Явление II

Те же. Входит Лидочка, в пледе, в шляпке, в руке у нее большой ридикюль и просвира.

Лидочка. Ах, Владимир Дмитрич! Здравствуйте! (Жмет ему руку.)

Нелькин (кланяясь). Здравствуйте, Лидия Петровна.

Лидочка. Как я рада! — Ну — вы чаю не пили? Вот мы вместе напьемся, а вы моему старику ваши путешествия рассказывайте. Здравствуйте, тетенька. (Подходит к ней и целует ее в лоб.) Что, отец встал?

Атуева. Встал.

Лидочка. А я как спешила…. боялась опоздать, — ему пора чай давать, — он любит, чтобы все было готово…. (Снимает скоро шляпку, кладет просвиру и ридикюль.)

Атуева. Тишка, эй, Тишка!

Тишка входит.

Накрывай чай.

Лидочка. Тетенька — вы знаете, я сама ему чай накрываю, — (Тишке) не надо, Тихон, подай только самовар…

Тишка уходит.

Атуева. Самодуришь, матушка!

Лидочка (собирая чай). Тетенька, я уже несколько раз вас просила — оставьте меня; если это мое желание…

Атуева. Ну делай, сударыня, как хочешь.

Лидочка. Владимир Дмитрич — давайте сюда к окну стол и большое кресло.

Несут стол и придвигают кресло.

Вот так… подушку…

Нелькин подает ей подушку.

Так — ну теперь чай. (Накрывает скатерть, собирает чай.)

Тишка ставит самовар.

Постойте, ему вчера хотелось баранок — посмотрите, там у меня в мешке…

Нелькин подает ей баранки — она заваривает чай.

Атуева. Что ж, матушка, ты эти баранки сама купила?

Лидочка (заваривая чай). Да, тетенька (улыбается), сама.

Атуева (Нелькину). Видите! Сама баранки на рынке покупает! — это она мне назло!..

Нелькин (унимая ее). Полноте, что вы!

Явление III

Те же и Муромский, выходит из своего кабинета в халате.

Муромский (Лидочке). Здравствуй, дружок. (Целует ее. Увидя Нелькина). Ба, ба, ба… уж здесь; вот так спасибо, обнимемся, любезный!

Обнимаются.

Нелькин. Как здоровье ваше, Петр Константиныч?

Муромский. Помаленьку; а ты вчера к нам сюрпризом явился. Ты по пароходу?

Нелькин. По пароходу-с.

Муромский. Ну что же, рассказывай, где был, что видел?

Лидочка (подходя к отцу). Нет! Позвольте, папенька, позвольте! (Ведет его к чайному столу.) Сначала садитесь, а то чай простынет — вот здесь, — (усаживает отца), вот подушка — что, хорошо?

Муромский (усаживаясь и смотря на дочь). Хорошо, мой ангел, хорошо!

Лидочка. Вот так — я вот подле вас… (садится) а вы, Владимир Дмитрич, напротив.

Нелькин садится.

Вот вы теперь и рассказывайте — да, смотрите, так, чтоб весело было. (Наливает чай.) Ну, папа, чай, думаю, отличный, сама выбирала.

Муромский. Вот спасибо, а мне нынче чаю что-то хочется. (Пьет.) Я уж у себя в комнате поджидал: что-то, мол, моей Лидушечки не слышно? Слушаю — ан и запела… птичка ты моя (целует ее), голубушка… (пьет чай.) Славный, Лидушечка, чай, славный.

Лидочка. Ну я очень рада.

Муромский ищет чего-то.

А… вот она! (Подает ему просвиру.)

Муромский. Ах, ты мой ангел… (Нелькину.) Прочитай-ко, брат; ты, я думаю, живучи у бусурманов-то, давно этого не читал. (Передает ему просвиру.)

Нелькин (читает). О здр…авии… ра…ба… бо… жия… Пе… тра.

Муромский. Поверишь ли: вот она мне от ранней обедни каждый день это носит. А? (Разламывает просвиру и дает половину Нелькину).

Лидочка (разливая чай). Что ж, папа, каждый день за ранней обедней я вынимаю о здравии вашем часть и молюсь Богу, чтобы он сохранил мне вас цела и здрава… Бог милосерд, Он мою молитву видит да вас своим покровом и покроет; — а вы вот кушаете чай, да и видите, что ваша Лидочка за вас уж Богу помолилась. (Целует его.)

Атуева. Стало, вместе с бедными дворянками просвиру-то подаешь.

Лидочка. Не могу вам, тетенька, сказать — потому там нет ни бедных, ни богатых, ни дворянок.

Муромский. Полно вам, Анна Антоновна, ее пилить. — Ведь она дурного дела не делает. (Нелькину.) Поверишь ли, я вот только утром подле нее часок и отдохну; — а если б не она, да я бы, кажется, давно извелся. Что, она переменилась?

Нелькин. Нисколько.

Муромский. Ну нет; похудела.

Нелькин. Так — немного… мне все кажется, что вы белокурее стали, светлее; на лице у вас тишина какая-то, будто благодать Божия на вас сошла.

Лидочка. Полноте; это вы грех говорите… рассказывайте лучше папеньке, что видели, где были.

Муромский. И в самом деле рассказывай — где ж ты был?

Нелькин. Много потаскался, глядел, смотрел, — ну и поучился.

Лидочка. Не верьте, папаша, а вы вот спросите-ка его о Париже, что он там делал? — Отчего он там зажился?

Нелькин (смеясь). Ну, что ж делал, Лидия Петровна, — приехал, поселился скромно, au quartier Latin.

Муромский. Что ж это?

Нелькин. В Латинском квартале.

Муромский. Там, стало, и гризеточки по-латыне говорят — а?

Нелькин (не слушая). С Сорбонной познакомился…

Муромский. А это кто ж такая?

Нелькин. Тамошний университет.

Муромский. Сорбонна-то? (Грозя ему пальцем.) Врешь, брат; не актриса ли какая?

Нелькин. Помилуйте!

Муромский. То-то. Да ты малый-то важный стал; поубрался, похорошел…

Тишка (входит). Петр Константиныч! Иван Сидоров приехал.

Атуева. Ну, вот он! -

Муромский. Насилу-то, — зови.

Явление IV

Те же и Иван Сидоров, одет по-дорожному.

Муромский. Здравствуй, что ты это как замешкал?

Иван Сидоров (высматривает образ и молится; потом кланяется всем по очереди). Здравствуйте, батюшко Петр Константинович (кланяется), здравствуйте, матушка Анна Антоновна — (кланяется), здравствуйте, матушка наша барышня (кланяется).

Лидочка. Здравствуй, Иван Сидоров.

Иван Сидоров. Позвольте, барышня вы наша, ручку поцеловать. (Подходит и целует у нее руку — она целует его в лоб). Добрая, добрая наша барышня.

Лидочка. Ну что Марья Ильинишна, здорова?

Иван Сидоров. А что ей, сударыня, делается? Слава Богу, здорова. Вот вы что-то поисхудали.

Муромский. Ну, что у нас там?

Иван Сидоров. Слава Богу. Вы, сударь, как здоровьем-то?

Муромский. Ничего. Ну, что хлеб?

Иван Сидоров. Рожь убрали. Рожь всю убрали — вот замолотная ведомость вашей милости.

Лидочка. Владимир Дмитрич, пойдемте к тетеньке — папенька теперь и без нас наговорится.

Муромский. Да, ступайте, ступайте.

Атуева, Лидочка и Нелькин выходят в дверь направо