Саня. Она слабый человек, Игорь. Только упрямая. Вот Курепин сильный. Анюта Богданова тоже сильная. Они жизнь любят. Для них работа — радость. Для мамы — бессонные ночи. Была бы сильной, и думала и жила бы иначе. Поняла бы, как наши люди хотят полного счастья, красоты во всём. А она… (Махнула рукой.) О чём ей толкует Иван Иванович, ради чего Анюта скандалила — ей до сих пор непонятно. А ведь умная.

Игорь. Её Звягинцев очень любит?

Саня. И она его любит, только боится чего-то. Самой себе не признаётся. Вся она такая. Трусиха. (Резко.) Ну, ты в наши семейные дела не вмешивайся. Сами разберёмся.

Игорь (робко). Саня, представь, что если б я вдруг поцеловал тебя? Конечно, я говорю абстрактно.

Саня. Я сегодня не именинница. Вот будет мой день рождения — сама тебя поцелую за такую прогулку.

Игорь. А что на фабрике?

Саня. Я тогда матери так сказала: ещё раз осрамлюсь — сама уйду. Не согласна — увольняй.

Входит, громко стуча сапогами о порог, Алексей Рыжов, высокий, подтянутый. Золотая Звезда поблескивает на фронтовом ватнике. На груди полевой бинокль, на боку планшет. За ним — несколько трактористов.

Игорь. Здравствуйте, Алексей Силыч! Извините, мы без спросу. У вас почему-то дом не заперт был.

Рыжов А. Такой у нас обычай. А вы не на охоту ли собрались? Запрещена охота, а то бы и я с полным удовольствием.

Игорь. Так точно, на охоту — за рисунками. Познакомьтесь, Алексей Силыч. Моя приятельница — текстильщица Александра Солнцева.

Рыжов А. (представляется). Рыжов, бригадир. Хорошо, что зашли. Прошу только минутку обождать: я с хлопцами потолкую.

Саня и Игорь отошли в сторону, с интересом наблюдают за происходящим. Трактористы сели вокруг стола. Рыжов, как фронтовой командир, делает отметки на планшете. Обращается к трактористам тем тоном, каким командир роты отдаёт приказание командирам отделений.

Рыжов А. Завтра, товарищи, пробный выезд. Каждому его сектор понятен?

Голоса. Ясно.

Рыжов А. Трофим, повтори задачу.

Тракторист (откашливается). Моя задача — пройти до северной балки, свернуть на северо-запад, пройти участок «Три берёзы» и дальше идти на соединение с Петром Карпатовым. Дополнительная заправка в большом овраге.

Рыжов А. (сличая свою карту на планшете с маршрутом, рассказанным трактористом). Точно. Завтра в пять — по машинам.

Тракторист. Разрешите идти?

Рыжов А. Идите!

Трактористы расходятся.

Игорь (почтительно). У вас совсем по-фронтовому, Алексей Силыч! По армейскому уставу действуете?

Рыжов А. А как же! Зачем ценный опыт забывать! (Обнимает Игоря и Саню за плечи. Шагают втроём по комнате.) Хорошо сделали, что пожаловали в наш агроград. Правда, у нас тут не академия художеств, но кое-что для вас найдётся. Первым делом познакомлю вас с тёщей Аглаей Тихоновной. Знаменитой была рукодельницей! Должна бы уж вернуться с фермы. (Стучит в соседнюю комнату.) Дома вы, Аглая Тихоновна?

Входит Аглая Тихоновна, старая женщина с лицом, напоминающим рублёвские лики, — высокий лоб, прямой и умный взгляд, тонко очерченный рот. Поклоны.

Молодым людям любопытно поглядеть на ваше рукоделие. А я по хозяйству распоряжусь. Жену-то разве дома застанешь? (Выходит в соседнюю комнату.)

Аглая Тихоновна. А вы кто будете?

Саня. Мы текстильщики.

Аглая Тихоновна (певуче, неторопливо). Да, ткали мы во время оно. Из рода в род семья наша всякими рукоделиями славилась. И я художничала, умела. Да ведь, думаю, нигде теперь этим баловством не занимаются. (Достаёт из резного шкафа и раскладывает на столе перед Саней и Игорем чудесные материи. На них сказочные древнерусские рисунки, напоминающие резьбу на старинных ларях, палехский лак.) Съездят в город, купят чего надо, — дело с концом. А у нас-то, под Москвой, и подавно древнее творчество перевелось.

Саня (взволнована). Да ведь песни старые не забыли! А ткани ваши — те же песни. (Раскладывает снова и снова полюбившиеся ей ткани.) Неужели никому дела до них нет? И никого вы не учите?

Аглая Тихоновна. Учила внучку, да терпенья у неё не хватило. К чему, говорит, мне эти древности, когда город рядом? Съездила как-то в Москву, набрала себе на платье. Гляньте! (Достаёт из сундука свёрток материи, разворачивает.) Работа, правда, фабричная, добротная. Да глаз колет. То ли устарела, нового не понимаю?

Саня (узнаёт ткань «Москвички»). И не думайте. Сама видеть её не могу. (Вновь просматривает рукоделье. Игорю.) Это же такая находка. Но как быть? Ведь это просто так не скопируешь? Как быть, Игорь?

Игорь (Аглае Тихоновне). Вы не могли бы под честное слово дать нам дня на два ваши изделия? Показать в Москве. (Сане.) Я сведу тебя с этими тканями в Академию художеств. Там помогут. Поверите нам, Аглая Тихоновна?

Аглая Тихоновна. О чём говорить, берите. (Свернув в узелок вещи, подаёт Сане.)

Саня. Какая же вы хорошая, Аглая Тихоновна!..

Рыжов А. (возвращается с закусками, вином). А мы и без хозяйки не дураки.

Саня. Что вы, Алексей Силыч! Нам и ехать пора. Спасибо.

Рыжов А. Из агрограда никто ещё голодным не уезжал.

Аглая Тихоновна (заметила водку в руках Рыжова). Ты бы, Алёша, молодым гостям полегче чего предложил. Сколько раз говорила: бываешь в городе, захвати шампанского.

Рыжов А. (сервируя стол). Шампанского? Русским-то людям?

Аглая Тихоновна. Умный человек, а другой раз чепуху городишь. Да ежели бы услышали тебя виноделы, не простили бы.

Рыжов А. (нехотя убирает бутылку). Тоже верно. Вишнёвку свою тащите. Дамская радость. (Приглашая гостей за стол.) Прошу вас, товарищи! Мамаша, угощайте нас как следует! (Наливает рюмки.) За приятное знакомство!

Игорь. За искусниц народных! За Аглаю Тихоновну!

Пьют.

Саня. В стыд вы вогнали меня, Аглая Тихоновна, когда внучкину покупку показали. Сознаюсь: нашей фабрики изделие. Думаете, сами не понимаем, что плохо?

Игорь. Саня хотела новое сделать. И рисунок нашла, и на текстиле попробовали, а результат — нуль.

Рыжов А. (погладив усы, смотрит на Саню пристально). В одиночку воевала?

Саня кивнула головой.

А ты, голубка о конвейере думала?

Саня. О конвейере? На текстильных фабриках, Алексей Силыч, иная система.

Рыжов А. (прерывает её взмахом руки). Я о другом конвейере, о всеобщем! Часто о нём думаю. Ну, так. Допустим, нам, трактористам, требуется доброе сукно. Его фабрика изготовляет. А фабрике требуется наилучшая шерсть. Откуда она? Из колхоза, совхоза. Вот о каком конвейере говорю! Плохая шерсть, — значит, животноводы плохо за скотом ходили. А для хорошего ухода что требуется? Знание, наука. Стало быть, и учёный в этом конвейере участвует. Вот и разберитесь, где начало, где конец этому конвейеру! Улавливаете мою мысль, друзья-товарищи?

Саня. Понимаю, Алексей Силыч. Весь народ в конвейере участвует. И колхозник, и учёный, и рабочий, и, скажем, педагог: он ведь тоже у конвейера стоит!

Рыжов А. (встал, собираясь высказать самую главную, заветную мысль; повысил голос). А теперь подумай: что, ежели каждый, кто у конвейера стоит, поймёт свою задачу и покажет самую наилучшую, самую искусную работу? Что мы тогда получим?