почему — этот потягивающий в углу пиво старичок управлял той самой похоронной повозкой, которая задержала его несколько дней назад на пути обратно в отель. Он пихнул Морри Гарриса локтем и кивнул в сторону старичка. Они подошли к нему вместе.

— Привет, Колквит, как дела? — дружелюбным тоном спросил его Гаррис. Бармен успокоился.

Колквит поднял на них взгляд, тщетно пытаясь его сфокусировать.