— Да ладно вам, пусть прочитает. Должны же мы быть во всеоружии, когда они состарятся и будут козлами.
Дружный хохот потряс стены, а Вика под общее веселье продолжала.
— "Им хочется прокричать «нет-нет-нет» своему возрасту и обмануть себя, будто бы возраст стоит на месте. Сорокалетний хочет держать в своих руках юное тело — его не заботят особо глубокие извилины в хорошенькой головке спутницы, даже наоборот — всё, что она изрекает, мило и прелестно…"
— Зарубите себе на носу. В сорок все мужики дураки. Хорошее предупреждение. — С серьёзным видом уплетая салат заметила я. — К тому же добавьте к этому выводок детишек и брошенную жену положившего на этого идиота жизнь. Там про это ничего не сказано?
— Есть чуток. Где это…, а вот: "Он будет таять от нежности. И если вас не мучает совесть, что где-то там без отца остались дети, — это ваш мужчина. Он принесёт цветы и зарплату, устроит ужин при свечах, потому что уже понял, что этого хотят все женщины. Но только брошенная жена доводила его до бешенства своим желанием милых мелочей, а вот эта, молоденькая, тем же самым умиляет…"
— Всё-таки мужики сволочное отродье, — откидывает журнал Вика.
— А что ты хотела с приматов. Наши ещё, прошедшие утюжение веками, приличнее. У тех вообще самец бросает состарившуюся самку на произвол судьбы и заводит себе новую. Работает инстинкт продолжения рода. — Собирая посуду, вводит в курс обезьяньей жизни подруг Лена. — Так что наши задавленные прогрессом мужики ещё и в плюсе.
— Вы вообще-то разницу замечаете. Обезьяны и мужик. — Вспыхивает Натка.
— Ты плохо слушала, тебе ж ясно изложил специалист. После сорока — никакой. Там с голым задом, тут в брюках, а цель одна — молодая баба.
— Всё равно нормальных больше мужиков. — Не сдавалась Наташа.
— Есть, кто же спорит. Но в основном не превратились в приматов только потому, что не подвалила ещё до них любительница сорокалетних или пятидесятилетних. — Сказав это, Вика подошла к окну, отдёрнув штору, пыталась вглядеться в темноту.
— Да нет, вспомнилось к месту… Телик как-то включила. Даже не знаю куда попала. Щёлкнула пультом наугад и въехала с ходу во фразу: "Мужчины всегда готовы со всеми на сексуальные отношения и не готовы отвечать за их последствия".
— Да уж точнее не скажешь. Ты чего чтиво откинула, больше нет ничего интересного?
— Выражение Николая Бердяева. Сейчас я прочитаю. — Вернувшись к столу, она опять развернула журнал. — "Женщина — существо совсем иного порядка, чем мужчина. Она гораздо менее человек, гораздо более природа. Женщина вся-пол, её половая жизнь, захватывающая её целиком".
— Вот это да!
— И глупо и умно.
— А может это так и есть. Влюбляемся, сходим с ума. Все думы только о нём. Потом ждём, ждём, ждём. Влезаем в это с ушами. А он и в ус не дует. У них не так всё устроено. Жизни себя лишаем. Вон Каренина под поезд легла. А Печорин, если рванул от любви на Кавказ, то и там намудрил. Потом рожаем, дети, внуки… Повязаны по рукам и ногам, а они козлы идеал ищут. Лапшу на уши хватают ловящих их девиц. Стерв, желающих потрясти их кошельки, собирают. Экзотика. Видите ли, их природа такая — вечный поиск. Старичьё дурное, сивое. Деньги есть ума не надо. Без денег-то они старые пни никому не нужны.
— Хватит вам мучиться, садимся заниматься. — Пресекла прения Лена, забрав и спрятав журнал под подушку.
Воспитатель пришёл, как всегда поздно, без церемоний поднял с постели. Построил в линеечку и заставил в целях воспитания заниматься физическими упражнениями. Больше наклонами и потягиваниями. Мы сверкали попами и голыми пупками, а он прохаживался мимо нас останавливаясь перед каждой и рассказывая о нашем никудышном воспитании. "Ну, завёл свою шарманку!" — с тоской думали мы. Но на этот раз гладко всё не сошло. На пороге нарисовался Богуш. — "Что за песню ты им поёшь?" — заявил он с порога. "Всё тип-топ!" — заверил тот. Но курсовому явно не понравилось пристальное изучение двух сторон его жены. И майор не посчитал это никаким такой подход тип-топом. Он вырос перед Маринкой, как гриб перед косой и, приказав всем лечь спать, схватил коллегу за грудки и выволок из комнаты. Чего мы с ней и боялись, решив помалкивать. Он сейчас ему морду набьёт, Тарасов со второго захода по ней пройдётся, а потом ещё и Глеб не сдержится… Тогда её даже утюгом не разгладишь. И вообще, мало ли чем дело кончится, ещё эта медуза жаловаться пойдёт… разборки будут. Курсовой, конечно же, приказал, но разве тут уснёшь. По очереди, натянув халат, бегали якобы по делу, а в действительности подслушать. Но мужики не мы, не визжат. За дверью взводного слышалось одно бурчание, да возгласы курсового: "Ты думаешь головой что делаешь?" и больше ничего. Как не прижимай ухо к двери — глухо.
— Все успокоились и легли, — приказала Лена. — Хватит носиться. У курсового голова на плечах. Если он его не прибил сразу, то драки не будет. Взводного вообще не слышно. Скорее всего, чтоб не соблазниться в морду дать у окна стоит. Так что Натке беспокоится нечего, а у всех остальных нет причины.
Мы с Мариной переглянулись. Это как сказать. Но как бы там не было: всё обошлось и мы продолжали бегать, маршировать, водить машину и учиться. Воспитатель на нашем пути больше не появился.
Зато к курсовому на приём пожаловали из модельного агентства. Присмотрели Марину в коридорах университета. Просили разрешить поучаствовать в показе. Алексей завис. Такого он в страшном сне не ожидал увидеть. Марина на подиуме… Полная ерунда. Он слушал их и вспоминал, как она пришла на курс: хорошо сложенная, до невероятного красивая. Не обратить внимания просто нельзя. Естественно зубоскалили и бросали реплики все. Ведь он мог отказаться от курса или она пойти в другой институт, их дорожкам было бы никогда не пересечься. Что это судьба или теория невероятности? Всё началось с ерунды, а ближе этой малявочки для него никого нет. И вот сейчас этот подиум может разрушить и отнять у него её. Всем известно, чем живёт и промышляет модельный бизнес. Он не может пустить на ветер чувство чистоты и близости, что объединяет их, он не хочет её терять. Выставив докучливых ходатаев и помучившись: правильно ли сделал, а вдруг Марина спит и видит стать моделью, помчал в университет. По дороге купил ветку бананов и булочек. Девчонки наверняка проголодались. Дождался перерыва. Заглянул в аудиторию. Маринка, поймав его взгляд, выскочила. Сориентировавшись, затолкал в первую же пустую аудиторию.
— Алёша, что с тобой? — испуганно моргала она.
— Детка, скажи честно, ты хочешь быть моделью?
Она замерла. Широко открытыми от удивления глазами посмотрела на него. Пушистые ресницы веером прошлись по вытянутому лицу.
— И не думала никогда, с чего ты это взял…
— Присмотрели тебя здесь… приходили ко мне… Я отказал, а потом подумал… Девчонки все мечтают о такой ерунде… Вдруг ты хочешь…
Маринка засмеялась и прижалась к его груди.
— Я нет, никогда не мечтала и вешалок этих терпеть не могу.
Богуш повеселел и, покрыв её поцелуями, подкинул над собой.
— Тихо, услышит кто-нибудь, медведь. Богуш, а ты эгоист-собственник, не собираешься меня ни с кем делить. Владеть хочешь один и всем, — смеялась она.
— Ну, — зарылся он в её волосах. Раздосадованный на свою бестолковость, он беспомощно улыбался и отмалчивался.
— Лёшенька, мы как два пятачка. Я тоже хочу быть единоличной твоей хозяйкой. Но мне пора. — Попыталась отлепиться от него она.
— Я вам тут на ходу пожевать прихватил, разберётесь. — Передал он ей пакет.
Маринка жевала банан, слушала смех подруг и думала: "Да на нас камуфляж. Мы умеем стрелять, бороться, рыть окопы и бросать гранаты. Но мы никогда не будем самоуверенными победительницами, а только побеждёнными. Мы женщины загадки. И этим интересны сильным мужчинам. Они уловили в нас главное. А именно: можем дать им внимание и сочувствие — это много. Мы абсолютный антипод вот этим разодетым надменным барышням, куклам и тем сильны. Ведь мы больше женщины чем они".