Утром Макс не зашёл. Днём передал через Марту пакет с трусиками и женским маленьким халатиком. Яна терялась перед такой его холодностью. Вроде как ничего такого не делала и не говорила. Жаль, приятный молодой человек. Могли бы поговорить. Она б поспрашивала про Шенборнов. Для музея полезно. Но что ж поделаешь, значит, ему не интересно, а она просто мешает. Надо быстрее вставать на ноги и уходить. Приходил пару дней доктор, следя за её выздоровлением. Сегодня вечером Марта почти не заходила. Похоже, хлопот и беготни хватало без неё, у хозяина были гости. Но как же быть ей, Яне? Без еды обошлась бы, но страшно хотелось пить. Полежала тихо, потом покрутилась, в общем, заснуть на голодный желудок не получилось. Дождавшись тишины, спустила ноги, накинула халат и, прижимая ладошкой ребро похромала на кухню. Хотела просто вдоволь напиться, но потом, положив на ломтик хлеба кусок ветчины, решилась заправиться. Голод не тётка. На самой середине процесса появился Макс. Буркнув приветствие, уставился на неё.
— Извини, я проголодалась, — проглотив кусок бутерброда и запив его холодной водой из кружки, промямлила она.
— Жуй. Я разогрею чай или хочешь вина…
— Нет, спасибо. Лучше чай.
— Как желаешь… Ты не дорассказала, что было с Луизой здесь, у нас?
— Ты ушёл, я не смела навязываться… А тебе вообще-то интересно всё это?
Макс ухмыльнулся.
— Раз спрашиваю… Я не могу сказать, чтобы я уж так чувствовал это кровное родство, но что-то тянет…
Яна кивнула, мол, ладно.
— Пусть так. Она умерла вскоре после родов. Родился мальчик.
— И, конечно же, она умерла не просто так? — иронично протянул он.
— Ты угадал, — игнорируя его сарказм продолжила она. — Её просто сжили со света…
— Кто?
— Непонятно, кто-то из родственников. Возможно сам граф, не в силах простить обмана. В возможно и мать Ральфа.
— Какое зловещее семейство и это всё мои родственники. — Налив ей в чашку чай, он пододвинул вазочку с печеньем. — Угощайся.
— Если не веришь, зачем спрашиваешь? — Парировала она, обхватив чашку с горячим чаем ладонями. Это помогло справиться с ознобом. Она не могла объяснить себе. Этот парень больше пугал её или раздражал.
— Интересно, что ещё ты напридумывала.
— Вот что, хочешь разговаривать — я поговорю с тобой, не хочешь — я не в обиде.
— Неужели обидел? Надо же не заметил… Продолжай, что же ты молчишь…
Яна отхлебнула чай, глоток, второй…
— Собственно что тут продолжать… Всё сложилось так, как сложилось. О любви трудно придумывать. Она либо есть, либо её нет. Вот и всё.
— Глупости всё это. Ты право смешна. Вот секс — пожалуйста. Любви нет. Это стезя поэтов, музыкантов и художников.
— Старого графа любовь превратила в демона. А Ральф тоже рассуждал так, как ты или примерно пока не встретил своего ангелочка Луизу. Если любовь поселилась в человеке, то её уже никогда, ничем не выгонишь. Все рассуждения была и прошла не про неё.
— Сравнила, то было сентиментальное время. А сейчас смешно просто…
— Просто боишься выглядеть непонятым или осмеянным, вот так же, как потешаешься сейчас надо мной. А о сексе сейчас только ленивый не рассуждает. Это как джинсы или кроссовки. Удел серости.
— Хм! Тоже верно. Но ведь это сказка признайся мне в этом?
В её взгляде мерцало что-то недовольное и обиженное. Он перехватил его и удивился. "Похоже искренне или неплохая актриса".
— Это было. И Ральф, лежа там у нас, запечатанный в холодный камень, мечтал попасть к ней. Хотел одного, оказаться с ней в одном гробу и большего счастья для себя не представлял. А ты говоришь её нет. Правда, мы совсем перестали говорить о ней. Но ведь от этого она не исчезла. Жизнь обеднили, сделали скучной. Один секс на уме и языке. А ведь он хорош только, когда является приложением к любви. В противном случае это просто секс. Даже умные животные выбирают в период своих надобностей партнёров понравившихся и только подчиняющиеся животному инстинкту бегают стаями "за течкой". К моей кошке каждый раз приходит один и тот же кот. А пёс рвёт поводок, готовый мчать за стаей. Мне приходилось встречать и кошачью преданность и собачьи семьи.
— Врёшь ты всё. Нет никакой любви. Ты просто сказочница. Откуда ты можешь знать, чего хочет мой предок Ральф, а чего нет? Что попалась…
— Думай, что хочешь, своими секретами с тобой делиться не намерена.
Руки её опустились на колени.
Теперь она боролась похоже с чем-то в себе и не могла это высказать. — Заметил он, продолжая за ней наблюдать.
— Об этом ты говорить не хочешь… Тогда давай поговорим о твоей любви…
— Моя любовь…, это слишком интимное чувство. Оголять душу перед тобой не собираюсь.
Стиснув зубы, она зажмурилась и отвернулась.
— Да неужели же!? — он, ухватив её за пальчики, потянул на себя.
Яна вскочила. И тут же перекривилась от боли, закусив губу. Но упорно отворачиваясь и не отвечая ему.
— Тебе нехорошо?
— Нормально.
Выплеснула остатки чая и вымыв чашку, попробовала уйти. Макс, перекрыв дорогу, навис горой.
— Пусти. — Попросила она твёрдо, но едва слышно.
— Куда? Я ещё не всё сказал…
— Так говори быстрее, я хочу спать, — стараясь смотреть мимо него, промямлила она, почувствовав в себе некоторую неуверенность.
— Зачем ты здесь, что тебе надо от меня?
— Вот так, так. Ты ж сам меня сюда привёз. Если помнишь, я попала под колёса твоей машины. Ты что пьян?
— Не юли. Зачем ты меня караулила…
— Как караулила, где?
— У дороги, с какой целью бросилась под колёса моего автомобиля?
— Не дури. Я не бросалась. Для чего это мне. Просто эта история выбила меня из колеи…
— Всё ложь. Я заметил, как ты смотришь на меня, а потом старательно отводишь глаза…
— Хорошо, я скажу. Хотя мы говорили уже об этом. Ты очень похож на Ральфа… Вот я и теряюсь.
— Это похоже на то, что ты влюбилась в тот портрет, — захохотал он.
— Пошёл вон, — толкнула его Яна, поморщившись от боли.
Но столкнуть его опять не вышло. Занервничав, она зашипела змеёй:
— Что ты от меня хочешь?
— Не пойму причину твоего залёта под мой автомобиль. Если не лезешь ко мне в постель и толкаешься тогда что?
— Дурак.
— А может это хитрый ход, чтоб зацепить меня. Недотрога в плюсе со сказкой… Чудное кино.
— Бог мой, совсем головой сдвинулся. Можешь успокоиться, ты мне на фиг не нужен.
— Что значит на фиг?
— Это значит, в гробу в белых тапочках я тебя видела.
— Что за ерунду ты говоришь…
— Успокойся, ты мне не нужен совсем. Понятно?
— Нет не понятно…
— Что теперь?
— Это неправда…
— Правда. Пусти.
Он отпустил, ему хотелось поверить ей, но мешала какая-то неясность, неопределённость случая. Поведение же этой девушки только всё запутывало ещё больше, а разговоры с ней напускали больше тумана нежели проясняли. И всё же Макса к ней тянуло как магнитом. Его привлекало в ней всё: её голос, разговоры, умные с огоньком глаза, улыбка спрятанная в уголках губ. Но опять же что-то и настораживало.
Она доковыляла до комнаты и, подумав, заперла дверь. Он похож на сумасшедшего. Что он ей сейчас наговорил и что он про неё думает, это же ужас какой-то. Надо быстрее поправляться и уходить. Хотя его лицо и фигура… Она бы осталась рядом навечно.
Прошло ещё два дня. Доктор снял повязку с рёбер и разрешил помыться. Яна с удовольствием нырнула под душ. Перебирая и нюхая на полочке бутылочки с гелями и шампунями, выбрала себе для купания. Найдя в шкафчике фен, высушила волосы и, замотавшись в пушистое белое полотенце почти счастливая, выползла в комнату. Макс стоял у окна.
— Добрый вечер, сударыня!
— Добрый вечер. Извини, я обременила тебя своим присутствием. Спасибо за терпение. Завтра же уйду. — Пытаясь заколоть волосы, пролепетала она.
— В чём, я так и не привёз твои вещи, а то в чём ты была испорчено?