Женя добралась до конька крыши, встала там и огляделась. Огни города притягивали – так и хотелось лететь им навстречу. Но что это она? Матвей же сказал – вниз не смотреть! Женя повернулась в ту сторону, куда он убежал, и потихоньку пошла. Здесь была вполне ровная, пригодная для ходьбы тропка, а с раскинутыми руками идти по ней было еще легче. Вскоре девушка заметила впереди две фигуры. Они были не на коньке, а на скате крыши. Одна фигура – в юбке – стояла, а другая сидела в трех шагах от первой. Жене показалось, что Матвей подманивал к себе женщину, как делают это с голодной собакой, протягивая ей кусок хлеба.

Грушевский увидел напарницу на коньке крыши и застыл. Он явно не ожидал подкрепления. «Так-то оно так, но главное не оказаться для него обузой» – вот о чем подумала Женька. А в следующий миг женщина на крыше резко вскинула ногу, будто хотела лягнуть Матвея в челюсть, но Грушевский увернулся от удара и ловко поймал ее за ногу. Женщина грохнулась на железо и вместе с Матвеем медленно заскользила к краю крыши.

– Жень-ка! – ударил в уши девушки отчаянный крик.

Женька прибавила скорости. Добежав до места схватки, она присела и, держась за оторванный край железного листа, вытянулась вниз всем телом и каким-то чудом успела ухватить Матвея за пальцы, которые жадно сжали ее руку. Потом совместными усилиями они подтащили воровку к коньку. Ее юбка задралась, выставив миру грубые панталоны, цвет которых в полумраке нельзя было определить. И тут Матвей проделал такое, отчего Женьку чуть не стошнило. Он взял и содрал с женщины эти трусы, а под трусами... под трусами оказалось совсем не то, что девушка ожидала увидеть.

– Это... мужик?! – выдохнула Женя.

Воровка (как выяснилось, вор) изогнулась всем телом и снова попыталась лягнуть Матвея, но тот пинком отбил ногу, а затем, подобравшись, со всего маха ударил подлеца в челюсть. Вор потерял сознание.

Пока он лежал без движения, Матвей снял свой ремень и стянул мужику руки за спиной, оставив длинный хвост, как поводок.

– Женька, ну ты даешь! – сказал он, справившись с этой работой. – Если бы не ты...

Мужик зашевелился, Матвей дернул за поводок и заставил его подняться.

– Давай двигай вперед, придурок!

Он подтянул психу трусы, чтобы тому удобней было идти, и все трое не спеша пошли. У Жени сильно дрожали коленки, но она нашла в себе силы пройти несколько десятков метров и не свалиться вниз.

К чердачному окну молодая дружинница подбиралась уже ползком на пятой точке. В окне их ждал милиционер, у него было четыре звездочки на погонах. «Капитан», – догадалась Женя. Когда передавали задержанного ему в руки, он покачал головой:

– Вы не в цирке работаете, ребята?

– Студенты мы, – ответил Матвей, – но не циркового училища. Я экономист, а она – биологиня.

Капитан присвистнул.

– Давайте к нам в милицию, а? – предложил он.

Матвей и Женя нервно рассмеялись.

В университете Грушевский и Березуцкая стали героями. И когда их вызвали в приемную к ректору, они даже не удивились.

В кабинете стояла молодая женщина года на три старше Жени, которую, как показалось девушке, она уже где-то видела. Женщина бросилась навстречу вошедшим, хлюпая носом, словно собиралась заплакать, пожала им руки и тихонько, с чувством сказала:

– Ребята, не знаю даже, как вас отблагодарить. Приходите, что ли, ко мне, на Суслика посмотрите. Вы же его и не увидели толком.

Женя и Матвей недоуменно переглянулись.

– Ой, простите, вы же не знаете меня, – спохватилась женщина. – Я Татьяна, мама Костика, ребенка, которого украл тот псих. Вы сможете прийти к нам сегодня?

Где-то Женя слышала фразу, что добрые дела никогда не остаются безнаказанными. Сегодня Димка обещал сбежать в самоволку. Пока Женя размышляла, как бы повежливее отказаться, Матвей успел ляпнуть, что они обязательно придут.

Они долго думали, что бы купить ребенку, и вдруг Женька выбрала плюшевого мишку. Он был ярко-розового цвета.

– Ну что ж, – решил Матвей, – пусть будет Костику игрушка на вырост.

Женя не могла припомнить случая, когда бы ее так принимали. На гостей смотрели как на богов, не знали, куда посадить и что предложить. На столе были бутерброды с красной икрой, коньяк, оливки, всевозможные салаты, осетрина, жаркое из курицы... Прямо свадебный стол!

Ребенок спал, гости на него только посмотрели, и их тут же пригласили отобедать.

Петренко – муж Татьяны – оказался очень немногословным, а сама женщина, наверное от волнения, все время обзывала Матвея Мишенькой. Женя и Матвей выслушали все семейные легенды и в конце вечера действительно почувствовали себя героями.

Вдруг Татьяна сказала:

– Ну, мы теперь вроде как родственники. Я надеюсь, вы на свадьбу нас пригласите?

Женя судорожно икнула, чуть не поперхнувшись кусочком мяса, а Матвей спокойно сказал:

– Не на одну, а на целых две: когда она замуж будет выходить и когда я женюсь.

Татьяна посмотрела на них с непониманием:

– Ой, простите, я почему-то подумала, что вы без пяти минут жених и невеста.

Матвей показал Жене язык:

– Тили-тили-тесто, жених и невеста.

Все улыбнулись и почувствовали себя свободнее. Татьяна начала рассказывать смешную историю о том, как познакомилась со своим на тот момент будущим мужем. Произошло это на черноморском пляже. Петренко был старше Татьяны; его друзья пророчили ему быть холостяком до самой гробовой доски. Как-то раз он с друзьями отдыхал на курорте, и после двух бутылок пива Петренко поспорил с ними, что прямо сейчас, не произнеся ни единого слова, «завербует» себе отличную невесту. Друзья посмеялись, а он пошел вдоль пляжа.

– Представляете, – сказала Татьяна с придыханием, – все так и произошло! Мы познакомились за одну секунду, но Петренко и правда не произнес ни слова...

– И как же это он сделал? – с улыбкой спросил Матвей, глядя на покрасневшего мужа Татьяны.

– Это случилось по велению свыше, – продолжала взволнованно рассказывать Татьяна. – Он проходил мимо нас с мамой и вдруг вскрикнул, пошатнулся и чуть не упал прямо на меня. Надо же, прямо в том месте в песке лежал осколок бутылочного стекла. Представляете? А я тогда только в медицинский поступила, в сумочке везде бинт с йодом таскала... Представляете? Я тут же промыла ему рану минералкой, забинтовала, а потом он долго сидел на нашем полотенце, улыбался и молчал. Мне это показалось таким загадочным... Я представилась, потом его спрашиваю, мол, как вас зовут, а он мне: «Петренко». Мы с мамой так и повалились со смеху. Мама часто вспоминает этот момент. Говорит, он тебе сразу свою фамилию предложил, без обиняков... Представляете?

Гости посмеялись.

Татьянин муж не знал, куда глаза прятать, а потом буркнул, что пойдет чайник поставит, и скрылся на кухне.

Тут заплакал Суслик-Костик, и мать пошла к ребенку.

– Извините, мне нужно покормить малыша, – сказала она. – А вы можете пока посмотреть телевизор.

– Ой, нет, спасибо, – поднялся Матвей. – Я думаю, мы еще заскочим к вам как-нибудь. А теперь пойдем, уже поздно.

– Ну хорошо, – согласилась наконец радушная хозяйка. – Петренко! Проводи гостей до троллейбуса!

– Спасибо, спасибо, – запротестовала Женя, – мы не заблудимся.

Петренко появился в проеме двери. Матвей пожал ему руку, сделал Костику «козу» на прощание, и гости вышли за порог.

Было около двенадцати часов ночи. Им повезло – навстречу ехало пустое такси. Матвей остановил машину, сказал, что отвезет Женю в общежитие, а потом поедет домой.

– Мама уже волнуется, она не любит, когда я прихожу домой поздно.

Женю это немного удивило. Еще в гостях он расстроился, когда узнал, что у хозяев нет телефона, а значит, нет возможности позвонить домой, предупредить, что задерживается.

– Да что с тобой может случиться? Чего она так волнуется?

– Есть причина, – сдержанно ответил Матвей и добавил: – Это все из-за отца.

– А что с ним? – удивилась Женя. – Ты мне никогда не рассказывал. Где твой отец?